Шрифт:
Пролог
В кромешной тьме горит яркая желтая точка. Свет её ровный и чёткий. Она словно висит в тёмном пространстве, не давая ни освещения, ни ориентиров. Где верх, где низ – непонятно. Человеческий глаз может долго напрягаться, пытаясь высмотреть хоть что-то в этом мраке. Но вряд ли эти усилия увенчаются успехом. Человеческое ухо может прислушиваться, пытаясь уловить в этой гробовой тишине малейшую толику звука, и тоже потерпит фиаско. Тишина и тьма царствуют.
Но человек, это не только глаза и уши. Природа снабдила его множеством
От этого сразу стало бы легче, потому что мы, люди, не можем без ориентиров. Нужен хотя бы один. Он позволяет надеяться и ждать, что вскоре что-то изменится, что-то произойдёт. И, действительно. Словно по какому-то невидимому сигналу желтая точка замигала. Рядом с ней загорелась красная, потом – синяя, ещё одна желтая. Постепенно мрак начал рассеиваться, уступая место видимому миру. Мир стал не только видимым. В нём появились и звуки. Что-то защёлкало, застучало, зашуршало. Корабль ожил.
Твёрдый как пластик, прозрачный щиток криокамеры изменил свою структуру. От него пошло обильное испарение и через минуту он просто исчез. Густой туман стоял ещё какое-то время, но и он растаял, представив на обозрение содержимое камеры.
Разбуженное искусственным интеллектом корабля существо открыло глаза и, взявшись за специальные держатели, попыталось принять сидячее положение. Это ему удалось. У потолка развернулось трёхмерное голографическое изображение.
– Приветствую Капитан.
– Привет Юта.
Собственный голос показался ещё не совсем пришедшему в себя, после долгого анабиоза, путешественнику слишком высоким, отчего рассмешил.
– Хорошее настроение? – голография моргнула.
– Извини Юта. Просто, мой голос. Он смешно звучит.
– Это последствия криосна. Скоро, всё придёт в норму.
– Спасибо. Я знаю. Надо немного повеселиться перед очищением.
Голограмма состряпала сочувствие.
– Приготовь мне горячий бульон. Думаю, он будет весьма мне кстати после этой процедуры.
– Хорошо Капитан.
Минут через сорок хозяин корабля появился в рубке.
– Как самочувствие, Капитан?
– Ужасно. Я чувствую себя, как проснувшийся беранг, наевшийся глины перед спячкой.
– Сочувствую.
– Лучше дай бульона.
– Это именно то, что мне нужно, – отхлёбывая из пластиковой кружки горячее содержимое, произнёс капитан корабля. – Спасибо Юта.
– Пожалуйста, Капитан. Объявлять данные?
– Конечно.
– Через двадцать восемь часов будем на месте.
– Это всё?
– Пока Вы проходили очищение организма от пилопасты, я подготовила челнок и келинган.
– Отлично. Что ещё?
– Уже получаю сигналы с планеты.
– Мы можем её увидеть.
– Да.
Чёткое изображение голубого шара возникло прямо в воздухе.
– Она прекрасна, Юта!
– Если провести сравнительный анализ по моим данным, то…
– Нет Юта, я о другом. Это нельзя измерить математически. Это может понять только душа.
– Ладно, – голос капитана прервал затянувшееся молчание. – Пока есть время, подготовь мне все данные по населению.
– Хорошо, Капитан.
_______________________________________
Кристально-чистую
синеву неба Арктики нарушил падающий болид. Оставляя огненный след, он пронзил атмосферу планеты. Но вторгнувшись в надземное пространство, вдруг перестал гореть, превратившись в летательный аппарат необычной конструкции.Свист, издаваемый объектом похожим на веретено, достиг земли, заставив насторожиться двух белых медведей нежившихся после обильной трапезы на солнце. Они подняли морды к небу. Втягивая черными носами морозный воздух, животные утробно зарычали. И словно услышав их серьёзное предупреждение, объект, чуть-чуть не достигнув поверхности, резко затормозил. Зависнув так на некоторое время, он развернулся на 180 градусов и рванул стрелой в направлении солнца. Через секунду, незваный пришелец слился с ледяным горизонтом. Следующее его появление засекли японские радары на границе с Россией. Объект пересёк её и, не реагируя ни на какие предупреждения, скрылся в направлении Курильских островов. На претензии японцев, русские отказались признавать в неопознанном объекте своего разведчика, сославшись на недостаточность фактов. Более, появление странного объекта, не было зафиксировано нигде и ни кем.
Часть первая
– Больно? Потерпи ещё чуточку.
Медсестра споро наложила повязку на лоб подростка.
– Как же тебя угораздило?
– Это, сестра, – пробасил пацан, кося глазами на слишком открытое декольте медсестры. – Плойкой прижгла.
– Ничего себе прижгла, – медсестра покачала головой. – Придёшь ещё через три дня. Посмотрим, как твой ожог.
– Хорошо.
– Иди, уже. И сестру не обижай. А то в следующий раз, другое место прижжет.
Подросток, пробурчав нечто вроде: «пусть только попробует», взял с кушетки рюкзак и ещё раз стрельнув глазами на обтянутую белоснежным халатиком грудь, вышел из процедурной.
– Анна Ивановна, – запыхавшаяся санитарка догнала шедшую по больничному коридору старшую медсестру ожогового отделения городской клинической больницы №41 города Екатеринбурга.
– Что, Марина?
– Анна Ивановна! Вас, Главная, искала. В процедурной.
– Я только оттуда. Видимо мы разминулись. Что она сказала?
– Ничего. Но злая! Жуть!
– Спасибо Марина. Если увидишь её передай, что я в перевязочной.
– Хорошо, Анна Ивановна.
Интересно, что за срочность, – подумала девушка, продолжая свой маршрут по коридору отделения. В кармане затренькал мобильник.
– Да, я слушаю.
Гудки. – Странно, – вновь подумала Анна, изучая неизвестный номер, начинавшийся почему-то с трёх нулей. Хмыкнув, она убрала телефон в карман своего халата и направилась дальше. У перевязочной её уже ждали.
– Анечка! – расплылся в улыбке Афанасий Петрович, бывший учитель, а ныне пенсионер на заслуженном отдыхе. – А я Вас заждался.
– Афанасий Петрович, но Вам ещё с утра было назначено.
– Нет, нет, нет, – пенсионер отрицательно замотал головой, имевшей жалкие остатки когда-то былой шевелюры. – Я только к Вам, милая Анна Ивановна. Только Вы, своими нежными ручками не делаете мне больно. Ваша коллега, как бы помягче выразиться, слишком груба.
Он сделал театральный жест отчаяния, произнеся последнюю фразу практически шепотом.