Другая дверь

Вошёл и включил свет.

Квартира была разгромлена, огромный диван перевёрнут и распотрошен, шкаф открыт, и всё содержимое вывалено на пол, из кухни в комнату текла какая-то зеленоватая жидкость, то ли суп, то ли соус какой-то…

А посредине всего этого пейзажа лежало тело Песи Израилевны…

50

Он рванулся было к этому телу, но тотчас остановился, потому что увидел прямо под головой лужу крови.

И лежала она так, как может лежать только труп…

И тут наступил у него разрыв мозга…

Потому что одновременно пришлось думать в трех направлениях:

Кто?

Зачем?

Что делать?

И ещё рвалась, прямо билась в висках бешеная жалость к бедной и такой замечательной старухе…

Но он неимоверным усилием воли отодвинул эту жалость от себя…

Туда же последовали и два вопроса – кто и зачем?

Потому что понятно было, что, кто бы это ни сделал, самый первый подозреваемый в этой ситуации он сам – Слава Прохоров.

А значит, все вопросы и страдания потом, потому что, если не хочешь в тюрьму или дурдом, нужно бежать отсюда скорей…

И не только из квартиры, но возможно и из Берлина и из Германии тоже…

Но и бежать сразу было нельзя, потому что как минимум, нужно было осмотреться и понять:

Какие детали против него, какие – за?

Есть ли что-то, что нужно непременно захватить отсюда или такого ничего не осталось?

И ещё – как уходить? Это нужно было решить, прежде чем двигаться с места:

Извозчик?

Пешком?

По привычному маршруту через Лейбницштрассе или как-то огородами?

Он решил для начала (похоже, какое-то время у него было, ведь никакой суеты вокруг не видно и не слышно) внимательно осмотреть комнату на предмет – что необходимо забрать. Тем самым убивая двух зайцев: такой осмотр, кроме решений по вещам, давал ещё пищу для памяти, которую потом можно будет проанализировать и что-то понять.

А с уходом, куда идти и так далее – всё-таки не сейчас, потом посмотрим, слишком от многих факторов это зависит: начнется ли к тому моменту паника, кого он встретит на улице и на лестнице, на что хватит сил…

Слава решил входить в квартиру только при очень важной потребности, а пока смотреть только с порога, где и стоял уже несколько минут.

Не потому что боялся трупов, а потому что не знал, на какой стадии сегодня у них тут полицейская техника. Наверняка, дактилоскопия уже есть, но пальчиков его в квартире и так полно, а вот зелёный суп или соус, не говоря о крови на подошвах, если его задержат, будет совсем не в его пользу…

Поэтому, внимательно, слева направо…

Игнорируя кухню, так как там и бывал Прохоров редко и вряд ли что-то важное отсюда понесут туда – зачем?

Итак: кота нигде не было видно, похоже, сбежал, не в силах вынести зрелище того, что люди делают друг с другом.

Диван раскурочен вдребезги, заначка Славина исчезла, а что в ней было? Визитки из того мира, что ещё? Флешка, никому не нужная…

Ах да, паспорт на имя Гельмута Коля. Его на полу не видно, на столе нет, может быть, в куче Песиного белья возле шкафа, но вряд ли…

Кто бы ни были убийцы (или убийца), они всегда просто по логике не засвеченные ни в чём документы должны прихватывать с собой – мало ли для чего пригодятся…

Дальше: гора шмоток у шкафа – все шмотки на полу (а на полках просто пусто), как отсюда кажется, Песины, значит, пропал Славин первый костюм, который старуха выменяла тогда на его куртку и джинсы.

Зачем преступникам куча старых ношеных вещей?

На столе?

На столе ничего, даже газет, впрочем, Песя могла их выкинуть сама. В углу возле шкафа лежит разбитый ридер…

Зачем было бить такой предмет?

Теперь сама Песя на полу…

Бедная баба…

Стоп, это всё после. Смотри, что можно увидеть отсюда и запоминай. Жалеть или мстить будешь после…

Руки у неё искалечены и в крови, похоже, пытали. Рот завязан толстой шалью – это чтобы не кричала, точнее, чтобы никто не слышал, как она кричит…

Что это у неё с шеей?

Из шеи с дальней для Прохорова стороны торчал какой-то предмет, смутно знакомый, но не опознаваемый…

Только, похоже, именно этим её и убили…

Неплохо бы хотя бы тронуть тело – остыло или нет, чтобы понимать, давно ли всё произошло. Но этого он делать не стал – не патологоанатом, да и входить в квартиру по вышеуказанным причинам не стоило…

Всё, больше ничего отсюда не выжмешь, надо уходить и уходить срочно.

Слава открыл дверь в коридор, прислушался – тишина.

Осторожно закрыл, запирать не стал, начал спускаться по лестнице, стараясь, чтобы тросточка не задела ни ступней, ни перил… Он вообще-то не имел ни малейшего представления, живёт кто-то ещё в доме или нет. Кажется, раза два он с кем-то сталкивался, точно слышал какой-то шум наверху на третьем этаже, но внимания на это никогда не обращал…

Приоткрыл дверь на улицу, вдалеке и, к сожалению, не сюда, едет извозчик. А может, к счастью, проследить извозчика легче, чем отдельного человека. На той стороне мужчина курит у открытого окна, парочка на перекрёстке чему-то смеётся.

Прохоров дождался, пока мужчина докурит и уйдёт к себе, вышел на улицу и двинулся, как пришёл, по Кантштрассе в направлении Зоо. Пусть, если будут искать и кто-то его видел, не поймут или не сразу поймут, когда он шёл и в какую сторону.

Он сделал полсотни шагов и вдруг остановился, как вкопанный, потом в ужасе осмотрелся по сторонам и мелкой рысцой, спотыкаясь и задыхаясь, побежал, несмотря на всю свою усталость…

Потому что понял, наконец, что именно торчало из Песиной шеи. И это что-то повергло его в неописуемый страх.

Потому что это была ручка переключения скоростей от автомобиля «Жигули».

51

Тот, кто читал первую часть нашего повествования, помнит, что там мы всё время воздавали славу мочевому пузырю нашего героя, который всегда будил его в нужные моменты.

Однако, похоже, Прохоров поднялся на более высокую ступень в какой-то неведомой иерархии…

Потому что…

Однако обо всём по порядку.

Он очнулся по непонятной причине…