Другая Музыка

Но наиболее интересны здесь разного рода светящиеся образования. Я раза четыре – насколько я могу вспомнить – встречал два огромных, медленно вращающихся спрутообразных объекта, которые светились равномерно пульсирующим и гипнотизирующим светом. Объекты находились на довольно большом расстоянии, но было уловимо, что где-то в их глубине завораживающе звучит некий низкоутробный хор потусторонних голосов.

И только один раз я видел, а скорее ощущал за спиной, прорвавшийся сквозь многослойную пелену сизых облаков, столб ослепительно белого света, не солнечного, как у нас, который, распадаясь спектрально, создает многоцветный мир, а того, другого света, что сотворяет мир иной, с неизвестной цветовой гаммой, которую запомнить невозможно, и другой музыкой, всевластной и непостижимой.

Мой летательный аппарат безмятежно и легко парил под куполом небес Сномира. Открывались невероятные виды и наполняли душу исчерпывающим чувством божественной свободы. Внизу сверкали зеркальными бликами озера, а сверху вспыхивали неоновым светом разнообразные цветные туманности.

Все объекты были далеки, но в то же время парадоксально близки – стоит протянуть руку и любой из них может приблизиться настолько, что можно во всех деталях наблюдать его причудливые структурные волокна. И каждая мельчайшая субстанция этого волокна была способна, при желании, вдруг увеличиться, и поглотить все и вся, превратившись в новую мирообразующую голограмму.

Я увидел в нижний иллюминатор, что мой испытательный полет проходит уже над морскими просторами. Темная, тяжелая и вязкая стихия этих странных вод потустороннего мира несомненно обладала глобальной волей и могла запросто притянуть и поглотить мой легковесный летательный аппарат. Я сказал сам себе: лишь бы оно меня не заметило! Но любопытство оказалось сильнее здравого смысла, – стоило на несколько мгновений сфокусировать внимание на непредсказуемо вздымающихся то там, то сям волнах, создающих пенные водовороты и различные, самой немыслимой конфигурации, турбулентные зоны волнения водной поверхности, как ненасытная темная морская пучина стала притягивать меня вместе с моей жалкой летательной посудиной.

Я уже не мог оторвать глаз от гипнотических бликов света на взволнованной поверхности воды, которая притягивала внимание как черная дыра. Жадная бездна смотрела на меня пристально и бесчеловечно. Энергия этого всепоглощающего внимания значительно придавала ускорение моему движению вниз, а все мои волевые усилия, направленные на предотвращение падения капсулы, приводили к прямо противоположному результату. Водная поверхность становилась все ближе, холод мелких брызг стал явно ощущаться, беспрепятственно проникая внутрь капсулы, и все больше сковывая волю. В последний момент я успел взять себя в руки и расслабиться, отдавшись на милость судьбе, и при первом же ударе о пенный гребень внезапно вздыбившейся мощной волны, капсула исчезла, дематерилизовалась, словно ее и не было. Я продолжал лететь самостоятельно, а вернее свободно парить подобно птице, будто так и должно быть, на небольшой высоте – метров пять всего над волнами. Я уже думал только о том, как бы мне подняться чуть повыше на более безопасное расстояние. И это мне, в какой-то мере, удалось.

Однако внимание мое было уже слишком захвачено бездной, чтобы позволить сохранить силы для возвращения в свободную и безопасную воздушную стихию.

Поверхность моря в мире снов не похожа на морскую поверхность в мире явном и нам привычном. Здесь за каждой волной могут происходить изменения чувствительные настолько, чтобы ошеломить, загипнотизировать, и лишить объект самостоятельной творческой воли.

Я снижался неотвратимо и почти обреченно. Но чувства удивления и восхищения происходящими открытиями, в близком общении с мощной водной стихией, до последнего мгновения пересиливали страх.

Океан был неспокоен. Он будто пристально наблюдал за мной, и не скрывал своего раздражения, вызванного моим беспечным и нежелательным присутствием. На расстоянии около ста метров от меня образовалась довольно высокая волна неприятных серо-коричневых оттенков, и фронтом большой протяженности пошла прямо на меня. А я висел в воздухе на высоте уже не более трех метров. Волна же, по моим предположениям, достигала семи, а может и более десяти метров в высоту.

Я смотрел как завороженный на надвигающийся зловещий вал, забыв о необходимости мобилизовать волю и попытаться подняться повыше, чтобы предотвратить ужасное столкновение. А стена волны неотвратимо приближалась, и я мог разглядеть в водной толще какие-то светящиеся вены. Наконец сработал инстинкт самосохранения и моя воля включилась. Но вместо того чтобы взмыть ввысь подобно чайке, ухватившей добычу, я вдруг полетел навстречу надвигающейся волне.

Я ждал неминуемого столкновения с водной стеной, как вдруг произошло нарушение плавности и непрерывности течения времени – в сномире явление это вполне обыденное. Я завис в воздухе перед волной, которая как будто замерла на месте, и получил возможность внимательно рассмотреть все, что открывается взору.

Водная стена имела цвет от темнофиолетового и коричневого в глубине, до желтовато-охристого на просветах, образуемых внезапным вторжением случайных лучей света. Изнутри «вода» вся пронизана светящимися сосудами словно живая плоть. Будто разумная биомасса.

Я простираю руку вперед, и она погружается в водную плоть до локтевого сустава. И, не успев проанализировать возникшие ощущения, вынужден инстиктивным движением вернуть ее обратно: из глубины приближались какие-то белые пятна. Я пригляделся, – несомненно это были живые существа.

Они двигались как будто за мутным стеклом. У этих существ были головы не то рыб, не то неких человекоподобных с лицами-масками бледновато-желтого цвета. Вот они приблизились почти вплотную и стали глазеть на меня, словно из за стеклянной стенки аквариума, своими разумными, почти человечьими, но выпученными, как у кальмаров глазами. Это были, по видимому, разумные существа, но настолько иные, настолько безнадежно отличающиеся от нас, с таким пронизывающим взглядом, который гипнотизировал и приковывал внимание несмотря на отвращение и трепет, который он вызывал, что приходилось сильно сомневаться в их дружелюбности.

Отпрянув в содрогании от водной стены кишащей монстрами, я сделал усилие, чтобы подняться над волной. Но созданный мною импульс вопреки моей воли бросил меня навстречу волне. Расстояние до фронта волны вновь незаметно увеличилось. Сномир не терпит предсказуемости. И признает только за собой право импровизировать в непрекращающемся ни на минуту создании реальности. Следующий фрагмент этой реальности, подвластный контролю моего внимания, был уже другой. Как будто несколько кадров стерлось, исчезло на событийном трэке. Волна была вроде бы все та же, но в тоже время другая. И цвет ее и размеры изменились. Я плавно опускался по нисходящей спиральной траектории к основанию волны, и через несколько мгновений врезался на довольно большой скорости в пенный водоворот.

Какое-то время я летел по инерции через объем прозрачной «воды», все еще содрагаясь от мысли о возможности столкновения с кальмароглазыми существами.

Глава 4

Я плыл под «водой» с открытыми глазами, и феерическое зрелище было предоставлено мне. Все пространство вокруг, если так можно сказать о водной среде, было наполнено разного размера разноцветными пузырями, от самых мелких до большущих, которые, казалось, могли и человека легко заключить в свою радужную оболочку. Их цвет постоянно и, с калейдоскопической быстротой, менялся, и такого богатства оттенков и буйства красок я прежде не встречал ни наяву и ни в каких чудесных скитаниях в Сномире.

Необходимо несколько слов сказать и о том, какие цвета существуют в Сномире. Так вот, вода в тамошнем океане мне казалась коричневатой с примесью серых и зеленоватых оттенков, а иногда и разных других, вплоть до фиолетового. Но те ли это цвета, что и у нас? Скорее, только через сложную систему ассоциаций, благодаря схожим впечатлениям, возникающем при цветовосприятии, наш серый или коричневый становится похожим на серый и, соответственно, на коричневый цвет сномира. Наши цвета рождаются, как известно, в результате дисперсии солнечного «белого» луча. Но в сномире нет солца! Соответственно нет и белого солнечного луча, содержащего привычные нам семь цветов радуги. Зато есть там какой-то другой, тот свет. Он тоже может раскладываться, как и солнечный, и образовывать сложную цветовую гамму сномира. Я не знаю какие там цвета, сколько их и как они называются, я только могу смутно вспомнить их по аналогии с нашими. Приходится быть переводчиком с какого-то непостижимого космического языка. И впредь я вынужден определять цвета Сномира привычными нам названиями, теми самыми, которыми именуются цвета в нашем мире.