Другая сторона озера

Я недоуменно поднял глаза на Витю. Мне почему-то стало жутко обидно. Я тоже налил себе из графина и, не отрывая взгляд от Вити, выпил. Налил, правда, раза в три меньше, чем выпил Витя. Травяной вкус ударил в нос.

– Знаешь, Витя, это обидно. Может, я и херовый писатель, но не позволяю себе такие вот детские шуточки. Да и вообще, вы себя все тут ведете как дети. Мы не в пионерском лагере. Ты вроде, Витя, был энергетиком. Ответственная работа, но и ты туда же. Устраиваете какой-то балаган. Разыгрываете взрослого человека, как ребенка.

Витя уставился на меня, потом на Димыча. И неожиданно расхохотался до слез.

Димыч тоже засмеялся, но более сдержанно. Сквозь смех Витя процедил:

– Ладно тебе, Пушкин. Ты чего такой злой. В портал таким нельзя идти.

Я хотел было сделать еще какой-то едкий выпад, но тут дверь в холл распахнулась, и вошла Наташа. Все тут же замолчали. Я поймал себя на том, что улыбнулся ее появлению. Вот так, в одно мгновение, раздражение сменилось умилением.

Наташа подошла к стойке. Она была собранна, глаза блестели.

– Ну что, мужики, ввели его в курс?

Витя кивнул головой.

– Пытаемся. Не верит.

Наташа скинула овечий полушубок на стойку.

– Ну, оно и понятно. Показать сможем?

Витя кивнул в ответ.

– Открывается потихоньку.

– Ну и отлично. Что сидим, разливайте, – в голосе Наташи слышались командные нотки, а движения стали точеные и уверенные. Преображение было налицо. Все окончательно стало походить на постановку.

Я с недоверием смотрел на Наташу. Заметив мой взгляд, она улыбнулась и сказала:

– Просто там нужно быть в образе. Иначе ничего не клеится. Я вот у них, – она кивнула на мужчин, – там главная. У меня там все несколько проще, чем у них, выходит. Главное – не напиваться, как они любят это делать, но ты вроде не из трусливых. Так что прорвемся, контора.

Я молча взял графин и разлил всем. Вовремя нарисовался Вадик с пакетом съестного. Наташа обратилась к нему:

– Апельсин взял?

Тот кивнул в ответ.

– Как обычно.

– Саша, это у нас такая традиция. Каждый раз повторяем тот первый раз, когда мы прошли все вместе. Садимся, немножко выпиваем то, что выпивали тогда, и закусываем тем, чем закусывали. Первый раз-то, как в последний, шли.

Наташа улыбнулась и подмигнула мне.

Достали из пакета апельсин и банку маринованных огурцов с помидорами. Там же плавал чесночок с петрушкой.

Выпили, закусили. Я не выдержал:

– Наташ, я не пойму. Что у вас тут за игры? Даже если все так, как они говорят, как вы им поверили?

Наташа кивнула:

– Мужики, пошли в стоунхендж! Чего человека нервировать. И мы, Саша, не поверили, а несколькими днями позже проверили. Все оказалось правдой.

Витя засмеялся.

– Нервы у него впереди.

Лестница в подвал находилась точно под главной лестницей фойе, за металлической дверью. С виду ничего особенного. Дверь как дверь. За порогом начиналась крутая, слабо освещенная лестница. Три пролета, и мы в подвале. Запах подвальной сырости напомнил о чем-то из детства. Потом недолгое блуждание в свете тусклых светильников, и очередной коридор уперся в стену. Все встали напротив. Наташа кивнула Вите, и тот двинулся к стене. Остановившись у самой стены, он уперся в нее руками и надавил с силой возле угла, образованного перпендикулярной стеной. Зрелище было крайне нелепым. Тщедушный Витя пытался сдвинуть бетонную стену. Каково же было мое удивление, когда стена поддалась и сдвинулась. Он надавил еще, и появился проход полуметровой ширины. Витя посмотрел на мое удивленное лицо:

– Гипсокартон заштукатурили под бетонную стену. И на шарнир поставили.

Группа аккуратно прошла в щель. Я остался, не решаясь войти, силясь понять, что за шутка может ждать меня на той стороне, за стеной. Или это не шутка и сейчас я сделаю шаг в неизвестное. Что-то во мне будто сопротивлялось. Наташин голос с той стороны привел меня в чувство:

– Давай, проходи уже. Размышлять потом будешь.

Я послушно двинулся на голос.

Потолок в зале за стеной оказался намного выше остальных подвальных помещений. Вернее сказать, пол был на несколько метров ниже, чем в остальных помещениях подвала. За дверью находилось что-то вроде деревянного помоста с лестницей в два пролета. Зал был просторный, метров двадцать на двадцать, а до потолка метров шесть. Как ни странно, земля внизу оказалась сухой. Практически в центре комнаты возвышались двенадцать огромных валунов вытянутой формы, метра три в высоту. Камни были искусно обработаны и врыты в землю, образовывая круг. По центру между валунами лежала идеально ровная, круглая каменная плита, разделенная на какие-то секторы и усыпанная символами. Я начал ходить вокруг нее как зачарованный, пока Наташа своим звонким командным голосом опять не привела меня в чувство:

– Эй, писатель, не впадай только в ступор, иначе ни черта не выйдет. Эта штука странно работает, нужно поймать ее настрой.

Я подошел к Наташе и непроизвольно взял ее за руку. В центре плиты что-то поблескивало, напоминая статическое напряжение. Всполохи искр появлялись в центре и разбегались по краям.

– Что это? – процедил я.

– То, о чем мы и говорили. Портал. Он разогревается, скоро выдвигаемся, – ответила Наташа.

Вадим притащил из угла пластиковый садовый стол, а после стопку вложенных один в другой садовых стульев. Стульев оказалось четыре. Тогда Вадим сходил к лестнице и извлек из-под нее деревянный ящик. Мне подвинул стул, а сам уселся на ящик.

На столе разложили закуску и водрузили графин.

Слово взяла Наташа:

– Саша, мы с Димычем испытывали, наверное, что-то очень похожее на то, что сейчас ощущаешь ты. Мы тоже не верили, но что-то в нас хотело верить, и чудо случилось. Мы тоже прошли через портал. Мы все улеглись на эту плиту и переместились в какой-то другой мир, – Наташа замолчала, что-то обдумывая. – Хотя мы до сих пор не разобрались, другой ли это мир или это другое время.

Я не выдержал:

– Ну, допустим, что все это правда, и тут есть какой-то портал. Но как же понять, в реальном вы мире или каком-то другом? Законы физики те же? А местность, а люди? Ну, и все остальное.

Меня заметно потряхивало, и я плохо понимал, что происходит.

Наташа хотела было что-то сказать, но Димыч оказался быстрее:

– Саша, тут все не так просто. Первые разы мы вообще превращались в других персонажей и даже не понимали, что мы – это не они. Как бы тебе сказать понятнее. Вот тебе часто снятся сны?

– Часто.

– А бывали сны, где ты был не самим собой, а кем-то еще, и тебя это не смущало?

Я призадумался, но к своему удивлению, быстро вспомнил подходящий пример.

– Снилось, да. Я был капитаном корабля на китобойной шхуне.

– Ну вот, хороший пример. Тебя же не удивляло во сне, что ты человек, который посвятил жизнь морю. И ты не спрашивал себя, почему так, и откуда ты знаешь эту жизнь. Вот так же и наши переходы. Мы перемещаемся в других людей, которые жили до нас и, видимо, останутся жить после нас. Мы, скорее, наблюдаем за их жизнью. Это как кино с полным погружением. Все идет по какому-то сценарию, который уже был написан. Оказавшись в том мире и в телах тех персонажей, мы забываем про свою настоящую жизнь и вспоминаем ее, только вернувшись сюда. Вернее, вспоминали, до недавнего времени. А недавно произошло очень странное событие— мы научились осознавать себя в том мире.