Другая сторона озера
Шрифт:
Нюша ловко соскользнула с верхней полки и взяла веники из таза у печки. Помахала ими над раскаленной плитой, отчего послышалось шипение и поднялся такой пар, что я даже зажмурился. Затем на меня неожиданно обрушились веники – била Нюша смачно, сил не жалела. Эрекция моментом сошла на нет. Я даже начал вскрикивать. Нюша подхватила мой крик и еще сильней обрушила веники. Я вскрикивал, а она вторила мне и продолжала свое дело. Меня смешил ее крик и то, как она задорно сочетала его с ловкими ударами то по моим ягодицам, то по лопаткам. Она будто сделала из меня живой музыкальный инструмент. Я не выдержал и сквозь
– Ну-ка, ложись на живот, моя очередь.
Нюша сделала наигранно скорбное лицо, перевернулась на живот и закинула руки за спину, изображая, будто связана. Я засмеялся и несильно начал хлопать вениками ее по спине. Нюшино крепкое тело вздрагивало будто под ударами хлыста.
– Мерзкий захватчик, что, у тебя нет сил по-настоящему выместить свою злость на русской женщине? Ты бьешь слабее бабы! – простонала она, и я принялся бить сильней.
– Бей, бей, мы не сдадимся! – орала Нюша.
Я рассмеялся и прибавил еще силу ударов, но это, казалось, только больше ее завело:
– Бей же так, чтобы я не встала с этой лавки! Иначе, если у меня останутся силы, я встану и надругаюсь над тобой сама.
Я бил и бил, а она в голос стонала и требовала еще. Когда мои силы были на исходе, Нюша проделала тот же трюк, что и я раньше. Она ловко прошмыгнула под мою руку и оказалась сзади меня. Нюша обхватила меня своими не по-женски сильными руками и прижалась ко мне, шепнув в ухо:
– Сдавайся, мистер захватчик.
Она ослабила хватку, и я повернулся к ней, тут же обхватив ее. Мгновение мы стояли молча. Потом она высвободилась из моих мокрых рук и выскользнула в предбанник. Я последовал за ней, не понимая, то ли извиняться, то ли признаваться в любви с первого взгляда. Когда я вышел в предбанник, Нюша доставала из плетеного шкафчика графинчик с розовой жидкостью внутри. Следом была извлечена пара граненых стаканов. Нюша накинула легкий халат, дав мне такой же, и разлила розовую жидкость.
– Пробовал малиновую настойку? – улыбаясь, поинтересовалась девушка.
– Даже не знал, что такая бывает.
– Ну вот, значит, попробуешь.
Пили без тоста, молча. Настойка, вопреки ожиданию, оказалась не приторной, но, видимо, крепкой. Стаканчик моментально ударил в голову. Да так эффектно и приятно, что я прикрыл глаза, вдыхая прохладный воздух, насыщенный запахом сырого дерева. Затем ощутил, как на плечи ложатся мягкие женские руки. Возле уха почувствовал теплое дыхание. Послышался шепот, который буквально втекал в меня, как вода. На губах был вкус свежей малины.
– Через длинные ресницы, будто солнышка десницы, смотрят лучики тепла. Утекла мечта-река. Улетели птицы счастья. Завтра в день войду босым, очарованным. И исчезну за туманом вдоль дороги сна и яви. Буду бегать по полям своих надежд и смеяться громче всех.
Слова Нюши растеклись по моей голове, и я начал проваливаться
в сон. Уже замелькали картинки осенних полей и рек, как неожиданно входная дверь распахнулась, и на пороге появился Димыч. В предбанник дунуло холодом.– Вот это номер. Мы их ждем, а они тут в баньке милуются.
Нюша, увидев Димыча, недовольно хмыкнула и уселась на лавку. А я от неожиданности начал нервно оправдываться:
– Димыч, тут ситуация такая. Промок. Надо было срочно греться.
– Ага, я и смотрю, как вы греетесь, – Димыч ухмыльнулся и велел мне подвинуться.
– Это малиновая? – спросил Димыч, водя носом над моим стаканом и заискивающе глядя на Нюшу. Та неохотно достала еще один стакан и налила Димычу, а потом и наши стаканы освежила.
Димыч понюхал напиток и смачными глотками осушил стакан.
– Прямо живое лето, – он причмокнул и опустил стакан на стол.
– Ладно, вам повезло, у нас часы спешат в доме. Давайте быстренько одевайтесь и к нам за стол, – сказал Димыч, уже вставая.
Я кивнул на стопку мокрой одежды.
– Ничего, в халатике добежишь. Видимо, судьба твоя сегодня такая. В Новый год – в халате, – Димыч засмеялся и открыл дверь на улицу. – Я серьезно, через пятнадцать минут чтобы были.
Нюша сказала, чтобы он не морозил нас, и Димыч ушел.
Когда за ним закрылась дверь, Нюша печально посмотрела на меня:
– Ну что ж, надо идти. И мать уже, наверное, собралась и ждет.
Я улыбнулся и кивнул.
– Но у нас же еще есть десять минут попариться, – прошептала девушка.
Лицо Нюши, слегка вытянутое, с выраженными скулами, расплылось в ехидной улыбке, а темные, будто нарисованные, брови приподнялись.
Мое новое появление к столу в этот вечер оказалось опять-таки достаточно фееричным. Я вернулся в халате, валенках и с банной шапочкой на голове.
Меня встретили аплодисментами и смехом. Я хотел было переодеться, но кокетливая старушка потребовала, чтобы я остался, поскольку уже во второй раз появляюсь в чудном наряде, и это уже не совпадение. А значит, это точно знак. Я поинтересовался, что за знак, но старуха уже начала беседовать с подругой.
– Если никто не против, то я не буду спорить со знаками и останусь как есть. И да, Нюша с мамой скоро подойдут, – сказал я, слегка поклонившись.
Димыч нетерпеливо подозвал меня сесть рядом. Мне было неловко говорить о произошедшем, но выбора не было. Обсудить это все равно бы пришлось. Но вместо укоров за неподобающее поведение я услышал укоры совсем другого рода:
– Ты очень неосмотрителен. Эти женщины чертовски опасны, – практически прошептал Димыч.
Я удивленно посмотрел на него и, взяв графин, налил нам.
– Ты это о чем, Димыч? – искренне не понимая, о чем речь, спросил я.
– Не о чем, а о ком. Обо всех женщинах на этих болотах. Они же ведьмы.
Я рассмеялся и даже приобнял Димыча в знак того, что одобряю его шутку.
– Нет, ты меня не понял. Они самые настоящие ведьмы. Посмотри на нас, – Димыч указал подбородком в сторону Вити и Вадика, которые по-прежнему сидели на своих местах и тихонько выпивали и закусывали. Но вид у них и правда был собранный, несмотря на застолье. То и дело они поглядывали на дам, шушукающихся на другой стороне стола. – Мы стараемся не сводить с них глаз.