Другая точка...зрения

– Понятно! – он ласково погладил меня.

– Да, что тебе понятно?!

Забыв про всё, я бросилась ему на шею. Обхватила крепко-крепко, взахлёб принялась целовать его. Неприлично? Пусть! А вдруг его, не сегодня-завтра, убьют, и я никогда не смогу испытать радость близости с ним! Эгоистично? Да, но это было выше моих сил! Терпеть, стесняться себя и людских разговоров, ради приличия отказывать себе и ему в такой малости: заняться любовью. Он меня не любит? Неважно! Я не претендую на него, на его свободу. Но, раз сегодня он со мной, пусть всё будет!

Меня уже ничего не могло остановить. Страсть затмила разум. Я, совсем уже бесстыдно, положила руку на его «достоинство», дотронулась и стала осторожно гладить, ласкать его ладонью, с удовлетворением отмечая, как его мужское естество обретает форму, увеличивается под моей рукой.

От неожиданности Стас даже стал заикаться:

– Т-ты чего?

Он отшатнулся, вскочил с дивана, увлекая за собой. Схватил меня за плечи, буравил своим недоверчивым горящим взглядом. Мы стояли и смотрели друг на друга. Я попыталась объяснить свой порыв:

– Стас, мне очень стыдно, но я не могу так больше! Знаю, что поступаю эгоистично. Мне ничего от тебя не надо. Только, будь со мной, пожалуйста! Я хочу испытать ЭТО с тобой. Сегодня, сейчас!

Карпов сверкнул на меня своими глазищами, его грудь высоко вздымалась, он взволнованно, прерывисто дышал, руки вцепились в мои плечи, а желваки на скулах ходили ходуном.

– Ты меня хочешь? – строго спросил он.

– Да! – кивнула я, отчаянно глядя в его глаза.

– Ты точно этого хочешь? Не раскаешься потом?

– Нет, не раскаюсь! – ответила я, - Только, прости! Разреши мне не имитировать оргазм, если я его не буду чувствовать.

На что Стас улыбнулся, откровенно глядя в мои глаза, ответил:

– Девочка моя! Тебе ничего не придётся имитировать! Ты почувствуешь это!

Только и я тебя кое-о -чём попрошу!

Я внимательно его слушала.

– Не царапаться и не кусаться, хорошо? А то женщины думают, что чем больше они царапаются, тем, считается, страстнее женщина, и мужчинам это доставляет бОльшее удовольствие. Может, и есть любители – мазохисты, которых с этого прёт. Как вцепятся когтями своими! А кому приятно потом с разодранной спиной ходить? Да и ногти редко чистыми бывают. И шрамы после заживают очень болезненно и долго. Я этого очень не люблю, - поморщился он.

ЧуднО! Карпов словно пытался отговорить меня, или дать мне ещё раз осознать разумность и необходимость моего желания. Куда там! Меня уже всю трясло: то ли от волнения, то ли от страха. Я боялась саму себя: впервые так отчаянно бросилась в омут с головой, совсем не думая о последствиях! А , может, меня трясло от желания? Этот мужчина, такой необычный, порою странный и даже страшный! Карпов манил меня. Как свет лампы манит к себе маленького наивного мотылька, летящего на яркий свет, сначала согревая его нежным теплом, а потом безжалостно сжигая тоненькие невесомые крылышки, лишая жизни. Я, наверное, пожалею, что связалась с ним, но, не сейчас!

Почему-то мне вспомнилась фраза: «Жребий брошен, Рубикон перейдён, мосты сожжены.»

И, сжигая последний «мост», я сказала:

– Карпов, я очень не хочу потерять тебя! – прильнула к нему, обвила его шею руками, потянулась к нему за поцелуем.

Мужчина охнул, сжал меня в своих объятьях с такой силой, впился в мои губы с такой страстью, что я невольно затрепетала. Его глаза сверкали. Он легко меня подхватил и, подсадив на себя, понёс в полутёмную спальню. Я крепко держалась за его шею и плечи. Там он осторожно наклонился, не отпуская меня из рук, откинул одеяло в сторону. Потом опустил меня на широченную кровать, головой на подушку. Моментально уцепился за узел на пояске, развязал его, вытащил меня из халата, отбросив его за ненадобностью. Простыня была шёлковой, гладкой и прохладной. Я вздрогнула, когда прилегла на неё. По телу побежали мурашки. Я зябко обхватила себя за плечи. А он стоял и жадно, не отрывая взгляда, смотрел на меня, почти обнажённую, снимая с себя ненужную рубашку, затем штаны, бросил всё это на пол. Остался в трусах, но через пару секунд снял и их, оставшись в костюме Адама. Как он был красив! Я любовалась безупречно сложенным телом, уже не смущаясь и не краснея от стыда, а вновь загораясь от желания.

Стас приблизился к кровати, затем осторожно лёг рядом со мной. Его тело излучало такое тепло, что я захотела, чтобы он накрыл меня собой. И он, словно читая мои мысли, сделал это. Меня, прямо-таки, обдало горячей волной! Его руки заскользили по моему телу, изучая и лаская его. Он впивался в мои губы без устали: то нежно и ласково, то горячо и властно, очень настойчиво и требовательно, раздвигая их языком, подчиняя себе, явно доминируя. И я подчинялась, отвечала ему так же нежно и пылко, со всей страстью, на какую только была способна. А потом он спустился ниже, на шею и плечи, потом ласкал грудь. Губы жадно касались моей кожи, обжигая и даря невероятно приятные ощущения. И я обнимала его, ласково гладила ладонями его стриженую голову, плечи и спину, почти массажными движениями: он тихонько постанывал, и я понимала, что ему нравится, что я делаю. На наших лицах были улыбки. Мы оба были погружены в свои ощущения: наслаждались новизной восприятия, нежными прикосновениями, на ощупь, изучая друг друга. И чем больше мы это делали, тем больше разгоралось наше желание. Взаимное, непреодолимое влечение сближало нас с каждой секундой. Не просто животный голод, а именно желание доставить друг другу максимум удовольствия было нашей взаимной целью. Я замирала под его нежными руками, под страстными губами, моё сердце билось в унисон с его сердцем - пока ещё спокойно и размеренно. Его обнаженное «орудие» было уже готово к бою, упираясь в меня, своим прикосновением вызывая будоражащий прилив подступающего возбуждения. Но, Стас был искусным любовником, нисколько не торопил меня, пытаясь изведать глубину моего желания, касаясь всех самых нежных мест: целуя невесомо, а потом влажно проводя по ним языком, вырисовывая самые причудливые узоры на моей коже. Захватывал в рот небольшие розовато-коричневые соски моих грудей, перекатывая их во рту, лаская языком, поглаживая и сжимая теплыми ладонями нежные округлости. Я таяла от восторга. Было так сладко и хорошо, что одновременно с этим я почувствовала, как нестерпимо начинает ныть низ живота. Мурашки, пробегающие по моему телу от мужских прикосновений, заставляли меня вздрагивать и тихонько стонать. А его руки, огладив мой живот, спускались всё ниже, к моим трусикам.

Стас посмотрел на меня вопросительно. Я, с милостивой улыбкой , посмотрела в его глаза. Он улыбнулся, слегка лукаво, немного снисходительно: всё так, как должно было быть!

Затем , слегка отстранившись, осторожно потянул за резинку с обеих сторон. Я прогнулась, немного приподнялась, сгибая ноги в коленях, облегчая ему задачу. Он освободил меня от ненужной одежды. Теперь мы с ним были как Адам и Ева. Стас ладонью коснулся моего лобка, запустил пальцы в кудрявую поросль , и начал гладить, наслаждаясь и тихо постанывая от удовольствия.

А потом губами прошёлся вдоль моего живота. Его язык, дразня и возбуждая моё разгорячённое тело, вновь влажно и дерзко касался моей кожи. Стас немного сдвинулся вниз, держа меня за бёдра, Его пальцы чутко скользили, лаская и поглаживая их. Он осторожно взялся за мои колени, слегка развёл мои ноги в стороны, ласково погладил мои подживающие «трофеи» от шеста, потом широко провёл по всей внутренней поверхности одного бедра, потом другого.

– Глашенька, дай я тебя побалую!
– вдруг сказал он, раздвинул мои ноги шире, пристроился между моих бёдер. Я, испугавшись чего-то, дотянулась и невольно закрылась от него ладонью.

Господи! Всё было словно первый раз! Впервые мужчина так внимательно относился ко мне. Я чувствовала себя совсем неуверенной, неопытной школьницей в руках умелого и опытного любовника, несмотря на печальный опыт с бывшим женихом.

Стас приподнялся ко мне, дотянулся до моих губ нежным, сладким поцелуем. Я расслабилась, а он аккуратно, пальчик за пальчиком, открывал меня, убирая мою ладонь с промежности. Я попыталась прикрыться снова. Тогда он бережно взял мою руку в свою, успокаивая меня этим прикосновением. Наши ладони соединились, пальцы переплелись. И я вдруг доверилась ему, обняла его другой рукой, позволяя делать с собой всё, что он хочет. Наши тела были так близко! Он, нависая надо мной, касался меня своим телом и возбуждённым естеством. Опираясь на локоть, спустился вниз. Пристроился между моих бёдер, дотронулся губами промежности, затем страстно покрыл поцелуями. Я замерла от нахлынувших ощущений. Тогда, не давая мне опомниться, мужчина влажно коснулся меня языком. Он ласкал меня, то касаясь бутона страсти, то настойчиво проникая внутрь, заставляя изнывать от уже нестерпимого желания. Я не могла больше терпеть: не сдерживая стоны, выгибалась ему навстречу, приподнималась и выворачивалась, как можно шире, предоставив ему полную свободу действий. Стас был возбуждён до предела. Он сжимал ладонями мои ягодицы, приподнимал их, глубоко погружаясь в мою плоть языком. Но, мне-то хотелось, чтобы он проник в меня по-настоящему! Я взяла его за подмышки, подтянула к себе. Он радостно улыбался, позволяя мне немного своевольничать. Его губы вновь впились в мои губы. Потом он отстранился от меня, приподнялся, дотянулся до прикроватной тумбочки, достал какую-то баночку, открыл её, загадочно улыбнулся:

– Это чтобы твои ощущения были полнее и ярче! И чтоб не так больно было, - тихо добавил он.

Запустив в баночку пальцы, набрал из неё что-то. Прикрыл крышечкой, поставил на тумбочку. Я уже сгорала от нетерпения. А он ласково провёл ладонью вдоль по всей промежности, оставляя влажный , прохладный след. Потом прилег рядом, опять принялся нежно и страстно целовать меня. Я почувствовала непривычное ощущение: где-то в груди, внутри меня, заполыхал пожар, сердце заколотилось, стало жарко, и безумно захотелось близости. Карпов смотрел на меня внимательно, потом в его глазах зажёгся жадный, хищный огонь. Его руки с утроенной силой сжали меня в объятиях. Он навалился на меня, развёл мои ноги, согнув их в коленях, слегка приподнял мои ягодицы, примеряясь своим «орудием», и медленно и плавно погрузился в меня. Мои глаза расширились, округлились. Я замерла под ним. Он вошёл так глубоко, заполнив меня до отказа. А на его лице отразилось такое неземное блаженство, что мне стало совсем неважно, какие ощущения испытываю я. Было не больно, только, как-то непривычно. Я ведь уже два месяца не была близка с мужчиной. А у Карпова был большой. Стас двигался очень осторожно, не погружаясь полностью. Тогда я поняла, зачем он взял эту баночку. Он беспокоился обо мне, о моих ощущениях. Не хотел причинить мне боль или неудобство. И я за это была ему очень благодарна! Я постаралась отплатить ему тем же: нежно обнимала и сладко целовала. Постепенно наш огонь разгорался всё сильнее. Когда я немного привыкла к нему, стала двигаться ему навстречу. О, Боже! Стало так хорошо, я уже приподнималась, не в силах сдерживаться, вновь начала тихо стонать. Наслаждение было таким сильным, что я стала исступлённо покрывать его лицо горячими поцелуями, благодарно стремясь ему навстречу, отдаваясь всем телом, всей душой! Что со мной творилось! Я просто сходила с ума от его нежных ласковых рук, от пьянящих разум, глубоких поцелуев, от его проникновений. Стас заходился от страсти, стонал от наслаждения, его лицо покрылось мелкими бисеринками пота и светилось в полутьме. Дыхание стало хриплым, резким, а движения стали быстрее и глубже. Я уже не просто стонала: вскрикивала от его каждого проникновения….