Другая жизнь

Начало сентября в Москве выдалось теплым, разница с последними августовскими днями казалась почти неощутимой. Листья еще зеленели на ветках, небо еще голубело в вышине, растекаясь белесыми облаками за горизонт. Но ветер был уже прохладным, колючим, почти осенним.

Когда он подъехал на площадь, до встречи еще оставалось время. Немного — минут двадцать. Алексей, от нечего делать прошелся вдоль здания концертного зала имени Чайковского, дойдя до театра Сатиры, затем повернул назад к Тверской улице. В тени ему было холодно, на солнце делалось жарко. На обратном пути осеннее солнце по-летнему било в глаза и он усиленно щурился, жалея, что пошел на встречу без очков.

Вообще-то следовало провериться — нет ли слежки, выявить возможную опасность со стороны людей, находящихся здесь, всех, кто попал в поле его зрения. Парочка на скамейке у Маяковского? Человек в черном «Ауди», припаркованном у обочины? Или дворник, собирающий мусор? Дворник должен быть азиатом, как во всей Москве, но Алексей увидел славянское лицо и это подозрительно.

Да, надо провериться, он читал об этом в шпионских романах. Алексей покрутил головой по сторонам, осмотрелся и ничего. Машины, люди — разные, непохожие друг на друга. Их много и все куда-то спешат, движутся сплошным потоком. В этой массе сложно заприметить пристальный взгляд, напряженное лицо, расчетливое движение руки, обнажающей ствол.

Они должны встретиться перед памятником — он и один из сотрудников «Улисса». Немного в стороне, с другими детективами, должна стоять Ирина. Как только Алексей отдаст флэшку, и сотрудник проверит содержимое на нетбуке, девушку отпустят. Таков уговор — всё просто, ничего сложного.

На одной из афиш он увидел надпись: «На всякого мудреца довольно простоты». Спектакль шел в Малом театре. Название, придуманное Островским для спектакля, отчего-то задело Алексея. Не тот ли он мудрец, которому кажется всё простым, хотя на самом деле в каждой простоте есть своё потаенное дно, скрывающее кучу проблем? Обмен между ним и «Улиссом» тоже выглядел просто, но мудрец в спектакле перемудрил, и в итоге оказался побежденным.

Такие мысли только усиливали его волнение, заставляли нервничать.

Алексей открыл клапан кожаной сумки, взял флэшку и переложил её в карман джинсов. Ему на мгновение показалось, что кто-то, некие злоумышленники, могут подбежать и сорвать сумку с плеча. Нет рисковать он не хотел.

Приближалось время встречи.

Алексей сам выбрал Триумфальную площадь — народу здесь обычно много и площадь недалеко от исторического центра Москвы. Он подумал, что в таком месте вряд ли будут проводить тупые разборки с дракой, еще менее вероятно, что будут стрелять. К тому же, именно здесь Вера передала ему злополучную флэшку, и теперь он чувствовал нечто символическое в обмене устроенном перед бронзовым Маяковским.

Он медленно отошел от метро, пройдя несколько шагов, и оказался у памятника. Посмотрел по сторонам. Никого. Время показывало без минуты половину двенадцатого. Величественный Маяковский сурово смотрел вдаль, сжав правую руку в кулак, словно грозя грядущим неприятностям. Алексей посмотрел туда же, куда смотрел поэт, но ничего кроме крыш домов на другой стороне улицы не увидел. Ничего не рассмотрел он и в небе над этими крышами, кроме стада медленно плывущих облаков, тянущихся к солнцу как к пастуху.

«Точность вежливость королей? Или что-то накрылось в нашем обмене?» — подумал Алексей, еще раз кинув взгляд на часы. Потом он посмотрел на концертный зал и краем глаза заметил, как по Тверской-Ямской улице проехали два черных джипа. Где-то за пределами его видимости машины остановились, и Алексей сразу подумал на «Улисс». Это должны быть они!

Солнце сместилось к западу, продолжая всё также сильно бить в глаза. Проклятое солнце! Никогда оно не вызывало у него столько отрицательных эмоций — там, в Бордигере, солнца было много. Он любил его ласкающее тепло, любил подставлять плечи, руки, всё тело под жаркие лучи, греющие, расслабляющие.

Может прав был Никколо, и не стоило возвращаться?

Алексей сложил ладонь козырьком и приставил её ко лбу, защищаясь от немилосердного слепящего света, ставшего здесь не другом, а врагом.

К нему подошли сзади.

— Вы Алексей?

Он обернулся на голос. Перед ним стоял спортивного вида парень в черном костюме, белой рубашке с черным галстуком. Он был из тех, кто приезжал курьером в «Россервис», доставлял пакеты с документами. Кажется, Алексей его помнил. Или точно такого же, похожего на этого, как брат-близнец. «Просмотрел! — подосадовал Алексей. — Они там все на одно лицо что ли, типа жесткий отбор на генетическом уровне. Интересно, где они этих ребят набрали?»

— Да! — ответил он после минутной паузы. — Где Ира?

— Не торопитесь! — поправил его частный детектив, — где флэшка?

— У меня, но я должен видеть девушку!

— Давайте я проверю, та ли у вас информация! — настаивал сотрудник «Улисса», глаза его были скрыты за большими очками и Алексей не видел их выражения. — Сами понимаете, что перестраховка не помешает.

В груди Алексея тревожно заныло. Интуиция подсказывала, что здесь что-то не так, не бьётся! Эта настойчивость детектива, непонятная, настораживающая. И потом, где девушка? Они же всё обговорили заранее — Ира должна стоять в стороне с другим детективом. Её не было!

— Где девушка? — повторил вопрос Алексей, чувствуя, как во рту у него пересохло, и губы стали точно склеенными. — Мы так не договаривались! Пока её не увижу, ничего отдавать не буду.

Детектив из «Улисса» замялся, точно ожидал инструкций через микрофон в ухе, но они не поступали и парень в черном костюме не знал, что ему делать. Он бестолково топтался на месте, вроде готовясь к прыжку и казалось, его фигура посылала в эфир импульсы агрессии, скрытой угрозы.

Алексей предположил, что детектив может броситься на него, попытаться отобрать планшет. А что, с него станется! Эти курьеры толком соображать не умеют, тупые как быки — у них расчет лишь на голую силу.

— Думаешь флэшка у меня с собой? — решил он разрядить ситуацию, — я подстраховался, не парься! Она припрятана в надежном месте. Где девушка или я сваливаю?

Детектива «Улисса» точно отпустило. Невидимое глазу напряжение улетучилось и он, будто весь расслабился, обмяк, как проколотый мяч. Он снял очки, щурясь от падавшего на глаза солнца, достал платок и медленно протер стекла, как бы раздумывая. На его обыкновенном и невыразительном лице, даже возникло подобие улыбки: то ли от неуступчивости Алексея, то ли от сознания своей силы, которую можно применить в любую минуту.

Но микрофон у него всё-таки был. Из-за памятника Маяковскому, словно в пьедестале с другой стороны находилась скрытая от посторонних взглядов дверца, вышло два человека. Одна из них была женщиной средних лет, уже заматеревшая, какими обычно бывают женщины после родов. Теперь перед ним стояло уже трое.

— Ты Алексей? — спросила женщина, так же, как спрашивал его предыдущий детектив.

— Да! Здесь что, конкурс на дежа вю? Где девушка, где Ира?

— Понимаете, — начала говорить женщина начальственным тоном, и было видно, что она с трудом сдерживается, чтобы не говорить грубо, а то и матом. — Девушка у нас в офисе на Белорусской. Она там, я только что оттуда. Вы просили встречи с главным. Вот она я! Я — директор «Улисса», Александра Егоровна.