Другие правила

Он приехал за ней. Она знала это. Он приехал, чтобы забрать ее в Петербург. Возможно сегодня она должна была встать рядом с ним, и сейчас их несли бы лошади куда-то в неизведанную даль, и ей не пришлось бы сидеть в душной карете напротив дона Хуана, она не вынужденна была бы оправдываться перед ним! Вот только Майрут не одобрила бы ее поведения. Майрут была бы в ярости.

— Ничего не изменилось, Валери, — дон Хуан смотрел на нее с тоской, и ей было жаль его. Он заслужил любую боль, которую она готова причинить ему, но ей было его жаль, потому что она понимала, что он сейчас чувствует, — ты снова нашла себе возлюбленного, и я снова везу тебя к нему, — он отвернулся, сжал губы, и она поняла, что он тоже готов разрыдаться, как и она сама, — но на этот раз нет Филиппа и тебе некого опасаться.

— Очень многое изменилось, — она повернула к нему голову.

— Что же?

— Я теперь твоя жена.

— Но это не мешает тебе заводить интрижки с подобными персонажами.

— Мешает, — она вдруг улыбнулась, — прекрати, Хуан, я же никуда не поехала с ним, хотя и было такое искушение. Давай не будем говорить об этом.

Он вспыхнул:

— Валери, я вернулся не для того, чтобы снова возить тебя к любовникам, и не для того, чтобы стать посмешищем Версаля, как стал посмешищем Рояль Паласа. Поверь мне, я не позволю тебе выставлять меня идиотом.

— Зачем же ты вернулся? — она подняла брови, не зная, плакать ей или смеяться.

— Считай, что я тебе поверил. Твоим словам о верности.

— И только? — она скривила губы.

— Я тебя простил. Я согласился на все твои условия. Чего еще ты от меня хочешь? Я больше никогда не позволю тебе издеваться над собой!

— Ты? Меня? Простил? — Валери искренне удивилась и даже подалась вперед, а потом рассмеялась, — ты? Простил мне что? Это ты должен умолять о прощении, тогда, возможно, ты его получишь! Я не простила тебя! Я по глупости вышла за тебя замуж, и теперь обязана терпеть тебя до конца своих дней! Со всеми твоими нотациями и ревностью!

— Терпеть? — он схватил ее за руку, — Так ты просто терпишь меня? Нет ничего другого? Просто терпение?

— Просто терпение, — сказала она тихо, уже жалея, что проговорилась.

Он закрыл глаза. Попытался восстановить дыхание, сжал кулаки.

— Если ты просто терпишь меня, то прошу тебя, поступай так, как считаешь нужным. Я клянусь тебе, что не буду тебе мешать. Ты можешь выбрать прямо сейчас: если ты выберешь Бобрина, я прикажу остановить карету, выйду, и пришлю тебе своего нотариуса. Мы больше никогда не увидимся, признав, что все, что было — было просто ошибкой. Зачем было обманывать меня? Я приехал подписать документы о разводе, но ты завлекла меня в Париж. Ради мести? Ради того, чтобы столкнуть с Бобриным? Отвечай же!

Валери молча смотрела на него. Глаза ее были широко открыты и она смотрела на него не отрываясь.

— Я...

Он замолчал, боясь того, что она сейчас скажет. Он сам дал ей выбор, и сам должен был принять его теперь. Это оказалось страшнее, чем в запале благородно предложить ей отпустить ее.

— Я..., — по ее лицо потекли слезы, — я не могу...

Она закрыла лицо руками и наконец-то дала волю слезам.

— Прошу тебя, поступай так, как ты хочешь, — почти прошептал он, — потому что я больше не могу этого терпеть. Мне проще навсегда уехать или покончить с собой, чем снова смотреть на то, как ты...

— Нет! — она схватила его за руки, — прошу тебя, Хуан, я не могу уйти от тебя! Я не могу... я была честна с тобой! Я никогда тебе не изменяла и не изменю. Я тебе клянусь! Для меня клятвы у алтаря не пустой звук, как для вас всех! И для него... и для него они пустой звук тоже! И для тебя! Но я не могу нарушать данный перед Богом обет!

Он сжал ее руки в своих, пытаясь понять, насколько важна для него ее верность, если сердце ее все равно принадлежит другому.

— Если бы ни та дурацкая свадьба, ты бы уехала с Бобриным? — тихо спросил он.

Валери смотрела на него испуганными глазами. Потом покачала головой.

— Нет. Нет. Если бы не было той дурацкой свадьбы, мы бы поженились с тобой по всем правилам.

— Ты же не хотела..., — начал он, совершенно сбитый с толку.

— Я бы все равно вышла за тебя замуж, Хуан. Я знаю, что все равно поступила бы так же. Не спорь. Прошу тебя, давай просто помолчим.

— Ты можешь поклясться, что у тебя ничего не будет с Бобриным? — спросил он тихо.

Она кивнула. Потом закрыла лицо руками и ответила тоже очень тихо:

— Да.

…

Только ради нее он переплыл Ла Манш.

Валери танцевла с Григором Бобриным и они просто смотрели друг другу в глаза. Оба молчали, не потому, что им нечего было сказать друг другу, а потому, что было слишком много невысказанного. Валери было больно смотреть на него, а рука его обжигала ее руку огнем. А после танца Григор увлек ее в дебри дворца, и они сидели в полумраке, держась за руки, и все так же молчали.

— Хотите я его убью? — наконец спросил Григор, прерывая затянувшееся и уже невыносимое молчание.

— Нет.

— Скажи, если любишь его, я уйду без единого слова.

Она покачала головой.

— Нет.

— А меня?

Снова повисло молчание. Валери никогда не думала на эту тему.

— Валери?

Она подняла голову:

— Нет. Не люблю.

Это был единственно правильный ответ, который дался ей непросто.

Григор отвернулся, не желая, чтобы она видела, как исказилось его лицо.

— Через пару недель я уезжаю к маменьке, Валери, — сказал он глухо, — маменька жить без меня не может, и чаша ее терпения переполнена моими злодеяниями. Пути назад у меня нет. Просить вас ехать со мной я не могу. Но я хочу, чтобы вы знали... — он встал и отошел к окну, оперся о подоконник, так, что она видела только его темный силуэт — я впервые в жизни влюбился. И, надеюсь, в последний раз. Вряд ли я смогу еще раз испытать такие разрушительные эмоции и не сойти с ума, как мой отец.

И прежде, чем Валери успела хоть что-то сказать, он вышел из комнаты, оставив ее одну в полумраке.

Глава 27

Дон Хуан ушел из залы, не желая смотреть на эту пару. Даже издали было очевидно, что между ними носится искра, и еще немного, и будет взрыв. Он бродил по парку, сходя с ума от ревности, и ожидая, что когда он вернется, Валери будет уже далеко на пути в Россию. Он разрывался между необходимостью отпустить ее, предоставить ей выбор, и желанием послать десяток человек выкрасть ее и заточить в башне, где держать, пока бастард не уберется к себе на родину.

Валери, оставшись одна, некоторое время сидела на диване в той же позе, а потом встала и вышла в сад, надеясь, что там ее никто не найдет, и что она сможет немного развеяться и подумать.

То тут, то там ей на пути попадались веселые смеющиеся пары, кто-то окликал ее, но Валери шла не оборачиваясь. Остановилась она только когда совсем запыхалась, и почувствовала, что лицо залито слезами. Она удивилась, осознав, что плакала с того самого момента, как покинула дворец. Вдруг она услышала голоса, которые заставили ее вытереть слезы и броситься бегом туда, где были эти двое.