Другой мир

– Привлечём внимание, - покачал головой Уилл, - Просто пойдём, спокойно, не оборачиваясь, и никто ничего не заметит.

Переглянувшись с гриффиндоркой и дождавшись её слабого кивка, мальчик двинулся по направлению к двери, огибая людей и уже не утруждая себя беспокойством за Стайлза. Впрочем, об этом позаботилась Лидия, неосознанно схватив друга за руку, когда мимо прошествовал воющий мужчина.

Резким движением распахнув дверь, Уилл выскочил во двор, через несколько мгновений запирая её. Медленно оглянувшись, он наткнулся на два обеспокоенных взгляда отошедших в сторону гриффиндорцев. То, что он увидел дальше было реальной неожиданностью. Прямо посреди двора, ограждённая низким железным забором, находилась мраморная могильная плита, на которой было выгравировано что-то, что с его расстояния было не разглядеть.

Словно в трансе, Уилл двинулся вперёд, даже не обращая внимания на то, что с его плеч слетела мантия. Не задумываясь, мальчик перешагнул ограду, останавливаясь в двух метрах от могилы. Несколько мгновений в его голове была пустота, чудом удерживающая от падения. Но в следующий миг на него обрушилось осознание происходящего и Уилл, не удержавшись, сделал шаг вперёд и упал на колени, не отрывая взгляда от холодного мрамора.

На него смотрел, кажется, он сам, практически по-королевски восседающий на коленях темноволосой девушки с идентичными медовыми глазами. Тот же чуть вздёрнутый нос, сияющая улыбка, даже оттенок волос. Мириам была очень красива, этого нельзя было не признать. Счастливая, светлая, прекрасная.

– Никто не способен причинить близкому боль, всё всегда во благо, - прошептал мальчик выгравированные в холодном камне слова.

В груди вновь образовалась пустота. Она была настолько доверчива? Её уничтожил самый близкий человек, а она всё равно попросила написать такое? В магическом мире всегда спрашивали о словах на надгробье, когда в семье волшебника что-то случалось. Неужели Мириам, пережив покушение, всё равно попросила написать такое? Зло рыкнув, Уилл ударил кулаком по земле, жмурясь практически до боли.

– Уилл?
– осторожно позвала Лидия, сидевшая на коленях у ограды.

– Она считала, что близкие не причиняют боль, - горько усмехнулся мальчик, - Она считала, что близкие прекрасны, любвеобильны и замечательны. Она была так глупа, - прошептал мальчик, распахивая глаза, - Он убил её, а она считала, что близкие не причиняют боли, - неожиданно закричал Уилл, обращаясь к небу, заставляя Лидию вздрогнуть, - Почему она так считала?
– вновь прошептал слизеринец, жмурясь, - Как можно было так считать? Мир ужасен. Близкие причиняют больше всего боли, как она могла быть так глупа?

Лидия не могла вымолвить ни слова. Беспомощно оглянувшись на Стайлза, Мартин тяжело вздохнула. Она бы могла напомнить Уиллу о Райтах, находящихся в этом же городе и ни о чём не подозревающих, но сейчас нельзя было упоминать их. Сгорбившаяся фигура слизеринца заставила её сердце сжаться, а неожиданная слеза, скатившаяся по его щеке - пуститься в пляс, отбивая нереальный ритм о рёбра, стараясь, кажется, их ко всем чертям сломать.

– Почему она так считала?
– послышался вновь шёпот Уилла. Взглянув на фотографию, мальчик не сдержал и второй слезы, зная, впрочем, что сейчас ему стыдиться нечего. Он находился здесь с двумя самыми близкими людьми, которые уже видели всё, что только было можно, - А ведь и правда. Близкие причиняют самую большую боль, - глупо улыбнулся мальчик, чувствуя, как слёзы текут уже непрерывными ручьями. Мысль о Стайлзе и Лидии как самых близких людях заставила мальчика зажмуриться. Ведь они тоже причинили боль. Рассказали ему обо всём, привели сюда, и теперь он сидит здесь и рыдает, - Да, мам, ты была права, близкие причиняют боль во благо, - вновь горько усмехнулся Уилл, переводя взгляд на выгравированную надпись. Не удержавшись, мальчик протянул руку и коснулся холодного камня самыми кончиками пальцев, вдруг ощущая острую боль где-то в районе сердца. В ушах внезапно зашумело, будто бы прямо над ними сейчас гремел гром. От неожиданности слизеринец растерялся и упал на спину, прижимая руку к груди.

– Уилл!
– воскликнула Лидия, в момент оказываясь рядом с распластавшимся на спине слизеринцем, - Ты в порядке?

– Что произошло?
– ошарашенно спросил брюнет, усаживаясь на земле.

– О чём ты?
– тихо спросила Мартин, обеспокоенно оглядывая его с ног до головы.

– Гром. Ты что, не слышала?
– нахмурился мальчик.

– Я слышала лишь тебя, - покачала головой Мартин. Уилл с трудом проигнорировал то, как подозрительно блестели у неё глаза. Отвернувшись, слизеринец вновь уселся на колени, лицом к надгробью.

– Что-то определённо произошло, - покачал головой Уилл, пытаясь отыскать в камне хоть что-то, - Это магия, я знаю. Так должно быть. Что-то произошло, когда я прикоснулся к нему, - бормотал мальчик, прикладывая ладонь ко всему, до чего только мог дотянуться. Несколько раз провёл пальцами по надписи, несколько раз - по фотографии, но никакой реакции не было, - Но это же невозможно. Что-то произошло, я слышал.

Бесшумно подойдя к друзьям сзади, Стайлз нахмурился, оглядывая всю представшую перед ним картину. Действия Уилла заставили в его голове вспыхнуть какой-то мысли, за которую он никак не мог теперь уцепиться. Было что-то очень, очень похожее, но мальчик не мог вспомнить, что именно. Как будто бы он слышал это мельком, не вдумываясь, не обращая внимания, отвлекаясь.

– Господи, - прошептал Стайлз, от шока едва не оступившись, - Уилл, что ты сказал перед тем как коснуться камня?
– севшим голосом обратился мальчик к другу.

– Я говорил о том, что она не должна была верить в это, - не оборачиваясь, ответил слизеринец, всё ещё трогая камень со всех сторон.

– Нет, самая твоя последняя фраза, - покачал головой Стайлз, не выдерживая и перешагивая ограду, усаживаясь на землю около рыжеволосой, глядящей на него так недоумённо, что казалось, будто бы она вообще не знала, кто она и как сюда попала.

– Да при чём тут это?
– раздражённо воскликнул Уилл, стремительно оборачиваясь, - Какая разница, что я там сказал? Я только что что-то почувствовал, а вы - нет, это ли не знак?

– Мне нужна твоя последняя фраза, - настаивал на своём Стайлз. Лидия, неожиданно резко выдохнув, взглянула на него теперь глазами, полными понимания и, кажется, восхищения.

– Уилл, назови фразу, сказанную тобой. Самую последнюю, - хриплым голосом попросила девочка, поднимая взгляд на слизеринца.

– Я не знаю, что я сказал, - вздохнул Уилл.

– Вспомни, я прошу, - протянул Стайлз, подползая чуть ближе к другу, - Ты говорил, что Мириам была права. Близкие причиняют боль. Потом ты замолчал на какое-то время и произнёс что-то ещё. Что ты сказал?

Задумавшись, Уилл попытался воскресить в памяти все мысли, посетившие его за последние несколько минут. Он думал об отце, маме и близких. О Лидии и Стайлзе, о том, что они тоже способны на причинение боли, и что они её реально причинили. Хоть и во благо, но они это сделали.

– Я сказал, - Уилл не смог договорить, тяжело сглотнув, но через мгновение всё же продолжил, - Мам, ты была права, близкие причиняют боль во благо, - повторил-таки мальчик свои слова.

Глядя на расширившиеся глаза гриффиндорцев, Уилл не смог не обернуться, рассчитывая увидеть то, что же так изумило его друзей. И он довольно быстро нашёл причину их удивления. Надпись начала светиться мягким светом, практически незаметным, если не приглядываться, но всё же довольно ярким, чтобы найти, если будешь реально искать. Поддавшись внезапному наваждению во второй раз, Уилл вновь протянул вперёд левую руку и коснулся кончиками пальцев слова “близкие”. Гром, боль в области сердца - всё это повторилось, только теперь уже мальчик не стал одёргивать руку.