Другой взгляд

Ещё одной бедой журнала была рубрика «Юные таланты». К сожалению, в этом словосочетании соответствовала истине только первая его часть. А одарённость у новоявленных писателей и поэтов была приблизительно столь же слабо обозначенная, как и у старших коллег. Только уверенности в собственной уникальности больше. Что вы хотите, юношеский максимализм, ненабитые шишки!..

Главред от всех них устал. Ему были давно и глубоко безразличны творческие метания и находки местных Гоголей и Пушкиных. Он принимал их литературные труды как неизбежное зло. Издаются на автомате – и ладно. Сам Дубов, хотя и журналист по образованию, писать никогда не пытался: точно знал, что ничего путного из этого не выйдет. Вот о чём он действительно поначалу мечтал, так это о том, что однажды откроет новую литературную звезду, которая увековечит и «Лиру», и её скромного редактора.

С годами грезить перестал. Но, глянув на рукопись Неторопкина, сразу понял, что мечты и вправду порой сбываются. Пусть главред был бездарен как писатель, зато исключительно талантлив как читатель.

Гений Неторопкин мялся, краснел, шепелявил что-то из глубины продавленного кресла, а в голове Дубова стучало только одно: нашёл! Перефразируя Маяковского, перелопатив миллионы тонн словесной… ну, пусть будет руды, он докопался-таки до золотого слитка. Откуда ему было знать, какой проблемой это обернётся!..

– Послушайте, дорогой…

– Михаил Геннадьевич, – робко подсказал автор и судорожно глотнул. Чувствуется, приготовился к самому худшему. В отличие от остальных творцов «Лиры», Неторопкин в свою одарённость не верил.

– Михаил Геннадьевич, – ласково согласился Дубов. – Рукопись я заберу. Мне нужно внимательно прочесть её, чтобы принять решение о возможности публикации. Я ведь сейчас только бегло просмотрел ваш текст. А вы ко мне загляните вечерком, договорились?

На самом деле решение нужно было принять совершенно иное. Недотёпа Неторопкин принёс рукопись, когда очередной номер был уже свёрстан. На страницах макета плотным частоколом выстроились отрывки из романов, повести, фельетоны, басни, стихи и поэмы. «Птичьей стае» места не было.

В журнале шестьдесят восемь страниц, не считая глянцевой обложки. Увеличить их количество невозможно по финансовым причинам. В принципе, эта мысль никогда Дубову и в голову не приходила. Реши он это сделать сейчас, пришлось бы добавить примерно пять разворотов, то есть страниц десять. Рассказ у Неторопкина немаленький. А кто за это заплатит? Правильно, желающих нет. Значит, придётся кого-то потеснить.

Пока Неторопкин, пятясь и запинаясь, выкатывался из кабинета, Олег Васильевич судорожно соображал, кого бы подвинуть. Однако спустя два часа понял, что не может выкинуть никого! Как такое возможно?! А вот так! В этом и заключалась трагедия.

Как назло, главной темой номера был пятидесятилетний юбилей Дарины Барской. Ох, и дала Олегу Васильевичу жизни именинница, будь она неладна! Вспомнишь – вздрогнешь.

Поначалу поэтесса одолевала его идеей посвятить её бессмертным творениям весь номер. В итоге сторговались на пяти разворотах плюс фотография на обложке плюс большое интервью. Кстати, интервью, написанное журналистом местной газеты Рябовым, было, по мнению Дубова, куда более живым и интересным, чем всё творчество поэтессы, вместе взятое. Парень своё дело знал, и по прочтении статьи у несведущих людей могло сложиться представление о Даше Бабушкиной, как о многогранной натуре, остроумном позитивном человеке и яркой творческой личности.

Таким образом, предприимчивая поэтесса вырвала у журнала целых четырнадцать страниц! Со словом редактора и оглавлением – это уже почти четверть номера! Даже от «Золотого пера» пришлось отказаться. Лидия Борисовна ещё не знает, бедняжка. Получается, Даша Бабушкина всухую обставила Александра Блока: именно его главред в этот раз планировал в рубрику.

Дубов свирепо покосился на фотографию Дарины Барской, которая красовалась на макете обложки. Пятьдесят лет тётке, а никак не возьмёт в толк, что эти букольки, кудельки да кудряшки делают её похожей на престарелую болонку в очках.

Идём дальше. Вслед за Бабушкиной на двенадцати страницах расположился Влад Струйников. Этого точно не сдвинешь ни на сантиметр, иначе начнётся такая война, что запросто можно лишиться кресла. К тому же беда в том, что редакция располагается в симпатичном здании школьного флигеля, и за аренду директор школы берёт плату чисто символическую, почти неощутимую. Обеспечивая себе тем самым постоянную прописку на печатных полосах.

Вдобавок в прошлом году Владимир Петрович возглавил местное литературное сообщество, и теперь в журнале появилась его постоянная авторская рубрика «Служители музы». Ага, муза только и мечтает о таких служителях… Тем не менее, будь любезен, выдели разворот!

Главред сердито крякнул, подошёл к окну, распахнул форточку. Сразу потянуло холодом: морозы стояли нешуточные. Дубов прошёлся по кабинету: в движении ему всегда думалось лучше. Однако сегодня проверенный способ не помог, спасительная мысль не осенила. Олег Васильевич постоял пару минут возле окна, с наслаждением вдыхая свежий студёный воздух, потом вспомнил о недолеченной простуде, захлопнул форточку и снова сел за стол.

Конец ознакомительного фрагмента.