Другой взгляд

– Нет, что ты говоришь! – вскрикнула Соня, упала на колени подле кровати и торопливо, бессвязно забормотала, поглаживая маму по волосам и рукам: – Перестань, мамочка, ну что ты! Я так тебя люблю, как же я без тебя… одна… Это ты прости меня, прости! Больше никогда… Никогда больше… Ты поправишься! Обязательно! Видишь, заговорила! Чудо такое… Чудо чудесное… И никто нам не нужен… И не бойся. Ничего не бойся! Мы справимся. Всё у нас получится, всё-всё…

Соня ещё долго сидела на полу, говорила и говорила, надеялась, что мама ответит. Но та больше ничего не сказала. Тихо лежала, прикрыв глаза. Слушала? Слышала? В уголке правого глаза застыла крошечная слезинка.

После она проделала обычные процедуры, прибралась, поправила бельё на постели. От ужина мама отказалась – так и не открыла глаз, повернулась лицом к стене.

«В субботу надо будет помыться, две недели прошло», – автоматически отметила Соня. Одной, без помощи тёти Кати, ей не справиться, но послезавтра соседка как раз вернётся из Зеленодольска.

Был уже почти час ночи, когда она вышла из душа, выпила чаю с лимоном и легла спать. Перед тем как лечь, прошлась по комнате и сложила в небольшую картонную коробку вещи, которые напоминали о Максиме. Их набралось немного: настенные часы, фотографии, абстрактная картина в вычурной раме, пара книг, шёлковый шарф – подарок ко дню рождения, кое-какие мелочи… Вроде бы ничего не забыла. Завтра она придумает, куда это девать. Напоследок Соня внесла номер Максима в «чёрный список». Вот теперь – всё. Теперь – правильно.

Соня заснула быстро, и спала глубоко и спокойно, как в детстве. Ей снилась мама. Она была в нарядном светлом платье, счастливо улыбалась, оживлённо говорила что-то и полузабытым жестом поправляла длинные волнистые волосы. В правой руке она держала букет пионов. «Это же её любимые цветы!» – вспомнила Соня и радостно засмеялась в ответ. Она смотрела на маму и никак не могла наглядеться на неё, молодую, здоровую, красивую.

В половине четвёртого Соня проснулась словно от чьего-то лёгкого прикосновения, на мгновение открыла затуманенные глаза и посмотрела вглубь комнаты. Повернулась на бок и опять провалилась в сон.

Она была совершенно одна в предрассветной тишине, но ещё не знала об этом.

СТАРИК

– И что мне теперь прикажете делать?! Вы хоть понимаете своей безмозглой башкой, что я в эти чёртовы метры все свои деньги вбухал? Мог какую угодно квартиру взять! Так нет же! Дёрнуло меня связаться с вами, чтобы вы мне подсуетили эту…! Да вы знаете, кто вы? Да вы… вы… – Поляков никак не мог подобрать слово, которое одновременно выражало бы крайнюю степень тупости и одновременно – коварства и замолчал, словно поперхнувшись. Раздражённо махнул рукой и чуть тише брезгливо выплюнул:

– Риелторша…

Поляков широко шагнул в сторону раскрытого окна. На секунду Кате Белоноговой показалось, что он собирается взобраться на подоконник и кинуться вниз с шестого этажа. Но Поляков только полуутвердительно буркнул:

– Закурю, – и, не дожидаясь Катиного разрешения, достал из нагрудного кармана пачку сигарет.

Вот уже третью неделю стояла изматывающая, одуряющая жара: ни ветерка, ни дождинки. Солнечный свет жидким золотом заливал кабинет, пожухший цветок в большом глиняном горшке (Катя вечно забывала его название) выгорел и скорбно поник.

Поляков судорожно затягивался и прилежно выдувал седые клочья в сторону окна. Толку от его стараний не было никакого: в комнате повисло сизое вонючее облако, и в горле у Кати немедленно запершило. Но кашлять она не решалась, чтобы не нервировать и без того разозлённого клиента. Сидела на неудобном стуле и давилась дымом, затравленно глядя на Полякова.

Офис был тесный: еле-еле умещались два стола, железный сейф, этажерка да вешалка. На стене висела карта – аляповатое пятно на фоне тускло-жёлтых обоев. До риелторского агентства в этой комнате располагалась туристическая фирма. Компания разорилась, менеджеры разбежались кто куда, а карта осталась.

Катина начальница, Ксения Михайловна, которая сейчас отдыхала на Чёрном море, тоже внесла посильный вклад в оформление интерьера: гордо развесила на стенах свои дипломы и грамоты, а ещё пришпилила кнопкой стихотворение:

Не зли других и сам не злись,Мы гости в этом бренном мире,А если что не так – смирись,Будь поумнее, улыбнись,Холодной думай головою,Ведь в этом мире всё закономерно,Всё излучённое тобою,К тебе вернётся непременно.

Поляков щелчком выбросил сигарету в окно, мазнул взглядом по рифмованным строчкам, рывком придвинул к себе стул, уселся и воззрился на Белоногову. Судя по всему, смириться, как рекомендовал Омар Хайям, он не желал. Экзекуция продолжалась.

Эх, была бы здесь Ксения Михайловна! Может, что и придумала бы… Но начальница решила, что пару недель агентство вполне может обойтись и без неё и укатила в отпуск. Алина и Эмма – другие риелторы – отлично справлялись и без хозяйского присмотра. Время от времени появлялись в офисе, куда-то названивали, лязгали дверцей сейфа, шуршали бумагами, деловито пощёлкивали компьютерной мышкой, сосредоточенно глядя в монитор. Иногда вместе с ними приходили клиенты – серьёзные граждане с напряжёнными озабоченными лицами.

Кате раньше не приходилось самостоятельно заключать сделок. Будучи новичком, она выполняла в основном секретарские обязанности. Владимир Поляков был первым клиентом, которого доверила ей Ксения Михайловна. Сложностей не предвиделось: у клиента имелись на руках наличные, и он желал подобрать себе хорошую «трёшку».

Катя взялась за дело с энтузиазмом, который присущ только новообращённым. Покупка трёхкомнатной ленинградки обещала стать сделкой века и её пропуском в мир недвижимости. Да и сам клиент, Владимир Ильич Поляков… Хороший человек. О большем девушка думать себе запрещала. Пусть уж будет просто – хороший человек, которого нельзя подвести.

Старательная Катя шерстила от корки до корки газеты с предложениями жилья, моталась с Поляковым по так называемым просмотрам, тщательно, до рези в глазах, изучала документы, неделю перед сделкой не спала от волнения. Квартира, которую в итоге выбрал Поляков, была именно такая, какую тот заказывал: хороший район, зелёный двор, кирпичный дом, средний этаж, окна на солнечную сторону, свежий ремонт – заезжай и живи.

В документах намётанный взгляд Ксении Михайловны не обнаружил никакого подвоха, и она благословила Белоногову на сделку. Прошёл месяц. Катя гордилась собой, втайне надеясь, что когда-нибудь они с Поляковым снова встретятся. В жизни ведь всякое бывает, правда?

У неё появился ещё один клиент: она оформляла ему наследство. До сегодняшнего утра Кате казалось, что жизнь удалась. А утром на пороге возник разъярённый Поляков. Вот и свиделись.

– Ну, и что будем делать?

Катя покраснела, покусывая нижнюю губу (дурацкая привычка, от которой никак не получалось избавиться!), хотела что-то сказать, запнулась, посмотрела на Полякова и покраснела ещё сильнее.

Ему был тридцать один год: на шесть лет старше Кати. Не такая уж огромная разница, однако она всегда чувствовала себя в его присутствии глупым неуклюжим подростком.