Другой

— На вокзал можно… — сказал Сергей фразу, кажется из какого-то фильма.

— Да, — согласился Игорь, после некоторых раздумий.

Саша протерла рану водкой, залепила пластырем, намотала бинт:

— Антон, не рыбачь больше, не твое это.

— Сашенька — веришь? Никогда!..

Потом он встал из-за стола, качнулся, озабоченно сказал:.

— Будем надеяться, что отека легких не будет. Такое бывает, когда откачивают. Поглядим.

— Куда собрался? — спросила Саша.

— Могут быть у меня секреты, — реагировал Антон. Направился в строну туалета.

— Вот, где он хранит свои секреты, — говорю.

Игорь взял в руки покалеченную блесну: — Да, — сказал печально, — славный путь — пятнадцать щук, шесть судаков, и один не пойманный сом.

— Вроде, было пять судаков? — возражаю.

Игорь загадочно подмигнул: — С Антоном — шесть.

А потом пошел дождь. Игорь убирал со стола свои рыбацкие причиндалы, Сергей снимал одеяло с веревки, Саша спряталась в палатку, я взял соперку; меня посетило озарение, решил прокопать вокруг палатки канавку, чтоб вода со склона уходила в нее.

Вернулся Антон, сел на мокрый разборной стул, взгляд уперся в землю, поддерживал перебинтованной рукой здоровую.

— Чего ты там, Антон — крикнула Саша. — Иди в палатку… Ты что, такой дождь?!.

— Он думает, что теперь неуязвим, — говорю.

Дождь пошел сильнее, я бросил лопату, забежал под навес к Игорю, Сергей в палатке с Сашей, капитан не двинулся с места.

Саша настаивала:

— Антон, иди сейчас же в палатку!

— Зачем, — говорю, — у него так жабры быстрее растут.

Дождь еще сильнее, на землю падали мелкие градины.

— Чертов мокрец, — смеясь, сказал Игорь. — Капитан, не боишься очковой болезни?

— Ни фига ему не будет, — сказал Сергей. — У него отец — подводник.

Саша не выдержала, побежала к Антону, но вдруг поскользнулась, упала в лужу. Мы с Игорем рванулись к ней, помочь.

— Вот дурак, из-за тебя упала, — крикнула Саша.

Антон никак не отреагировал. Странно. Я мимо Саши, сразу к нему. Ей Игорь поможет.

— Антоха, тебе плохо! — спрашиваю. Попробовал, поднять за локоть, он отдернулся, заверещал:

— Не надо! Не надо, — согнулся, будто болит живот, застонал.

— Что с тобой?

— Рука…

— Пройдет, твоя рука, там ничего страшного, — говорю. — Ты ж сам врач…

Он поднял голову, вгляделся мне в глаза. Лицо у него, совсем бледное, и яркие алые пятна на щеках.

— Я руку сломал, — простонал еле слышно.

— Да нет, — говорю, — вроде целая…

— Я в туалете упал, и руку сломал, — пропищал сквозь слезы.

Саша уже рядом, очень расстроенная, и совсем не из-за того, что упала, испачкалась, ей очень жалко капитана, на долю бедняги, столько сегодня выпало.

— Антон- Антон, — Саша провела ладошкой по его волосам. — Да что ж за день такой, а?..

— Все равно идемте в палатку, — сказал Игорь, помог Антону подняться. — Открытый, закрытый? — спросил у него.

— Закрытый перелом, — ответил Антон. Убрал перебинтованную руку, взялся за плечо Игоря; теперь я увидел, действительно, кисть на правой у него неестественно изогнулась, опухла.

Заходя в палатку, Антон повернулся ко мне: — Блин, а ведь я, так и не… Только расстегнул… и как наеб… — Посмотрел на Сашу. — Как навернулся! Так больно…

— Знаешь, — говорю ему, — ни только рыбачить не твое, но и ссать, желательно, тоже пореже!

24

Через пол часа отплыли. Я Игорь и Антон. Сергей и Саша остались вдвоем. Может, это и хорошо, во всяком случае, им давно пора выяснить отношения, думаю, мы им мешали; может, теперь, что-то изменится?..

Она еще порывалась плыть с нами, но дождь, ветер и наши уговоры, вкупе срослись в увесистый монолитный аргумент. Еще не ясно, как долго будем там, и если не успеем вернуться сегодня, то спать придется в машине. Втроем, худо-бедно еще переночуем… Даже лучше, если бы отправились вдвоем, лодка шла бы веселее, но я не дружу с мотором, а вот Игорь сразу нашел общий язык; тронулись плавно, без рывков, истерик, и так же легко прошли весь путь.

Игорь шутил по дороге: "Ладно я — управляю лодкой, Глеб вписан в тех паспорт — тоже нужен, но нафига мы этого калеку с собой взяли?.."

А потом выглянуло солнце, ветер угнал волны за горизонт, и мы помчались "на всех парусах" без страха намокнуть или перевернуться, обгоняя стаи дельфинов, и летучих рыб, с трудом маневрируя между блестящих перископов японских подводных лодок. Может, и преувеличиваю, ни рыб ни субмарин в тот день, конечно, не видели, но их присутствие, где-то на глубине — ощущалось.

Я смотрел вперед, пытаясь разглядеть вдали яхту, на худой конец маленький катерок, но это зря…

— О чем задумался Глеб, — спросил Игорь.

— Похоже, любовь юных кокеток тает быстрее льдинки в криокамере, — сказал я, подумав, добавил: — Быстрее чем уж жарится на сковородке, быстрее слова, оброненного не пойманным воробьем, быстрее…

— Быстрее, чем утонет в пруду, вытянутая с трудом рыбка, — добавил Игорь.

— Верно, — согласился я, потом спросил: — Скажи Игорь: а большая у них была яхта?

— Огромная. Скучаешь по ней?

— Если очень-очень огромная, то — да.

— Смешно. А все-таки, как тебе Инесса?

— Да вот, написал вчера стихотворение… Не могу придумать рифму на любовь. Быть может… Как течет по венам… по венам… Нет, ничего не идет на ум.

— Придумаешь, скажешь?

— Тебе только скажи.

Игорь смеясь: — Думаю, они сегодня еще появятся. Только нас не будет. Жалко. А она мне понравилась.

— Кто именно?

— Яхта.

В пять часов мы были в поселке. Причалили к той же пристани. Пока Игорь сдувал лодку, я пошел за машиной.