Друзья и незнакомцы

На заре ЭКО, когда процедуру только начали проводить, они прочли статью, в которой говорилось о миллионе замороженных эмбрионов по всей стране, которые, с большой долей вероятности, останутся неиспользованными. Пары, которые прибегли к этой процедуре для того, чтобы завести детей и не планировали рожать больше, оказались в подвешенном состоянии – не в силах уничтожить то, что могло стать их ребенком, но и не желая давать этому жизнь.

Эндрю сказал, что создать потенциальные жизни и потом просто оставить их в клинике было бы нечестно. Он заставил ее пообещать, что они так никогда не поступят.

Ей хотелось вывалить все это Сэм, но она удержалась.

– Гилу пора поесть, я принесу бутылочку, – сказала Элизабет, вставая. – Я кормлю грудью, но дополняю это смесью.

Она перешла к обычному монологу.

– У меня всегда было немного молока. Первые три месяца я пила сорок травяных настоев в день и перетягивала грудь. Три консультанта по грудному вскармливанию. Отвратительный чай, от которого у меня пот пах как кленовый сироп. Сцеживание после каждого кормления, каждые два часа, даже посреди ночи. Потом я решила добавить в молоко немного смеси и покончить с этим.

Степень собственного бесстыдства в свое время ее поразила. Даже сейчас ей бы не хотелось рассказать об этом другой матери.

– Я как-то прочла, что Чарльза Мэнсона кормили грудью, – мягко сказала Сэм. – С тех пор я думаю, что молоко или смесь – особой роли не играет.

Элизабет улыбнулась.

– Уверена, что не хочешь ничего выпить? – спросила она. – Я сварила кофе.

– Было бы здорово, если вас не слишком затруднит.

– Совсем не затруднит.

3

Как только Эндрю вернулся домой, Элизабет сунула ему в руки малыша и сказала:

– Можешь его подержать минуту? Мне надо пописать.

Когда она позвонила ему днем на работу, чтобы сообщить, что нашла няню, Эндрю ответил:

– Мне не терпится узнать о ней больше.

Перевод: «Я занят. Заканчивай болтать».

С самого начала их брак был эгалитарным. Он готовил, она мыла посуду. Он пылесосил, стирал и мыл полы на кухне. Она чистила ванную, что большинство людей считало худшей обязанностью по дому из всех возможных. На самом деле, это легче всего. Если кто-то из них и делал больше, чем другой, то это Эндрю.

Но иногда казалось, что ребенок являлся только ее заботой. Поначалу это было обусловлено чистой биологией. Теперь Гилу исполнилось четыре месяца и его можно было покормить из бутылочки, но все-таки она одна кормила его по ночам и мысленно вычисляла, когда ему понадобятся новые подгузники, лосьоны, одежда.

– Штанишки становятся ему тесноваты. Думаю, пора переходить на следующий размер, – заметила она неделю назад, и Эндрю допустил ошибку, спросив: «А какой он носит сейчас?»

Отчасти это было связано с тем, что Эндрю только начал работать на новом месте, нервничал. К тому же, она просто проводила больше времени дома. Строго говоря, она все еще находилась в декретном отпуске, который означал непонятно что, особенно когда работаешь на себя. Но Элизабет не могла отогнать страх, что истинная причина лежала глубже, что рождение ребенка изменило договоренности так, как она и представить себе не могла.

К концу дня она чувствовала себя измученной, обиженной и истощенной.

Возможность спрятаться в туалете расслабляла куда больше, чем любой спа-салон, который она когда-либо посещала, и по уровню полученного наслаждения могла быть сопоставима с отпуском в Сен Барте.

Прошло двадцать минут, а она все еще сидела на унитазе, просматривая фотографии малыша на телефоне. Объяснялось это просто – желание сбежать от Гила было удовлетворено, теперь Элизабет по нему тосковала. В первый день дома после выписки из больницы она расплакалась, представив, как он съезжает от них, чтобы перебраться поближе к колледжу.

– Ты будешь жить дома и тратить время на дорогу, – сказала она ему.

Раньше она никогда не скучала по тому времени, которое еще не пришло.

Элизабет отправила Номи сообщение.

Я наняла няню.

Поздравляю! Кто она?

Старшекурсница. Хочет быть художницей. Очень милая. Мы проболтали два часа.

Почему?

С ней было интересно (и, возможно, потому, что я ни с кем, кроме Эндрю, не говорила за последние несколько недель).

Мгновением спустя экран телефона загорелся, и Элизабет подумала, что это сообщение от Номи, но вместо этого на уведомлении высветилось имя ее сестры.

Э… Ненавижу, что приходится просить, но ты не одолжишь мне двести баксов? Верну быстро – сделка закроется на следующей неделе!

Внутри все знакомо сжалось.

Конечно, – написала Элизабет. – Без проблем.

Ей было ненавистно чувство, которое в ней всегда пробуждала сестра.

Она зашла на страницу «Мамочек БК», чтобы отвлечься. Это было инстинктивное действие, не поддававшееся контролю, как заикание или нервный тик. Кто-то опубликовал трагическую историю о ребенке, подвергшемся насилию в приемной семье. В посте была ссылка на онлайн-петицию. Она ее подписала, не вчитываясь в детали. Глаза наполнились слезами. Зачем она открыла эту страницу? Элизабет была уверена, что зашла кое-что посмотреть, но не могла вспомнить, что именно.

Она почувствовала присутствие Эндрю за дверью.

– Дорогая, все в порядке?

Он использовал этот вежливый пассивно-агрессивный способ, чтобы поинтересоваться, какого черта она так долго делает в туалете.

Она встала и нажала на кнопку слива.

– Люди – монстры, – сказала Элизабет, выходя.

– Ммм?

– Кое-что прочитала в Интернете. Ты не захочешь узнать.

– Ладно. Нам пора, нет?

– Как-то раз, когда твой ремень валялся на кровати, я себя им хлестнула, чтобы узнать, каково это, и Господи Иисусе, это просто варварство. Как кто-то может так поступать с ребенком? Я себя ударила не со всей силы, и все равно было так больно.

– Ну, у тебя низкий болевой порог, – заметил Эндрю.

– У меня? С чего ты взял?

– Когда на тебя приземляется кузнечик, ты считаешь, что тебя ударили по руке.

* * *

По дороге к родителям он сказал, что это ненадолго. Его мать решила, что дедушке будет полезно увидеть малыша. Она снова о нем беспокоилась.

– Он сидел над этими файлами три последних ночи, – сообщил Эндрю. – Мама сказала, ему нужно отвлечься.

– Или отвлечься нужно ей, – заметила Элизабет.