Друзья, любимые и одна большая ужасная вещь. Автобиография Мэттью Перри
Шрифт:
Она спросила меня, как я поживаю.
— Я чувствую себя самым счастливым человеком в мире. А вы как?
— Наверное, теперь ты позволишь мне войти?
Я впустил ее к себе — и фигурально, и буквально. Так начались наши отношения. К тому времени, когда в «Друзьях» приступили к съемкам «Эпизода после Суперкубка», мы уже были парой.
А еще до того, как мы снялись в сериале, случилась новогодняя ночь в Таосе. Наступал новый, 1996 год. Я встречался с Джулией Робертс. Я даже познакомился с ее семьей. После моего приватного прилета она забрала меня на своем оранжевом «Фольксвагене-жуке». Я-то думал, что у меня были деньги. Это у нее были деньги!
Весь день мы играли на снегу
Мы запрыгнули в большой синий грузовик и умчались в горы. Вокруг клубился снег. Я понятия не имел, куда мы едем. Казалось, мы рвемся прямо к звездам. В конце концов мы добрались до вершины горы. На мгновение небо прояснилось, так что для нас открылся вид на Нью-Мексико и дальние дали, которые простирались вплоть до Канады. Пока мы там сидели, она дала мне возможность почувствовать себя королем мира. Пошел пушистый снег — и с этого момента для нас начался новый, 1996 год.
В феврале Джулия появилась на шоу Леттермана, и он стал донимать ее вопросами о том, встречаемся мы или нет. Она только что снялась в качестве приглашенной звезды в сериале «Друзья» в «Эпизоде после Суперкубка». Этот эпизод был перенасыщен приглашенными звездами: Джулия, Жан-Клод Ван Дамм, Брук Шилдс, Крис Айзек и другие, и потому его посмотрели 52,9 миллиона человек. Это оказалось самое популярное шоу, когда-либо следовавшее за финалом Национальной лиги по американскому футболу. Одни только доходы от рекламы уже были ошеломляющими — более полумиллиона долларов за тридцать секунд эфирного времени! Стало ясно, что наше шоу теперь прочно заняло место главной «дойной коровы» канала NBC.
(И все же я до сих пор помню пару ночей, когда думал, что мне лучше было бы вызвать неотложку, чем сниматься в «Друзьях». Мне по-прежнему недоставало внимания. Эта проблема все так же была со мной, она стала моей неотъемлемой особенностью, как отпечатки пальцев или цвет глаз.)
Джулию в сдвоенном эпизоде снимали через несколько дней после Нового года — с 6 по 8 января. Мне подготовили реплики типа: «И тогда я использовал юмор как защитный механизм — слава богу, я больше так не делаю» и «Я встретил идеальную женщину». А наш поцелуй на диване был настолько похож на настоящий, что зрители подумали, что он настоящий.
Да он таким и был! Джулия в сериале была великолепна, и химия наших отношений, казалось, разлилась из телевизоров по всей Америке.
А в ответе Леттерману Джулия в очередной раз показала свою способность отшить кого угодно:
— Да, я встречалась с Мэттью Перри, и по какой-то причине, может быть, из-за того, что я участвовала в «Эпизоде после Суперкубка», люди подумали, что это Мэттью Перри из «Друзей». Но на самом деле так звали продавца мужской одежды, которого я встретила в Хобокене, штат Нью-Джерси. Впрочем, Мэттью Перри из «Друзей» тоже хорош, так что и против такой ошибки я не возражаю.
Она также назвала меня «ужасно умным, забавным и красивым».
Все тогда так и было.
В апреле, когда мы закончили работу над вторым сезоном, я отправился в Вегас для съемок в своем первом художественном фильме. Мне заплатили миллион долларов за роль в картине «Поспешишь — людей насмешишь» с Сальмой Хайек. На сегодняшний день это, наверное, мой лучший фильм.
Если бы я сейчас снимался в таком фильме, то приехал бы на съемки с тремя спутниками — в основном потому, что боюсь оставаться один. Но в те времена я приехал соло. Меня не переполнял страх, как это происходит сейчас. Я думаю, именно поэтому отправляют на войну молодых людей. Они молоды, им не страшно, они непобедимы.
Не поймите меня неправильно, но перед съемками
фильма «Поспешишь — людей насмешишь» я очень нервничал. Я оказался в Вегасе, на моих плечах лежала ответственность за фильм ценой 30 миллионов долларов… Когда в первый день меня повезли домой, я попросил водителя остановиться, а когда он остановился, я выскочил из машины, и… меня вырвало от страха прямо на обочине.На съемках художественного фильма работа идет медленно, а роль получается только в том случае, если вы действительно чувствуете то, что пытаетесь изобразить как чувство. Актерам ТВ бывает трудно перейти к более глубокой по содержанию работе, а мне это показалось еще труднее, потому что режиссеры художественных фильмов склонны снимать сцены не в том порядке, в котором они потом будут показаны на экране.
Помню, на второй день съемок фильма «Поспешишь — людей насмешишь» мы снимали сцену в кабинете акушера, где герои впервые услышали, как бьется сердце их ребенка. Я понятия не имел, как все это прочувствовать, учитывая, что я впервые видел Сальму. А потом, как я помню, снималась сцена, в которой я должен был заплакать, и я тоже очень боялся с ней не справиться. Как быть? Я думал об этом весь день и беспокоился об этом всю ночь, но в конце концов как-то ухитрился справиться с задачей. Собственно говоря, уловка была проста — нужно было думать о чем-то таком, что заставляет вас сильно грустить. Проблемы в том, что: а) необходимо сделать это точно в нужное время, и б) вы должны повторять это снова и снова.
В тот день на съемках фильма «Поспешишь — людей насмешишь» я проплакал все рабочее время. Я подошел к режиссеру Энди Теннанту и сказал: «Слушай, мы занимаемся этим уже десять часов. Во мне ни одной слезинки не осталось».
На что Энди ответил: «Друг, нам осталось всего два дубля».
Такая перспектива заставила меня расплакаться. Мы оба рассмеялись и согласились в том, что в баке должно было остаться еще немного слез. (На самом деле мне легче играть драматическую роль, чем комедийную. Я смотрю на сцену и думаю: «Что, так мне не обязательно быть смешным? Это будет совсем не сложно». За свою жизнь я был номинирован на четыре премии «Эмми». Одна из них в комедии и три — в драмах.)
Я начал придумывать всякие нестандартные стратегии для того, чтобы задействовать настоящие чувства и стать скорее лидером, чем забавным актером ситкома. В полдень в отеле Stratosphere в Вегасе устраивают большой фейерверк. Я пригласил Сальму заглянуть в это время в отель, чтобы понять, как чувствовал себя мой персонаж, когда впервые встретил ее героиню.
Сальма тоже старалась изо всех сил. Однажды в начале съемок она зашла в мой трейлер со словами «Давайте немного полюбезничаем».
Я сделал все возможное, чтобы изобразить Чендлера; дважды бросил на нее сардонический взгляд и произнес: «О, хорошо! Давайте немного полюбезничаем!»
У Сальмы всегда были очень сложные и путаные идеи о том, как нужно играть ту или иную сцену, но ее многословные объяснения не всегда помогали. В фильме есть сцена, в которой я признаюсь ей в любви. Она стала предлагать нам не смотреть друг на друга — скорее, мы должны были вместе смотреть в будущее. Прослушав эту чушь минут двадцать, я наконец сказал: «Слушай, Сальма, в этой сцене я говорю тебе, что люблю тебя. Поэтому ты смотри куда хочешь, а я буду смотреть на тебя».
На протяжении всего процесса создания фильма я просматривал сценарий и постоянно шутил с Энди Теннантом, который оказался очень умным и невероятно милым парнем. Он постоянно меня осаживал: когда я начинал прыгать и вообще вытворять свои забавные штучки, он отводил меня в сторону и говорил: «Ты не должен этого делать. Ты достаточно интересен и без всяких твоих штучек».