Друзья по несчастью. Завещание

«Ля-ля-ля, ля-ля-ля…», – как не вовремя! Тот, которого ударил по глазам, продолжает дико кричать, а сквозь прижатые к лицу руки у него тонкой струйкой течёт кровь.

– А-а-а! – что есть мочи закричал, чтоб прогнать навязчивую мелодию.

Второй садист схватил со стола какой-то инструмент и приближается ко мне. Пятясь назад, ищу, что использовать в качестве оружия. Пробую оторвать от пола стул – не получилось. На глаза попался пульт от гравиплатформы валяющийся на полу, наверно, его выронили, не ожидая моего внезапного сопротивления. Перекатом хватаю его с пола и направляю гравиплатформу на второго, активирую захваты. Тот замер, словно статуя. В его недоумённом взгляде читаю растерянность. Как это, какой-то туземец, не знающий, что такое электричество, нажимает кнопки, управляет неизвестным механизмом, действие которого основано на гравитационных волнах.

Гравиплатформа с разгона ударяет застывшего, опрокидывая на пол. Опускаю платформу на него, фиксируя в горизонтальном положении. Первый всё продолжает верещать, но я уже рядом. С силой бью его в затылок найденным среди инструментов молотком. Тело с шумом падает, а из головы торчит застрявший в черепе инструмент.

«Ля-ля-ля, ля-ля-ля… тополя!» – рявкнул я, что было сил, а сам опустился на пол. Меня колотило от избытка адреналина. Давно так не подвергал нагрузке свой организм. Даже во время встречи с медведем, я был не один, а со слугами, которые помогали, давали иногда так нужную передышку, но сейчас пришлось туго. Я сидел, прикрыв глаза, отдыхая, приводя свои мысли в порядок. Навязчивая мелодия не уходила, только звучала приглушённо, словно с окраин сознания.

– Какой ретивый, ну ничего, сейчас Сержант придёт… – услышал еле слышный голос, доносящийся из-под гравиплатформы.

Я подошёл к прижатому платформой, и на стандартном общем языке, произнёс фразу, от которой у того глаза вылезли из орбит:

– Кто вы? Что делаете на планете и в этом секторе Галактики? – мой вопрос прозвучал, словно ушат холодной воды вылитый на сковородку с разогретым маслом. Пленник зашипел, завозился, пытаясь освободиться. Его лицо приобрело красный оттенок от напряжения:

– Мы, я… – глотая воздух, заикаясь, проговорил пленник, – а сам-то кто? – после неудачных попыток выбраться, произнёс он.

– Я, капитан Павел Кенгирский, гражданин Альянса, командир специального батальона, кавалер ордена Всех Звёзд, кавалер Ордена Основателя…

Не думал, что официальное, зафиксированное в Уставе вооружённых сил Альянса представление, произведёт такое сильное впечатление на пленника, но не успел я договорить, как тот отключился, потеряв сознание.

– Вот и поговорили, – сказал, вытирая пот со лба.

– Эй! Сонные мухи, что образцы не сдаёте? – раздалось по громкой связи, – сколько можно ждать!

И тут до меня дошло. Эти двое не одни на корабле, есть ещё как минимум один, которого они называли Сержантом. Именно он, как понял, стрелял в меня из парализатора и не исключено, что в составе экипажа есть ещё и другие. Что это за корабль, его тип, принадлежность я так и не смог определить. Осмотрел одежду погибшего и не нашёл ни шевронов, ни других знаков принадлежности к какому-либо флоту или организации. По одной комнате-каюте судить о типе корабля смешно, но с учётом того, что этот сектор Галактики очень далёк, то думается, что это большой корабль рейдерского класса или, что также не исключено, где-то рядом находится корабль матка, классом не ниже авианосца.

– Лентяи! Сейчас приду и по шее вам дам, если не принесёте образцы. Что не отвечаете, сказать нечего? – вновь послышалось по громкой связи.

Ища подходящее оружие, я обошёл каюту, но кроме молотка, торчащего из головы убиенного, ничего подходящего не обнаружил. Придавленный платформой, всё также находился в бессознательном состоянии, а приводить его в чувство не решился. Надо сначала разобраться с остальными. Он зафиксирован надёжно и, шевелиться не может, так что пусть лучше пока полежит, потом допрошу.

Я стал сбоку у стены возле гермодвери. Ни о каких нормах приличия я не думал, намереваясь, напасть сзади, главное выжить. Пусть рассуждают знатоки, что атаковать сзади некрасиво, а где же честь, отвага, бросаться, вызывая на бой со словами: «Иду на вы». Мне не до этого, главное выжить.

Дверь тихо зашуршала и створка отварилась, я занёс над головой медицинский молоток, и тут до меня дошло, что на входящем надет скафандр, да, не военного образца, лёгкой атмосферной защиты, который используют на планетах с агрессивной воздушной средой, но всё равно, это скафандр! Пробить его одним ударом невыполнимая задача. Он сделал шаг вперёд, остановился, повернулся в мою сторону. Через лицевой щиток в его глазах я увидел удивление. Ещё бы, в шаге от него стоит якобы абориген с отсталой планеты и сжимает в руках занесённый над головой молоток, а в каюте, достаточно только одного взгляда понять, что здесь произошла схватка и не на жизнь, а на смерть. На полу, возле операционного стола валяется окровавленное тело с проломленным черепом, кругом кровища, а второе тело виднеется из-под гравиплатформы и не подаёт признаков жизни. Рука неизвестного потянулась к поясу, где у него закреплены инструменты и оружие. Немедля, оттолкнулся со всей силы, наваливаюсь всем весом тела и хватаю его руку, не давая дотянуться до пояса. Хорошо, что скафандр лёгкого типа, удаётся сбить его с ног, и мы кубарем катаемся по полу. Он что-то кричит в переговорное устройство. Времени у меня совсем нет, ещё несколько минут и всё – к нему подоспеет подмога, а я, если и вернусь домой, то только в виде пособия для студентов.

***

«Красота!» – думал я, орудуя молотком, надеясь, что навязчивая мелодия, покинула меня навсегда. Шум в голове прекратился, сознание прояснилось, а я продолжал бороться за свою жизнь.

Мы копошились на полу, я не давал противнику дотянуться до оружия, блокируя вялые попытки к сопротивлению. Хорошо, что скафандр такого типа не оборудован сервоприводами, а только наоборот затрудняет движения и я оказывался быстрее своего противника. Как только он немного замешкался, с размаху ударил молотком по лицевому щитку. Один, второй, третий раз. Его голова откидывается в такт наносимым ударам, бултыхаясь в шлеме, словно консервы в банке. Сопротивление прекратилось, а я всё наношу удары, пока не показались мозги бедняги.

«Надо спешить. Сейчас прибегут остальные, но сколько их? Десять, двадцать, а может быть остался только один или двое?» – этот вопрос волновал меня больше всего, но что-то тут не так. Присмотрелся, а кровь у поверженного не красного, а голубоватого цвета. «Я-то думал, почему он в скафандре, а оказывается, он не кислорододышащий. Как только треснуло защитное стекло, так он и обмяк – повезло».

– Тебе это не понадобится, – произнёс, отстёгивая со скафандра виброклинок. Проверил, работает. – Уже лучше.

Осторожно выглянул из каюты, осмотрелся. Коридор по обе стороны теряется за поворотами, три закрытые каюты и всё. Куда идти? Что делать, хотя, что делать, понятно, но, куда идти? Расположения кают, палуб, неизвестно, определить тип корабля не получилось, новая модель, наверно.

«Какой же я дурак!» – чертыхнулся в себя. Как мог забыть, что у каждого члена экипажа имеются коммуникаторы, через которые можно узнать местоположение и проложить маршрут к цели, а цель одна – капитанский мостик.

– Внимание всем! Боевая тревога! На палубе три непредвиденная ситуация! Контрабордажной команде блокировать сектор три, четыре и пять третьей палубы! – гулким эхом разнеслось по громкой связи.

– Успел! – шёпотом произнёс, когда вместе со срезанным с руки коммуникатором выскочил из каюты перед закрывающимися на блокировку дверями.

«Значит, так. Если меня умышленно вводят в заблуждение, то дела плохи. Против группы контрабордажников я не потяну, но почему сообщение транслируют по громкой связи, а не по защищённому каналу? Насколько помню из Устава, передача по открытому каналу сведений, которые противник может использовать в своих целях, строго запрещены», – лихорадочно соображал, осторожно пробираясь по коридору, коммуникатор показывает, что нахожусь именно на третьей палубе, в секторе четыре.