Друзья-соперники

Однако, в определенный момент, когда что-то задевало за живое, я становился упрямым, и часто шел напролом, словно испытывая себя? Видимо, проявлялась моя «бычья» натура, меня словно подменяли. Мог говорить на равных с кем угодно, бросаясь, словно в омут с головой в сомнительный диспут, пытаясь добиться поставленной цели. Но такое бывало не часто, скорее, от отчаяния.

Помощь Романа в работе со стихами была для меня хорошим подспорьем. И хотя я уже понимал свои недостатки, опыта все не приходил. Не отчаиваясь, я работал, брался за написание все более сложных вещей.

В этот период в моем доме вдруг все волшебно изменилось: друзья-коллеги и просто любители поэзии стали собираться в моей квартире. Волшебно зазвучали стихи, песни.

Мы с женой накрывали на стол. Жена во всем поддерживала меня, и это мне тоже давало силы продолжать любимое дело. Я благодарен любимой безмерно за участие и понимание. Жена ходила со мной по различным объединениям, мероприятиям, принимала мои интересы, как свои, читала на встречах то, что ей нравилось из стихов мужа, а я потихоньку расцветал, словно рождался заново.

Она также подсказывала, как лучше мне себя вести в той или иной ситуации, ревностно следила за внешним видом, подсказывала, что есть, и сколько пить… Поначалу я злился на такую опеку, но позже понял – по большому счету она права.

Иногда она журила меня за доверчивость и наивность, которая сидела во мне неистребимо, но благодаря этой черте характера, я не утратил жажду к жизни, жажду к творчеству, не смотря на слабое здоровье.

И до конца я еще не оценил ее самопожертвования…

* * *

Пришло время и мне захотелось напечатать свою первую книжку. То, что набралось в активе, было разношерстным, кое-что выбрал из раннего, юношеского периода, где есть попытки выразить чувства.

Благодаря внуку от второй дочки, которого я каждый вечер укачивал перед сном, и рассказывал ему сказки, я открыл в себе способность сочинять стихи и сказки для детей. К моменту издания сборника, у меня уже собралось десятка три стихов и пара сказок.

С тех пор стихи для детей приходят ко мне, как бы параллельно с «взрослым» творчеством, независимо, словно сами по себе.

Первая книжка получилась из двух разделов: «взрослые» стихи и «детские».

Как волнителен этот процесс. Все впервые, все неведомо и интересно: как сделать обложку, где взять рисунки, какой шрифт, в цвете или в черно-белом варианте?

Роман помог с редактурой, затем привел меня в местное издательство. Рисунки сделала начинающая художница.

Я был счастлив, казалось, что с выходом книжки, заявлю о себе в полный голос, друзья оценят мои способности и скажут, что книжка получилась неплохая…

Но всё прошло довольно скромно. Роман поздравил меня, коллеги отметили удачные стихи, и всё это прошло буднично, а я, как автор, не решился провести презентацию первой книжки. Просто зачитал на очередном творческом заседании несколько стихотворений в своей манере – волнуясь и проглатывая слоги, словно торопился поскорее выполнить некую миссию.

И долго мне казалось, что первый блин оказался комом…

Однако первая книжка, есть первая, без нее не бывает последующих. С той поры прошли годы. У меня появилось то, к чему я долго и упорно стремился: опыт, я многому научился, обрел иной статус и провел немало презентаций. Среди них были удачные и проходные, как мне казалось, но я понимал, что все не бывает сразу и одинаково хорошо. Бывает однозначно плохо, но тогда надо просто бросать то, что осилить не дано.

У меня шло пока по нарастающей, хотя по-прежнему, каждая новая книга, дорога как первая. И волнительно, и радостно, и неизвестно, что за этим последует.

Всё приходит, но какой ценой! Пока мы в пути, есть надежда, что мы идем не напрасно…

* * *

Обращусь к наследию Романа, это более сорока художественных книг. В основном, это стихотворные сборники. Легенды, лирика, поэмы, авторские песни.

Прозу он практически не пишет. Когда я созрел до написания прозы, то доходил до всего сам. С удивлением открыл, что прозаические вещи писать куда сложнее, чем стихи. По крайней мере, так мне казалось.

А Роман гордился своими «Легендами» в стихах. Он грамотно переложил истории на рифму, основанные на богатом местном фольклоре.

Через некоторое время я понял, что написание таких легенд, пожалуй, сравнимо с работой переводчика по подстрочнику. У меня теперь тоже появился небольшой опыт в этой сфере.

Многие известные поэты так же не брезговали брать интересный материал и создавать произведения на основе оригинала. Все знают, что Пушкин и Лермонтов не гнушались этим ремеслом. В юности они учились на произведениях Гете, Шиллера, Петрарки, Шекспира, переводили их, переосмысливая, внося что-то свое неповторимое, чем и запомнились миллионам читателей, оставив потомкам свое богатейшее наследие.

Полюбились, к примеру, многим переводы С. Маршака английских сказок, стихов.

Благодаря Якову Козловскому, Науму Гребневу, Юнне Мориц стал широко известен Расул Гамзатов. Занимались переводами его стихов Роберт Рождественский, Андрей Вознесенский и другие.

* * *

Сколько приходится работать с текстами! Вот где нет предела совершенству. И до сих пор, особенно крупные вещи, приходиться шлифовать и шлифовать.

Когда Роман торжественно дарил мне новую книгу, то с удовольствием подписывал авторское посвящение своим каллиграфическим почерком, а иногда и в стихах. На книжной полке серванта у меня эти книги и теперь занимают почетное место. И теперь я ставлю свои скромные книжки рядом с книгами Романа, там же и любимые классики…

А еще мне нравилось, что Роман играет на различных музыкальных инструментах, поет. Долгие годы он выступал с концертными программами в санаториях и в других городах Кавминвод, как профессионал, за деньги.

Его концерты были посвящены двум темам: одна – на основе собственных стихов, которые он «разбавлял» своими же песнями, а так же советской песенной классикой. Вторая посвящена Сергею Есенину. Эта программа пользовалась особым спросом и любовью у зрителей.

Конец ознакомительного фрагмента.