Дрянной мир. Книга 2

— Пусть так, но я лучше расскажу сейчас. Как ты относишься к шепчущим?

— Шепчущим? Откровенно плевать. У них есть собственная война, которую они ведут по вполне обоснованным причинам. Зачем мне их тогда ненавидеть?

— Отлично. — горестно ухмыльнулся я, — Вот меня и приняли во время сотрудничества с этими самыми Шепчущими. Не знаю подставили меня или это исключительно набор «удачно» сложившихся случайностей, но итог ты видишь перед собой. Когда-то думал, что стану рядом с престолом нового короля, а теперь нахожусь в промозглом подвале посреди пьяниц и диссидентов. Неплохое такое изменение позиций, да?

— Слушай, а ты случаем не из сумасшедшего дома сбежал? О каком-то короле рассуждаешь, хотя за стеной всё человечество погибло. Видимо теперь «мясо» ещё и из умственных идиотов набирают. Грустно, но надеюсь, что с тобой хотя бы пить будет весело.

— Ну, если выживем, то узнаешь идиот я или нет.

Глава 20

Колизей был прекрасен в своём ужасе. Казалось бы, это было великолепное древнее здание идеально круглой формы, тянущееся к небу своими белоснежными арками, должно было внушать только великолепие и благоговение перед силой мощного государства, которому хватило ресурсов и ума на создание такого артефакта строительной мысли, но красота была только внешней. Все эти белокаменные арки, ровные стены без единого сантиметра невыбеленного пространства, окованные золотыми полосами ворота, многочисленные статуи людей и существ, сделанные руками мастеров, умение которых делало статуи настолько прекрасными, что они казались словно живым и только отвернись, как тот страшный медведь набросится и подерёт тебя в грубый кровавый фарш. Вот только мысли были таковыми, если не пытаться думать глубже обычного. Колизей по-настоящему был центром всего ужаса человеческой мысли. Многие из населявших город людей никогда не держали в руках настоящего оружия, ограничиваясь лицезрением обычного кухонного тесака или же тяжёлого топора мясника, но никогда не пускали человеку или животному крови большей, чем укол обычной хозяйственной иглой. Это для деревенских жителей в порядке вещей было резать и рубить головы всякого рода животине, да настолько это входило в привычку, что не было ничем страшным влить в себя хотя бы один стаканчик густой свиной крови, восполняя зачастую недостаток железа в организме. Конечно, в моё время ситуация несколько изменилась, и традиция убийств стала куда как менее кровожадной, но жители этого мира оставались привычные к лишнему кровопусканию. С городскими жителями всё было несколько иначе. Они классически были людьми значительно более мягкими и менее привычными ко всякого рода кровавому ремеслу. Впрочем, как бы то не было, но человечество жестокость любила, причём жестокость без их прямого участия. Только отдельные личности любили участвовать в кровавых драках в кабаках или вовсе в тотальной поножовщине по причине алкогольного или любого другого опьянения, но численность таких индивидов была слишком незначительной. Остальные же любили эту самую жестокость лицезреть со стороны. Многим не было большой разницы как смотреть кровавое представление: через экраны смартфонов, телевизоров, из окна собственного дома или вот так вот напрямую. Главное было в том, чтобы было побольше крови и помпезности. По этой причине в моём мире и времени появились всякого рода псевдоспортивные шоу, единственной целью которых было определённо не спортивное развитие, а именно что утоление этой животной жажды жестокости у рода человеческого. Вот таким вот куда более древним аналогом подобного мероприятия была Колизей, куда только более кровавого и помпезного, чем любые подобные развелечения в моём мире.

Сейчас мы ещё не выходили на арену, занимаясь подгонкой нехитрого снаряжения, которое выдали нам не самые, надо сказать, щедрые управители этой белокаменной фабрики кровавых театральных представлений. Сам Колизей был зданием на местности открытой и прогреть его мог разве что целый набор термоядерных реакторов, вот только где эти реакторы взять в таком древнем и тёмном мире? Пожалуй, что негде, а потому многочисленные зрители, расположившиеся на длинных, укрытых ошкуренными деревянными плитами скамьях, заворачивались в самые тёплые ткани, а самые лучше и дорогие места снабжались металлическими жаровнями с белеющими от жара углями. Не сказать, что такие немногочисленные жаровни помогали богатейшим из жителей Лунного Города, укрытых дополнительно в отдельных шатрах из дорогой красной ткани, но ничего лучшего придумать не смогли. Можно было поэкспериментировать с колдовством, чтобы согреть большое пространство, но причины такого непонятного решения патрициев я просто не знал.

Что же такого мне смогли выделить организаторы сего кровавого побоища, чтобы меня моментально не порвали на флаг одного островного государства? Не так уж и много, чтобы представлять из себя эффективную боевую единицу, но достаточно для того, чтобы прожить как можно дольше, вытягивая из себя всё великое желание жить. В руках у меня был меч не самого лучшего качества, но формой значительно постаревший веков этак на пятнадцать. Всё больше этот меч напоминал искривлённое посередине мачете, но рукоятка указывала на мою неправоту. Это был именно что меч, а не тесак, применяемый в разного рода джунглях, рукоятью смутно напоминающий кривой древнегреческий копис. Клинок был заточен исключительно с одной стороны и центр веса был удалён от рукояти сантиметров этак на пятнадцать, позволяя совершать сильные рубящие удары. «Яблоко» также отсутствовало, и вся рукоять загибалась к центру, формируя этакий кастет, отдалённо напоминающий чем-то траншейный нож прямиком с грязных полей Западного Фронта Первой Мировой Войны. Рубить таким мечом было можно очень даже эффективно, а вот с колющими ударами придётся слишком постараться, слишком неудобно выворачивая кисть. Впрочем, до колющих ударов лучше было не доходить и рубиться на приличной дистанции, но это были только простые рассуждения, тогда как до практики ещё не доходило. Удивительно, но одним только странным мечом меня не ограничили, всучив ещё три коротких, но увесистых дротика. На них я абсолютно не рассчитывал, прекрасно понимая уровень собственного умения в метании, которое звёзд с неба не хватало. Пусть мой темнокожий друг и пытался обучить меня искусству метания всякого рода заточенных железок, но большого прогресса достигнуть в этом не получалось. Вроде Мак’хатар рассказывал всё понятно, но по итогу всё получалось как в одной известной песне у Пугачёвой, так что оставалось надеяться на привычную грубую силу и полученные ранее навыки фехтования.

Что по защите? Если говорить мягко, то с ней всё было крайне худо, а если руководствоваться честностью, то откровенно хреново. Несмотря на атакующие Фронтир холода никто не собирался снабжать нас хоть какой-то одеждой. Удивляться такому решению наших пленителей не стоило, ведь изначально нас рассматривали как «мясо», которое должно даровать клинкам настоящих гладиаторов свою кровь. Вот и выходило, что единственным вариантов согреться было постоянное перемещение по арене. Человек в целом тварь удивительно живучая, так что даже по такой неприятной погоде будет возможность не помереть.

— Готов? — спросил меня подошедший Мак’хатар, мастерски крутанув копьём в своих руках.

— Нет, но кто меня будет спрашивать?

Пусть я и ухмыльнулся, но мой темнокожий товарищ нисколько не сбавлял серьёзности своего лица. Думаю, что если он долго смотрел бы в одну единственную точку, то точно смог бы прожечь там дырку от своего полного ярости взгляда.

— Смерть для многих из нас станет искуплением. — бывший гладиатор медленно прикрыл глаза тёмной ладонью, — Пусть боги простят им все грехи, а души не будут знать адового пламени.

Ворота подземелья наконец открылись, впуская в нагретую мелкими жаровнями теплоту помещения внешний холод. Стараясь не терять лица, я поёжился открытым телом, радуясь тому, что сам Мороз на время отступил, даруя нам шанс прожить чуть дольше, пользуясь своим мимолётным счастьем на последнюю схватку.

Моментально за спинами нашей разношёрстной группы материализовались погонщики, вооружённые длинными шестами с тупыми концами, которыми принялись тыкать в спины пленных. Мне также больно досталось прямо промеж лопаток, но боль пришлось стерпеть, сжимая в руке деревянную рукоять своего меча. Наконец мы сделали несколько шагов и оказались на открытой арене, только недавно убранную от снега трудолюбивыми работниками. Заполненные до отказа трибуны сейчас молчали, совсем никак не реагируя на наше появление, лишь только распаляя интерес к нашим будущим соперникам, которые появились на арене после небольшой паузой и ещё несколько бойцов оказались на снегу.

Зрители разорвались аплодисментами, криками, подбадривающим свистом и любым другим проявлением лояльности. В сидящих сейчас людях словно вселились бесы, которые прямо сейчас желали крови. Рек, озёр, морей или даже океанов этой драгоценной жидкости. Быть может, что многие из них сейчас считали себя праведниками, не отдавая отчёт в своих страшных низменных желаниях.

С «мясной» стороны выступала дюжина человек, не считая меня и новоиспечённого темнокожего товарища, тогда как со стороны гладиаторов смогли выпустить всего пять воинов, но вот уже они были снаряжены и вооружены не в пример лучше нашей группы. На древнеримских гладиаторов они смахивали не очень, значительно разнясь с ними в снаряжении. Все пятеро истинных гладиаторов были снаряжены в панцири, рисунок которых полностью повторял человеческие мускулы, громадные шлема с гребнями и крупной сеткой на месте лица, тогда как правые руки укрыты объёмными набивными рукавами, защищающими их ударные руки от случайных ран. Фактически, единственными уязвимыми местами были укрытые штанами ноги и левые их руки, лишённые доспеха, но прикрытые небольшими круглыми щитами. Похоже, что этими гладиаторами действительно дорожили, раз не рискнули показать красивого зрелища и честного поединка. Будь эти воины столько же бедны в снаряжении, то картина схватки вышла бы куда красивее, но сейчас не стоило раздумывать об этом.

Какое-то время гладиаторы старались ещё сильнее распалить толпу, даруя Мак’хатару больше возможностей рассмотреть своих противников и сделать важные выводы, которые он поспешил огласить мне:

— Это их первое выступление. Их тренировали, обучали, бросали на безоружных запуганных преступников, но это первый раз, когда им будут противостоять вооружённые воины. — констатировал бывший гладиатор, — Они будут действовать резво. Постараются разделаться с нами как можно быстрее и кровавее. От этого напрямую зависит их шанс на продолжение службы в качестве гладиаторов. Если они разочаруют патрициев, то те сгноят их в самых мерзких темницах, которые только есть в этом мире. — Мак’хатар крутанул своё копьё с длинным мечевидным наконечником, — Забыл спросить скольких ты убил? Не струсишь в последний момент?

— Я убил достаточно, чтобы новые мертвецы затерялись среди моего списка.

— Отлично. К бою!

Битва началась неожиданно для гладиаторов, которые ожидали кучки будущих мертвецов, которые не решатся на достойное сопротивление, но реальность оказалась другой. Достаточной, чтобы битва для гладиаторов сразу началась не в их пользу. Мак’хатар атаковал первым стоящего ближе всего воина. В одно резкое движение он ударил по небольшому щиту бойца, отбив его в сторону и сразу же совершил ещё один выпад. Обеими руками он вонзил острие своего копья прямо под шлем, пронзив голову гладиатора насквозь, там, где кусок стали не смог защитить его черепушку. Отличный выпад, отточенный множеством сложных поединков, из которых он не только умудрился выйти живым, но ещё и подчерпнуть важнейший опыт, приобрести который иначе просто невозможно.

Мне же не удалось всего в два удара поразить своего оппонента. Может быть, что дело было в том, что моих навыков было недостаточно, а может гладиатор попался мне куда более умелый и собранный, но первый же мой выпад со звоном отскочил от металлического щита бойца. Гладиатор, имеющий в своих руках широкий нож, длинной пусть и уступающей гладиусу, но не менее смертоносным. Гладиатор попытался ударить меня клинком в лицо, но я отогнал его ударом дротика. Его нужно было метать, но даже так шиловидный наконечник мог оставить страшные раны при удачном попадании. Мы обменялись несколькими быстрыми выпадами, но опыта в убийствах у меня оказалось значительно больше, а потому удалось перехватить инициативу, подловив гладиатора на очередном быстром, но не самом отточенном выпаде. Он попытался было пропороть своим кинжалом мой открытый мог, но уворот не оказался большой проблемой, отчего через несколько мгновений ладонь гладиатора отделилась от руки. Боец схватился за обрубок, из которого обильно хлестала кровь, окрашивающая белоснежный пол арены. Мой противник рухнул на колени, пытаясь остановить кровь из страшной раны, но следующий мой удар оборвал его страдания. Меч легко дошёл до шейных позвонков, прорубив плоть, мышцы и трахею. Смерть была намного быстрее, чем медленно истечение кровью.