ДШК

— Нет, спасибо, товарищ, лучше покороче. Мы, тролли, вообще любим короткие имена.

— И правильно, — кивнул Василий. — Оно и практичней и в том же бою сподручней.

— Наверно, — засопел Фелих, опустив взгляд.

— Чэго загрустил? — поинтересовался Карнагарин, решивший, что не стоит вносить разлад в команду и сбавивший шаг.

— Единоличники мы все, а ведь в единстве сила, коллектив — это же…

— Расскажи о себе, очень уж ты нетипичный тролль, — попросил Василий, опасаясь нового спора.

— Да нечего особо рассказывать, товарищи, — пожал плечами Фелих. — Как все, родился в горах, там и рос первые лет сорок. Баранами и козлами горными питался. До сих пор с крестьян за проход живностью беру. Тут, — Фелих махнул за спину, — село есть, так овец разводят и регулярно на ярмарку через мой мост гоняют, вот я ими и беру. Брал раньше, — поправился он.

— А теперь монеты на дело революции собираешь? — спросил Василий.

— Да, уже три года собираю, только много ли с крестьян возьмешь? Плохо у них с деньгами. Все что собираю, на пропитание трачу. В лесу-то этом с живностью плохо, а мне без мяса никак. Организм требует.

— Трупоед, — фыркнула Ло.

— Не перебивай, — одернул ее Василий. — Так что дальше было? Как ты тут-то оказался?

— Так, подрос и спустился в предгорья, на болота пошел, там с остальными жил, говорить учился, о мире узнавал, дрался, не без того, — губы Фелиха разошлись, демонстрируя похожие на камни зубы, а Василий с удивлением понял, что тролль мечтательно улыбается, явно припомнив что-то из молодости. — Много нас стало, молодых и сильных, а там старшие пришли. Возраст у них подошел, вот и вернулись. Началась большая драка. Настоящая. Многих тогда убили. Только самые сильные и умелые ушли, а старшие на болоте остались. Молодыняк учить.

— Да уж, вы прямо лемминги, — покачал головой Василий.

— Кто?

— Да животные на моей родине, у них тоже… — Василий осекся, решив, что не стоит огульно судить об умственных способностях иного вида разумных по только что услышанном. Мало ли какие там могут быть причины и обстоятельства. — В общем, у них тоже своеобразные циклы взросления. Так ты после болот под мостом поселилия?

— Да, — кивнул Фелих.

— А почему под мостиком? — спросил Лариэль.

— Так удобно же, — пожал плечами Фелих. — И дом, и средство производства. Мы ведь не просто так под мостами живем, мы за ними следим. Опоры регулярно проверяем, полотно чиним, я и вовсе за дорогой на час пути в каждую сторону присматривал.

— А путников все равно жрете, трупоеды, — буркнула Ло.

— Нэльзя им бэз мяса, они бэз нэго камэнэют, — вступился за тролля Карнагири.

— Слушай, Фелих, а все тролли такие умные? Откуда у тебя вообще мысли про революцию и буржуев?

— Стыдно признаться, товарищи, но собратья мои совсем тупые. Не любят они думать. И я таким же был. Но пять лет назад шел через мост мужичок один. Ничего у него с собой не было, только мешок с книгами. В то время я ничем от остальных троллей не отличался. Дикарь дикарем был, — вздохнул Фелих. — В общем, платить этому книжнику было нечем, а я как раз налог офцами собрал и в меня больше не лезло. Оставил я мужичка на потом, чтобы съесть, когда баранина кончится, привязал под мостом, а он начал мне сказки всякие рассказывать и книги свои показывать. Я сперва картинками заинтересовался, а книжник этот все объяснял и показывал. Короче говоря, сам не заметил, как читать выучился. Эх, не кончись так неудачно баранина, — шмыгнул носом, словно в горн подул, Фелих.

— А не был бы трупоедом…

— Лолочка, я на тебя сейчас чесоточку нашлю, — пообещал Лариэль. — Не будь букой, Феличке и так стыдно.

— Сожрал я тогда мужика, товарищи. Сырым сожрал. До сих пор убиться хочу. Такого человека загубил. Но нельзя мне, я должен его дело продолжить. Сам ошибку совершил, мне же ее и исправлять.

— Так понимаю, ты принялся оставшиеся книги читать? — спросил Василий.

— Да, — кивнул Фелих. — Все прочел, и заветы Маркса, и разьяснения к ним апостола Энгельса, и житие непогрешимого Джугашвили заучил, и все тома пророка Ульяны запомнил.

— Э… может быть Ульянова?

— Ульяны!

— Понял, не горячись, Ульяны так Ульяны. Ты продолжай, что дальше-то было?

— Ничего, поумнел я и начал теорию марсизма развивать и готовиться к пожару мировой революции.

— Понятно, — кивнул Василий, решив не уточнять про марксизм-марсизм и в целом оставить вопросы. И без того услышенное переварить требовалось, но…

За первым же поворотом дороги Васю и остальных ждал небольшой караван. Конечно же, на деле караван никого не ждал, а всего лишь встал из-за сломавшейся телег лишившейся колеса. И если бы эта телега не была первой, если бы она не перегородила путь остальным, если бы с нее уже не сняли часть тюков-сундуков и прочих бочек, еще больше перекрывших дорогу… Если бы да кабы история знала сослагательное наклонение, но: Накренившаяся телега стояла. Возничии суетились. Груз лежал. Караванщики изображали бурную деятельность под злым взглядом мужика в добротном сюртуку, по хозяйске сидящем на раскладном стуле.

— Здравствуйте, — сказал Василий, проявив элементарную вежливость.

— Добрый… — заговорил носитель добротного сюртука оборачиваясь на голос и замер на полуслове.

— Прэвэтсвую, — улыбнулся Карнагири.

Он куда лучше Василия и остальных понимал мысли главы каравана. Ему даже не требовалось видеть лица, чтобы…

— Тролль!

— Разбойники!

— Бандиты!

— …

Заорали караванщики, разглядевшие подошедшую компанию, а после и осознавшие увиденное.

— Мы мирные путники! — попытался погасить панику Василий, но в общем гвалте его банально не услышали.

Апофеозом стала пятерка охранников, пришпорившая коней и, нет, не атаковавшая вражин, а бросившаяся от наутек. Зато их маневр погасил панику. Вернее, заставил караванщиков заткнуться и вытаращить глаза вслед удаляющимся спинам. Конечно, наемники и раньше подводили нанимателей, но чтобы вот так явно — все же это было немножечко до хрена как много.

— Нэ джэгиты, — отчетливо услышали все.

Слова Карнагири помогли купцу справиться с шоком, и он сделал единственное, что мог в данной ситуации — рухнув на колени, он взмолился о пощаде. Поклялся немедленно все отдать, заплатить выкуп, что примечательно, не только за себя обещал заплатить, но и за своих людей. От денег, сюртуконосец технично перешел на малых детей, старых немощных родителей, тяжелую жизнь, налоги и судьбинушку, но, что примечательно, прошелся по этим обязательным пунктам быстро и как бы вскользь, явно не желая утомлять оппонентов. Можно сказать, отработал обязательную программу, после чего вновь стал упирать на деньги, выкуп и готовность сотрудничать.

— Уважаемый, ну какие же мы бандиты? — возмутился Василий.

— Простите, благородные разбойники, — тут же повинился купец.

«Вася, не тупи. Он один. В глухом лесу. У него дюжина людишек. Простые возничии. Без нормлаьной брони и оружия. Наемники сбежали. Вам попути. Так включи мозги!» — рявкнул демон.

— Мы ваша новая охрана, — сказал Василий, прочищая мизинцем ухо, и вытаскивая другой рукой серебряный амулет наемника.

— Мэста тут нэспакойныэ, нэльзя чэстному куцу одному тут хадыть, — кивнур Карнагарин, так же демонстрируя знак наемника.

— Меня зовут Василий, а это мой отряд. Знакомьтесь, вот этого благородного мужа зовут Канагирин, он мастер-кузнец, прекрасный воин, знаток вина и женщин, одним словом — личность разносторонняя и во всех отношениях достойна. А еще он казначей нашего отряда.

— Очень рад. Я купец Ан ди Жа, — представился хозяин каравана, впечатленный не столько словами Василия, сколько секирой гнома.

— Это Лариэль, прекрасный маг жизни.

— Доброго денечка, примите скромный подарочке.

Прямо под носом купца вспучилась земля и из нее вырос зеленый побег. Мигом удлинившийся до полуметра, он раскинул в стороны мелкозазубренные листья. На врешине стремительно темнеющего стебля появилась почка. Спустя секунду она стала алым бутоном. Миг, и тот раскрылся. Наполнил воздух приторно-сладким ароматом, а потом, потом на него села залетная бабочки и была сожрана хищным цветком.