Дуэль с собой

— Нет-нет-нет! — раздалось со всех сторон.

В это время послышалось шипенье, и над столом завитал приятный аромат жареного мяса. Официант с ловкостью фокусника заплетал косички из кишок, одновременно переворачивал кусочки печени и сердца, затем ненавязчиво раскладывал их на дощечки, не забывая при этом наполнять стаканы, улыбаться, что-то говорить, жарить мясо и овощи.

Все ели, но больше наблюдали за его непривычными манипуляциями. Виртуозно, не трогая руками, а используя только нож, он почистил бананы, посолил и принялся их жарить.

— Я это есть не стану, — заявил Юра.

— У нас бананы жарят. Это нормально, — успокоил его Габриэль. — Эти бананы не сладкие — тахадас, их сырыми не едят. По вкусу будет как картошка.

— А что случится, если все же съесть сырыми? — с подозрением спросил Родик, вспомнив о двух килограммах плохо чистившихся несладких гаванских бананов и некоторых изменениях, произошедших в его желудке за последние дни.

— Ничего страшного. Как сказать… Эстрэньимиенто [34] … Просто они закупорят вас, как пробка бутылку.

34

Этреньимиенто (исп. estrenimiento) — запор.

— Так и есть, а я-то думал, что со мной происходит! Решил, что смена воды или пищи.

— И у меня то же самое, — грустно кивнул Юра. — Что делать?

— Можно съесть побольше манго, но только я покажу, какого сорта, — посоветовал Габриэль.

— Манго я никогда не пробовал, давай заказывай, — попросил Юра и добавил: — И еще бутылку рома — вкусный.

— А мне пива, — попросил Борис.

— Мы совершенно забыли про женщин, — сказал Родик. — И они что-то притихли. Красавицы, чего вы желаете?

— Мы наелись. Нам бы кофе, — хором сказали Лены.

— Негро [35] или кон лече [36] ? — уточнил Габриэль.

— С молоком. И что-нибудь сладкое.

— Понятно. Значит, два кон лече и два паве [37] . Попробуйте еще туррон [38] . Вкусно.

— Давайте выпьем за успех на выставке, — предложил Родик.

Все подняли бокалы и выпили. Габриэль вдруг достал какую-то замысловатую конструкцию с перьями и кисточками и, смущенно протянув ее Родику, пояснил:

35

Негро (исп. negro) — черный.

36

Кон лече (исп. con leche) — с молоком.

37

Паве — пирожное с шоколадным кремом, ромом и др.

38

Туррон (исп. turron) — халва из миндаля и меда.

— Родион, это индейский амулет. Дарю его вам на счастье. Повесьте его на стенде, он принесет удачу и деньги.

Родик растрогался — такого внимания к себе он давно не чувствовал.

— Спасибо, Габриэль, я никогда этого не забуду. Приезжай ко мне в Москву. Я тебе там невесту найду.

В отеле Родик зашел в комнату Ивана Петровича и поделился с ним своими мыслями насчет отсутствия в общей экспозиции информации о достижениях СССР.

— Вы правы, Родион Иванович, — согласился Иван Петрович, — я тоже об этом уже не раз думал, но что мы можем сделать? Это первая в моей практике выставка, организованная без вмешательства государства. Все, что мы демонстрируем — никем не скоординированная частная инициатива отдельных предприятий. Раньше такое вообще не могло произойти. Вы не представляете, какой прежде был отбор, как тщательно продумывалась тематика. Соединить, извините, вашу ювелирку с самолетостроением и тем более со строительством никому в голову не пришло бы.

— А если мы устроим показ фильма об успехах социализма с хорошим фуршетом? — спросил Родик.

— У вас есть фильм и деньги на фуршет?

— Давайте обратимся в посольство. Там точно найдут и фильм и деньги. Они что-то вообще слабо с нами контактируют. Есть атташе или советники по экономике, по культуре. Давайте с ними переговорим. Габриэль утверждает, что русская община горит желанием с нами пообщаться. Пригласим их.

— Звонить — целая проблема. Очень дорого.

— Ну, это я беру на себя. Обеспечу вам хоть целый день переговоров. Мы тут познакомились через Габриэля с очень симпатичной русской старушкой. От нее можно звонить без ограничений. Кроме того, кто-то из посольства завтра, вероятно, будет на открытии.

— Давайте попробуем. Во всяком случае, я сделаю все возможное…

Открытие выставки прошло под зажигательную латиноамериканскую музыку. Выступили различные официальные лица — от мэра города до руководителя организационного комитета. Советский посол не приехал, и посольство представлял какой-то советник, не пожелавший или не уполномоченный выступать. Поэтому идеи Родика не только не воплотились, но даже и не обсуждались. После торжественной части все разошлись по стендам, а небольшая группа, к которой присоединились Родик, Иван Петрович и Габриэль, направилась осматривать экспозиции. Виктор и Алексей, несмотря на профессиональную обязанность быть в курсе всех событий, по выставке не пошли, что уже никого не удивляло — они вели какую-то свою обособленную жизнь.

Больше половины выставки занимали мировые достижения компьютерных, информационных и телекоммуникационных технологий. Даже Родика, уже знакомого с современной вычислительной техникой, поражали гигантские графические системы, компактные, но обладающие уникальным объемом памяти и быстродействием электронные комплексы, управляющие сложнейшими технологическими процессами. Быстродействие было фантастическим. В считанные минуты методом Монте-Карло решались задачи, над которыми много лет трудился в Москве целый институт прикладной математики, применяя из-за отсутствия мощных компьютеров численные методы.

«Почему наша могучая держава так отстала? Неужели из-за маразматиков типа Лысенко, отрицавших в свое время кибернетику? — думал Родик, собирая красочные проспекты, и сам себе ответил: — Вряд ли. Это было давно. Нефтедолларов достаточно. Могли бы купить, перенять, сделать собственные разработки. Специалисты и ученые у нас не хуже, а может быть, и лучше. Здесь что-то другое. Вероятно, непонимание перспектив. Руководство нашей страны из другого века. Догматики. Это как Сталин долго не мог понять перспектив ядерного оружия, и если бы Берия ему не объяснил, все сломалось бы еще в пятидесятые годы. Теперь же новое оружие — компьютеры, высокие технологии, существующие без нас. Сегодня это чужой, недосягаемый мир, а завтра он нас поглотит и уничтожит. Это ведь очевидно, и не понимать подобное — преступление перед собственным народом».

— Наши идиоты прислали какого-то случайного человека, а те, кто что-то определяет, даже не приехали, — обращаясь к Ивану Петровичу, посетовал Родик. — Не мешало бы им посмотреть. Мы не просто отстаем, а отстаем на десятки лет. Думаю, что будущее не за пресловутой группой «А», а вот за всем этим.

— Я с вами согласен, Родион Иванович, — отозвался Иван Петрович, до конца не поняв высказывание Родика. — Вообще-то должен был быть сам посол. Похоже, что-то случилось. Закончим осмотр — позвоню.

— Насчет «позвоню» — обратите внимание на мобильную связь. Мне перед отъездом показывали проект такой связи для одного микрорайона Москвы, а здесь уже все работает в масштабе штата. Вещь несложная, но даже в этом мы лет на пять отстаем. Вернее, все делаем, чтобы отстать. Навсегда… Еще лет двадцать назад у нас была подобная телефонная связь — система «Алтай». Во всех более или менее крупных городах СССР работала. Чиновники не были заинтересованы в ее массовом применении. Им хватало того, что сами могли пользоваться. А может, чего-то боялись. Сейчас вообще все подобные разработки заморозили. Остались несколько энтузиастов, но денег нет и не дают. Вероятно, ждут, когда Америка нам начнет продавать свое за наши хилые нефтедоллары. А ведь связь — это важнейший элемент безопасности страны…