Дуэль с судьбой

Ровена двигалась как во сне, словно все это происходило не с ней… И все же они переступили порог церкви и, не останавливаясь, подошли к алтарю.

Церковь была уютной, полутемной и прохладной.

На алтаре горели свечи, и старик-священник в белом облачении ожидал их приближения. В воздухе пахло лилиями.

Шаги маркиза гулким эхом отдавались от стен, Ровена же двигалась еле слышно на подкашивающихся ногах.

Когда они дошли до ступеней алтаря, священник открыл книгу и начал церемонию.

Ровене пришлось убрать свою руку из руки маркиза, и до того момента, как он снова сжал ее холодные пальцы, девушке казалось, что их разделила вдруг глубокая пропасть.

По телу ее пробежала дрожь, когда она услышала, с каким глубоким чувством повторяет маркиз знакомые слова брачного обета:

— Отныне и вовеки, в горе и радости, в богатстве и бедности, в болезни и в здравии, любить и уважать, пока смерть не разлучит нас.

«Ведь это именно то, чего я так хотела», — призналась себе Ровена.

Но в то же время она понимала, что счастье ее омрачено тенью, которую невозможно будет стереть.

Ведь маркиз женился на ней только благодаря вмешательству герцога Дунвегана, а если бы Ровена не обратилась за покровительством к дедушке, маркиз по-прежнему предлагал бы ей только переезд в маленький домик в Челси.

Маркиз взял ее руку и осторожно надел ей на палец кольцо.

Интересно, как он узнал ее размер?

Потом они опустились на колени, и старый священник благословил их:

— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, Господи, благослови и укрепи вас…

Не веря в реальность происходящего, Ровена вложила руку в ладонь маркиза и почувствовала, как он крепко сжал ее пальцы.

Итак, они женаты. Она принадлежит теперь маркизу, и нет больше пути к отступлению, не стоит оглядываться назад и сожалеть о чем-то.

Прикрыв глаза, Ровена молилась о том, чтобы, несмотря ни на что, они были счастливы, чтобы маркиз любил ее, как любит его она, — не так сильно, это было бы просто невозможно, но чтобы было в его чувстве хоть немного от того восторга, который испытала Ровена при первом поцелуе маркиза.

Маркиз помог Ровене подняться на ноги, и только тогда девушка заметила, что они уже одни в маленькой церквушке, — закончив церемонию, священник словно бы испарился.

Ровена читала в глазах маркиза выражение триумфа и еще что-то непонятное, едва уловимое, чему невозможно было найти названия.

Девушка отвела взгляд, а маркиз взял ее под руку, чтобы провести к выходу.

В церкви стояла тишина, но Ровене казалось, что она слышит дивную музыку — музыку, звучащую в их сердцах и сливающуюся в гармоничную мелодию.

Маркиз помог ей сесть в фаэтон, и лошади, почуявшие близость собственной конюшни, припустили быстрой рысью.

Молодожены проделали путь до дворца в полном молчании. Ровена боялась, что чудесный сон кончится и она вернется к действительности.

Маркиз с улыбкой на губах подвел молодую жену к подъезду, где на ступенях выстроились слуги.

— Разрешите поздравить вашу светлость и миледи и пожелать вам счастья, — сказал пожилой дворецкий.

— Спасибо, Ньюмен, — ответил на это маркиз. — Ровена, — продолжал он, обращаясь к ней впервые, после того как они покинули церковь, — Ньюмен служит нашей семье более тридцати лет. Я просто ни в чем не могу без него обойтись.

Ровена протянула дворецкому руку.

— Слуги рады приветствовать вас в Свейнлинг-парке, миледи.

— Спасибо.

— Миледи устала, — объявил маркиз. — Мы почти не спали предыдущей ночью, и она проделала тяжелый путь из Лондона. Если миссис Мейфилд уже здесь, чтобы прислуживать миледи, думаю, моя жена хотела бы поспать до обеда.

— Миссис Мейфилд ожидает вашу супругу наверху, милорд, — ответил дворецкий.

Маркиз повел Ровену к лестнице.

— Вам необходимо хорошенько отдохнуть, Ровена, — произнес он. — Обед подадут не раньше восьми, так что времени у вас достаточно.

Маркиз поднес к губам руку Ровены, а у девушки появилось вдруг сумасшедшее желание не выпускать эту руку и сказать, что она не хочет отправляться к миссис Мейфилд, а предпочла бы остаться с ним.

Ровена чувствовала себя беззащитной и потерянной, не в силах так молниеносно привыкнуть к подобной смене событий.

Она покорно поднялась вслед за маркизом по широкой лестнице. На втором этаже их ожидала пожилая домоправительница, одетая в черное, со связкой ключей у пояса.

Присев в реверансе, миссис Мейфилд сказала:

— Это счастливый день для всех нас, миледи. Мы давно мечтали, чтобы его светлость привез сюда наконец хозяйку Свейнлинг-парка.

Открыв глаза и взглянув на часы, Ровена обнаружила, что проспала довольно долго. Никакие сновидения не тревожили ее, и она чувствовала себя отдохнувшей.

До этого она действительно была очень усталой, и не потому, что проделала долгий путь из Лондона, а потому что все время ей приходилось сражаться с обуревающими ее противоречивыми эмоциями.

Проведя утро с герцогом Дунвеганом, Ровена поняла, что между ними двумя существует невидимая связь, о которой она даже не подозревала раньше, и что, каких бы усилий ни пришлось для этого затратить, она сделает все, чтобы увидеться с ним снова.

Дедушка напоминал Ровене ее мать. Девушка никогда не задумывалась об их родстве, но, пообщавшись с дедушкой совсем немного, она почувствовала в нем родную душу. Итак, им пришлось расстаться, и ей осталось лишь вспоминать о его щедрости и доброте.

Что касается маркиза, то он пробуждал в Ровене чувства совсем иного рода.

Девушка все еще негодовала на маркиза, оказавшего на нее давление, можно сказать, принудившего ее к браку, и в то же время не могла подавить радости, охватывающей ее при мысли, что теперь она жена этого человека.

Ровена так мечтала об этом, так хотела этого, и теперь, когда они поженились, невозможно было поверить в то, что все ее тревоги и разочарования уже позади.

«Однако, — снова подумала Ровена, — над нашим счастьем всегда будет нависать тень. Как бы он ни хотел меня ради меня самой, этого было недостаточно», — размышляла она, сидя в глубоком кресле в огромной спальне, куда проводила ее миссис Мейфилд.