Дуэль умов

— Молодец, Сюзанн, — похвалил Мишель. — И Антония они навещали. Все это неспроста. Когда вы шли сюда, вас не выследили?

— За кого вы меня принимаете? — шутливо рассердилась Сюзанн. — Я наблюдала из-за занавески и хорошо видела, как они перешли улицу, внимательно осмотрели дом и пошли дальше. Я незаметно выскользнула на улицу и шла за ними до тех пор, пока они не скрылись из виду на рю д’Антиб.

— Умница! — еще раз похвалил Мишель и начал собирать вещи. — Я предупрежу всех, что эту квартиру на время надо оставить, а завтра вы опишете внешность двух полицейских начальнику полиции, который нам помогает, и тогда узнаем, в чем дело.

Когда она ушла, Мишель стянул ремнями свой чемодан и привязал его за седлом к велосипеду. Весь мусор подобрал и сложил в корзинку для бумаг. Оглядев в последний раз квартиру, которая хорошо послужила ему почти три месяца, он вышел и запер за собой дверь.

Кэтрин с радостью устроила Мишеля у себя и даже была готова предложить ему постоянно жить у нее. В одной из комнат, которая находилась между спальнями ее и Луизы, жил эмигрант, венгерский композитор. В квартире царила веселая и спокойная обстановка. Венгр, очаровательный человек, знал, что Мишель англичанин, им не раз приходилось беседовать. Сейчас, обсуждая в соседней комнате план переезда на новую квартиру, Мишель с удовольствием слушал, как композитор играет на пианино.

Кэтрин предложила Мишелю занять комнату Луизы, пока та не вернется.

Мишель лег рано и уснул как убитый. Несмотря на постоянную угрозу ночного ареста, он не страдал бессонницей и в нужный час никогда не просыпался сам. Не разбуди его кто-нибудь, он мог бы проспать очень долго. Но, что хуже всего, проснувшись, он не сразу приходил в себя. Вот и здесь, на квартире у Кэтрин, он почувствовал себя в полной безопасности и побил все свои прежние рекорды по части сна.

Проснувшись, Мишель увидел, что у кровати стоит Луиза.

— Где я? — спросил он с бессмысленной улыбкой, обводя комнату затуманенным втором.

— Где?! В моей спальне! Пока я бегаю от итальянских патрулей и пробиваюсь через контрольные посты, вы спокойно спите на моей кровати. Вот вы где, дорогой! — добродушно укоряла она.

— Бог свидетель, Луиза, я никак не думал, что вы вернетесь так скоро.

— Но ведь в телеграмме из Лондона ясно сказано, что площадку нужно проверить срочно.

— Лунные ночи наступят с четырнадцатого декабря, а сегодня только второе.

— Ну, это уж…

— Договаривайте, Луиза.

— Черт знает что такое! — выпалила она.

— Я ужасно извиняюсь, что не предупредил вас и погнал как на пожар. Но зато наши летчики успеют теперь заранее сфотографировать поле. Кстати, как поле?

— Превосходнее.

— Ну, тогда приходите в десять часов и расскажите все по порядку.

— В десять часов! — возмутилась Луиза. — Да ведь я не спала всю ночь!

— Готов спорить, что вам самой не терпится поскорее со всем покончить, а уж потом как следует поспать — хоть целый день.

После завтрака Луиза рассказывала о результатах своей поездки.

— Поле чудесное, — начала она, — правда немного уже винонского, но ничуть не короче, а поверхность ровнее. Местный житель, который сопровождал нас с Жаком Латуром, сказал, что там почти не бывает ветров_; за исключением мистраля [14] , а он дует вдоль поля.

— А деревья?

— Не мешают… Рядом есть еще два поля немного поменьше. Они подойдут для «лизандеров».

— Будем там, посмотрим… Ну а как ехали ночью?

14

Холодный северо-западный ветер на юге Франции.

— У Гонтрана было разрешение, действительное до двадцати трех часов. Я сказала, что рискну и буду сама объясняться с патрулями. Нас никто не задержал, и только один не в меру ретивый сержант привел дежурного офицера. Я сочинила длинную историю, будто мы спешим к моему тяжело больному ребенку, который лежит в частной лечебнице в Канне. Когда я увидела, что он колеблется, я пустила несколько слезинок, и это решило все.

— Да, мужчина не вывернулся бы…

— Что у вас с квартирой? Почему вы ночевали здесь? — в свою очередь поинтересовалась Луиза.

Пришлось рассказать обо всем, что произошло в Канне в ее отсутствие.

Луиза так и не ложилась в этот день. Ее неутомимость поражала Мишеля. Впоследствии за многие месяцы их совместной работы он ни разу не видел ее усталой или измученной. Как бы ей ни хотелось спать, она никогда не выдавала себя даже легким зевком…

В штабе Карте появился новый человек. Представляя его, Карте не поскупился на пышные фразы. Он бежал из лагеря для военнопленных в Германии. Полиция Марселя опознала и схватила его, но он снова умудрился бежать, вывинтив замок у двери дома, куда его временно посадили до отправки в Германию. Таким образом, этот человек имел все основания присоединиться к группе Карте. Звали его Роже Барде.

Жерве продолжал проводить занятия по диверсионной подготовке, все время меняя дома. Уже два раза ему пришлось бежать через черный ход, когда гестапо входило в парадное. Судьба щадила этого человека. Он принадлежал к тем немногим, кому удалось уцелеть, и прожил долгую, полную опасностей жизнь, принося пользу общему делу. Пожалуй, только о нем одном Мишель с полным основанием регулярно писал в своих донесениях: «Это один из самых выдающихся офицеров, которых я здесь знаю».

За это время дважды приезжала Жизель. Со свойственной ей скромностью она спокойно и лаконично излагала новости. Хорошие или плохие, маловажные или сенсационные, они всегда были точны до детали и без малейшего преувеличения. Так, приехав во вторую среду декабря, она объявила:

— В Бресте спешно ремонтируются «Шарнгорст» и «Гнейзенау». Они, очевидно, готовятся к выходу в море. У Оливье есть друг, который работает в доке. Сейчас он в Марселе, в отпуске. Когда вернется, сообщит день выхода и постарается узнать, куда пойдут корабли.

И Мишель, конечно, не сомневался в достоверности ее сообщения.

Правда, начальство в Лондоне указало Мишелю, что не нуждается в подобных сведениях, так как этим занимается агентурная разведка. Мишель тем не менее решил, что, если ему станет известен день выхода кораблей в море, он сообщит его в очередном донесении, а начальство пусть гневается сколько хочет. Даже если аналогичные данные поступят из десятка других источников, лишнее подтверждение не помешает. Если информации уделят столько же внимания, сколько сообщению о двух танкерах, которые сами просились в руки в Гибралтаре, его это не касается.

Мишель водворился в новой квартире. С балкона открывался вид на Средиземное море, и, пока стояли теплые дни, Мишель в свободные минуты мог посидеть в шезлонге и полюбоваться восхитительным зрелищем.

От госпожи Рондэ ничего не было слышно, и Мишель решил не подгонять события. Он чувствовал, что дни его работы в Канне сочтены.

Глава X АРЛЬ

12 декабря Луиза, Мишель, Рикэ и Жак Ланглуа собрались ехать в Арль. Арно получил из Лондона радиограмму, в которой сообщалось, что в день вылета самолета по французской программе Би-Би-Си будет передана условная фраза: