Дуэлянты

Еремеев пребывал в крайней растерянности, понимая, что, сотворив из Вельяминова Казанову, попросту открыл ящик Пандоры.

* * *

Роман Марии и Григория развивался стремительно и вскоре о нем знали все сокурсники.

Полина же, оправившись от мучительной мигрени, поспешила в университет. И первым, что она увидела, выходя из коляски, – Марию и Григория, идущих вместе, и оживленно беседовавших.

Девушка растерялась и не знала, как себя повести, ибо даже ей, неопытной в сердечных делах, стало ясно – Мария и Григорий провели ночь вместе.

Полина подождала, когда влюбленная парочка скроется за стенами университета, и только тогда покинула коляску. Войдя в здание, девушка почувствовала внезапно накатившую головную боль, перед глазами все поплыло. Она остановилась, прислонившись к стене.

– Боже, мой! Полина! – воскликнула подоспевшая Ирина. – Как ты бледна! Тебе нездоровиться! – беспокоилась она о подруге.

– Да…

– И оттого ты не посещала лекции?

– Да… – снова полепетала Полина.

– Идем. Обопрись на меня. – Предложила сердобольная подруга. – Тебе следовало остаться дома…

И с этим замечанием Полина была всецело согласна. Она вообще пожалела, что начала посещать лекции, лучше бы она дома вышивала или читала дамские романы.

Девушки вошли в переполненную аудиторию и с трудом нашли два места.

– Полина… – начала Ирина. – Я, как подруга, должна сказать тебе…

– Не надо, умоляю! – перебила ее Полина. – Я видела их вместе.

– Да, тогда так – лучше. И не вздумай расстраиваться, он мизинца твоего не стоит. Писать девушке любовные послания, и тотчас пребывать в объятиях другой! Это просто свинство! – резюмировала Ирина.

Полина едва сдерживалась, дабы не расплакаться. На протяжении всей лекции она не могла сосредоточиться, ничего не записывала в тетради, поглощенная лишь сим неприятным открытием.

Полине казалось, что лекция тянулась невероятно долго, и она жаждала скорейшего ее завершения. Наконец, профессор произнес последнюю фразу и покинул аудиторию. Полина вздохнула с некоторым облегчением.

– Ирина… Я найму экипаж и поеду домой… Мне дурно.

– Я тебя провожу. А данном случае – это единственно правильное решение. Слава богу, что ваши отношения закончились, так и не начавшись.

Полина удивилась разумности подруги.

– Ты совершенно права… Вельяминов не стоит моих переживаний.

Девушки вышли из здания университета и без труда нашли свободный экипаж.

– Надеюсь, из-за этого недоразумения ты не перестанешь посещать лекции? – выказала надежду Ирина.

– Нет. Я намерена посещать лекции до конца учебного года, обещаю тебе. Я ни за что не выкажу своей слабости.

Девушки простились, и Полина направилась домой. Как только экипаж миновал Благовещенский мост, девушка дала волю эмоциям и расплакалась.

«Как он мог так поступить? Ох, уж эти мужчины – всем надо только одного… Но ничего я выброшу его из головы. Хорошо, что я узнала его истинную сущность… А, если бы он явился в наш дом?..»

С таким и мыслями Полина достигла Фурштадской улицы. Она решила держать себя в руках и не о чем не рассказывать матушке. Но получилось совсем по-иному.

Антонина Петровна заметила некоторую вялость дочери, приписав сие состояние недавно перенесенным приступам мигрени. Но все же имела неосторожность поинтересоваться:

– Скажи Полина, а твой кавалер, когда намерен нанести нам визит?

Девушка смутилась.

– Вряд ли это вообще случиться…

– Отчего же? – изумилась матушка.

– Он – подлый обманщик и я не желаю с ним знаться.

Антонина Петровна округлила глаза.

– Так, что же… Э-э-э… Нам его более не ждать? – робко уточнила она.

– Нет, маменька. Увы, но Григория интересуют легкомысленные барышни.

– Понятно… Но, может, это и к лучшему. В следующую субботу у нас отобедают Рогозины, – призналась она.

– Да, да! Я знаю, что ты хочешь сказать! – Полина с нетерпением перебила матушку. – Я сделаю все, как ты велишь.

Антонина Петровна крайне удивилась покладистости дочери, и осталось весьма довольной.

– Пойми меня правильно. Никто не будет тебя торопить в отношении Анатолия. Если же он тебе будет вовсе неприятен, то сей обед станет последним.

Полина с благодарностью посмотрела на мать.

– Извините, маменька, но теперь я хотела бы побыть одна.

Антонина Петровна удалилась из комнаты дочери, направившись в кабинет мужа, где он занимался изучением бумаг и финансовых отчетов, присланных управляющим имения.

– Позволь, Станислав, тебя побеспокоить…

Супруг оторвался от бумаг.

– Антонина… Что-то важное?

– Возможно…

Станислав Петрович встрепенулся.

– Ну, что у тебя, право, за привычка – говорить загадками! – возмутился он. – Опять что-то с Полиной?!

– Да, но на сей раз хорошая новость. Некий кавалер, ну тот студент из университета, более ее не интересует.

– А, этот Диоген из бочки. Философ, филолог… как его там? – уточнил Станислав Петрович.

– Он самый.

– Ну и прекрасно. Ты договорилась с Рогозиными по поводу предстоящего обеда?

– Да… Думаю, Анатолий сумеет проявить себя с лучшей стороны, – выказала надежду Антонина Петровна.

– Анатолий, может быть, и проявит… А наша дочь? Готова ли она к этой встрече? – Волновался Станислав Александрович.

– Посмотрим, еще неделя впереди. Но, по крайней мере, она не выказывала ни малейшего нежелания…

– И то хорошо… – сказал господин Матвеев и снова углубился в изучение отчетов.

* * *

Григорий и Мария с удовольствием проводили вместе почти все свободное время. Со стороны они выглядели скорее, как молодожены, нежели, как любовники.

Они по обыкновению прогуливались по набережной.

– Ах, Григорий, смотри! – Мария указала в сторону небольшого магазинчика, на котором виднелась вывеска «Редкие товары из Индии». – Я непременно хочу зайти, наверняка там – много интересного.

Григорий с обожанием взирал на свою возлюбленную и ничего не имел против посещения экзотического магазинчика. И, если бы Мария пожелала, он, не раздумывая, купил ей индийское сари или нечто подобное.