Дуэлянты
Шрифт:
Но неожиданно, Полину осенило, что Григорий и Анатолий чем-то похожи… Но чем именно она не могла понять? Может быть внешностью? – возможно, ибо оба они – статные, высокие и черноволосые… Или чем-то другим? Немного поразмыслив, Полина пришла к выводу: оба молодых человека относятся к тому разряду мужчин, которые нравятся женщинам, ибо есть в них некая притягательная сила. Полина вспомнила, как в юности, она порой трепетала под пристальным взглядом Анатолия, тот же чувствуя свою силу, оставался весьма довольным.
От набежавших воспоминаний девушке стало не по себе. Она передернула
Ей казалось, что эмансипе должна быть независимой во всем: и в семье, и в суждениях, и в манере одеваться… Ну, уж коли идти до конца, то девицы такового сорта должны быть и финансово независимы от своих родителей. Но по обыкновению, увлекаясь новомодными течениями, петербуржские барышни, впрочем, как в равной степени и других городах, оставались на попечении своих родителей, с жаром разглагольствуя о женской независимости.
Размышления Полины неожиданно прервались: в комнату вошла Антонина Петровна.
– Душа моя, ты подумала, что оденешь в субботу? – поинтересовалась она.
– Нет… А зачем? Достану любой наряд, у меня их – предостаточно.
– Полина, ты меня право удивляешь! – воскликнула матушка. – Вы с Анатолием не виделись столько времени, а ты не желаешь и думать о том, как должна выглядеть! Неужели тебе все равно?
Полина пожала плечами.
– Не знаю… Не то, что бы уж совсем…
– Понятно. Но особого интереса к предстоящей встрече ты не проявляешь. Не так ли?
– Не волнуйтесь, маменька, я обещала вести себя прилично. Я даже спорить ни с кем не стану…
– В этом я не сомневаюсь. Но давай хотя бы подберем тебе платье.
Антонина Петровна решительно направилась к гардеробной, в которую вела дверь прямо из комнаты дочери.
Полина не обратила на матушкин энтузиазм не малейшего внимания уткнувшись в книгу.
Неугомонная Антонина Петровна пересмотрела все наряды дочери и пришла к выводу, что следует обновить гардероб в срочном порядке.
– Едем в салон месье Жуазеля! – объявила матушка.
Полине вовсе не хотелось этого делать.
– Ну, зачем? Если вы так желаете, сейчас что-нибудь подберем. – Полина демонстративно встала и направилась в гардеробную.
– Нет, нет… Это все не годиться! Пойми, Анатолий жил в Германии и прекрасно знает, что носят в Европе.
– Ах, маменька… – попыталась вяло возразить Полина.
– Душа моя, я понимаю, что в последнее время ты пережила разочарование. Но сие не должно отражаться на предстоящей встрече. Если ты будешь столь унылой, да еще и в наряде, который оставляет желать лучшего, то…
Тут Полина встрепенулась, и вялость ее быстро улетучилась.
– Вы хотите сказать, что тогда Анатолий не обратит на меня внимания!
– В некоторой степени: да.
– Ага! Вот опять выбор – за мужчиной! Мое же мнение никому не интересно!. Главное, чтобы я ему понравилась… – Полина разошлась не на шутку.
– Душа моя, не стоит так волноваться, а то у тебя опять начнутся мигрени. Я
же обещала тебе: если Анатолий не понравиться тебе, то и говорить не о чем…– Хорошо. Это мы еще посмотрим: кто кому понравится! – решительно воскликнула Полина. – Где там ваш салон Жуазеля? Едемте!
Модный салон месье Жуазеля пользовался популярностью в Петербурге, особенно у среднего сословия: банкиров, дворян, имеющих собственное дело, и богатого купечества, желающего придать лоск своим дочерям, женам и любовницам. Высший свет, разумеется, не пользовался услугами пронырливого француза, считая одеваться в «сей забегаловке» ниже своего достоинства.
Но Антонина Петровна, не была графиней или княгиней по рождению, и считала, что любезнее и услужливее месье Жуазеля просто нет на свете.
Поэтому, сев в коляску с Полиной, они совершили небольшой променаж, достигнув Фонтанки. Модный салон, расположенный в особняке, построенном почти двести лет назад и доставшийся новому хозяину пронырливому французу в плачевном состоянии, выглядел после недавнего ремонта весьма солидно. Господин Жуазель усвоил одну истину: женщина чувствует глазами, а любит ушами, а посему пригласил лучших французских художников для оформления витрины своего детища. И в довершении к оному был настолько предупредителен с покупательницами, что юные девицы буквально влюблялись в него. Но это не очень огорчало их матушек, оттого что и те млели под словесным елеем француза.
Полина слышала от маменьки, что на Фонтанке появился новый салон, но ей до сего времени не поставлялось такой возможности побывать в оном самолично. Когда Антонина Петровна и Полина вышли из коляски, перед их взором открылась витрина потрясающей красоты. У девушки создалось впечатление, что феи из сказок, о коих читала ей маменька в детстве, непременно одевались именно в таких салонах.
Антонина Петровна заметила дочерний восторг.
– Поверь мне, внутри еще интереснее.
Они вошли в салон, к ним тотчас же навстречу поспешила модистка.
– Ах, сударыни! Мы рады, что вы посетили наш модный салон. Чем могу услужить?
Антонина Петровна смерила взглядом невысокую складную модистку, в речи которой проскальзывал явный французский акцент, ибо грассирующее «р» нельзя не расслышать.
– Не поймите меня превратно, – начала Антонина Петровна, – но я желала бы переговорить с месье Жуазелем.
Модистка ничуть не обиделась, почти за год своей работы в салоне, она привыкла, что солидные матушки с дочерьми желают лицезреть самого несравненного маэстро или, как его еще называли – самого мэтра.
– Сию минуту, мадам. Прошу вас присаживайтесь.
Модистка исчезла за множеством стеллажей, Антонина Петровна и Полина расположились на уютном диване для посетителей.
Не прошло и пяти минут, как появился сам хозяин.
– Ах, мадам Матвеева… Как вы прелестно выглядите… Этот цвет шляпки, просто шарман, как вам к лицу… – Затараторил учтивый француз и приложился к пухлой ручке Антонины Петровны. – А кто же – сия прелестная мадемуазель?! – Восторженно воскликнул он, обращая свой пламенный взор на Полину.