Дуэт с Герцогом Сиреной

— Да, и с тех пор все рубки были ограничены. — Илрит смещает свой вес. — К чему ты клонишь?

— Герцогство Веры получает прибыль от создания копий?

Он поднимает брови, сначала удивленно, но затем опускает их, и на его губах появляется улыбка. Илрит обнимает меня и качает головой.

— Вечное Море не совсем похоже на твой мир в этом смысле, — задумчиво говорит он.

Хорошо, что у него хватает ума понять, что этот вопрос требует деликатного подхода, так как он может легко сойти за нападение на мой дом. Хотя я полагаю, что если он смог вынести мои расспросы о Крокане и Леллии, не расстроившись, то и я смогу сделать то же самое с моим человеческим миром и обычаями.

— Здесь не все вращается вокруг покупки, продажи и торговли. Хор следит за тем, чтобы наш мир оставался в полной гармонии. Иногда для этого приходится жертвовать немногими. Но взамен мы все получаем заботу друг о друге. Благодаря этому балансу в песне мы все имеем достаточно средств для поддержания своего тела, ума и духа. Более того, есть вещи, которые мы считаем слишком особенными, слишком священными, чтобы их покупать или продавать.

Признаюсь, что это понятие мне кажется странным.

— Все это не значит, что ваш мир плох, — быстро говорит он. — Только то, что наши миры разные.

— Тебе не стоит беспокоиться, Илрит. Я поняла твое намерение, и в том, что ты сказал, нет ничего плохого. — Я надеюсь, что он понимает то же самое, что и я. Что мои расспросы ни на что не намекают. Хотя, наверное, так и есть…

Что Герцогу Ренфалу было выгодно ослаблять Древо Жизни? Этот вопрос не дает мне покоя. Если Древо Жизни обеспечивало безопасность Вечного Моря, сдерживая гниение и ярость Крокана… зачем его рубить? Он же не извлекал из него никакой выгоды. Мне приходит в голову еще одно возможное объяснение.

— Герцог Ренфал начал эту вырубку после своего общения?

— Нет, хотя после этого она усилилась.

Возможно, тогда это был приказ Лорда Крокана. Возможно, бог смерти и богиня жизни вовсе не возлюбленные, а враги… зажатые в ловушку бессмертной борьбы. Приказ Герцога Веры мог быть уловкой Лорда Крокана, чтобы убить ее. Навести порчу, а затем найти решение, убивающее Древо Жизни.

Герцог Ренфал тоже мог общаться с богом задолго до того, как тот дал знать об этом. Крокан мог командовать началом рубки; точно сказать невозможно. Со временем его разум исказился от общения, но, возможно, это произошло быстрее, чем кто-либо мог предположить. Что, если он был марионеткой Лорда Крокана?

— Виктория, почему у тебя такое серьезное выражение лица? — Илрит слегка нахмурился.

— Боюсь, Илрит, что здесь кроется нечто большее, — признаю я.

— Конечно, есть. — Он разочаровывающе беззаботен в этом вопросе. — Старые боги не предназначены для понимания нашим умом. Я уверен, что в их работе есть много такого, чего мы не можем постичь.

— Дело не только в этом… Я не могу избавиться от ощущения, что Леди Леллиа… что она в беде. — Что кто-то может пытаться убить ее, — вот что я не могу заставить себя сказать.

Выражение лица Илрита становится серьезным. Он крепко сжимает мою руку на плече.

— Возможно, так оно и есть. — В его голосе звучит глубокая озабоченность. — Гниль, несомненно, влияет на нее, и я с содроганием думаю, что может сделать с ней ярость Лорда Крокана, если ее не унять.

— Зачем ему причинять ей вред? Если он должен любить ее больше всех остальных, если она не имеет себе равных, его избранница… зачем причинять ей боль? — Вопрос жжет мне глаза. Он заставляет болеть что-то забытое во мне. Рана, которую я ношу в себе, напоминает корни вокруг нас — все еще сочащиеся. Хотя я уже не знаю ее причины.

— Потому что иногда, несмотря на все наши усилия… мы причиняем боль тем, кого любим. Он думает о своей матери. Я вижу это в его глазах и слышу это в его голосе. — Мы требуем от них слишком многого или подвергаем их опасности. Мы представляем опасность для всех, о ком заботимся.

Я открываю рот и закрываю его. Этого недостаточно. Объяснение меня не удовлетворяет.

— Любовь не должна причинять боль, — пробормотала я.

— Виктория…

— Он не любит ее.

Илрит начинает отталкивать меня, как будто он может физически сдвинуть нас с этой темы.

— Лорд Крокан нездоров… Мне кажется, он не ведает, что творит. Но когда он придет в себя — благодаря тебе — он придет. Он исправится, и, возможно, ты поможешь наладить его отношения с женой. Может быть, он — ее яд, но, если это так, он может стать и ее лекарством.

Я тоже обхватываю Илрита, и мы начинаем идти с большей скоростью. Я перестаю сопротивляться. Я хочу уйти от этих мучительных мыслей, даже если они цепляются за меня.

— Ты позволишь мне задать еще один вопрос? — спрашиваю я.

— Я потворствую тебе во всем, что ты пожелаешь.

От нечаянного подтекста этих слов у меня на щеках поднимается жар.

— Ты мне веришь?

Илрит останавливает все движения и смотрит мне в глаза.

— Да. Я верю, что ты глубже и лучше понимаешь старых богов, чем все, кто приходил раньше. И я верю, что это поможет спасти нас всех.

Я делаю небольшой шаг вперед.

— Поможешь ли ты мне найти эти истины, если я буду искать их?

— Я буду рядом с тобой каждую секунду, пока ты находишься на этом плане. — Это еще не все. Он останавливает себя.

Положив руки ему на бедра, я придвигаю нас еще ближе друг к другу. Странно не чувствовать весов. И в то же время как-то притягательно.

— Мне нужно, чтобы ты поддерживал меня до самого конца.

— Клянусь.

То, о чем я собираюсь спросить, жестоко. Я знаю, что он пережил со своей матерью. Он хотел попытаться избежать этой боли снова. Но, возможно, он был прав… мы причиняем боль тем, кого любим.

— Тогда не уходи.

Его глаза расширились от узнавания, и едва заметная складка избороздила его бровь. Илрит знает, о чем я прошу, и, похоже, он не сердится на меня за это. Более того, он выглядит решительным.

— Виктория, я уже давно смирился с тем, что беспомощен перед тобой. Хорошо это или плохо, плохо или хорошо, но я буду рядом с тобой до самого конца. Моя песня будет последней, которую ты услышишь.

— Спасибо. — Два слова не исчерпывают всей моей благодарности, но это все, что я могу ему предложить.

Беспокойство о старых богах стихает, когда до моих ушей доносятся тихие стоны. Вздохи и визги восторга, которые не дают возможности сосредоточиться на чем-либо еще. Илрит останавливается и переминается с ноги на ногу. Он оглядывается назад, а затем снова вперед.