Дух Древнего
Шрифт:
Глаза Тихона округлились.
— Да не переживай, — махнул я рукой, — они туда выкидывают всё, что угодно, кроме продуктов, так что там чисто.
— Вы там уже покопались, граф? — буркнула Лидия, напряжённо пялясь в угол сарая.
— А как же, — усмехнулся я, — и вам тоже придётся.
Её лицо вытянулось. В глазах мелькнули золотистые искры, и она стала поворачиваться ко мне.
— Не отвлекаться, — я добавил в голос командных ноток, — искать реперные камни. Не отлынивать. О, молодец Маша.
Лидия дёрнулась, поморщилась, но команду выполнила, а Маша зарумянилась. Хотя, не думаю, что
— Так вот, Тихон, — я вернул внимание на друга, — сходи туда, поищи кольца или что-нибудь мелкое для себя. Тогда начнём другую тренировку.
— Ну, э…
— Не робей, — хлопнул я его по плечу и прошептал, — ты же хотел стать храбрым? А воины кладут на чужое мнение и делают то, что нужно. Понял?
Тихон кивнул и выскользнул из сарая. Как пуля пошёл.
Эх, всех бы так легко мотивировать, горя б не знал. Ладно. Вернёмся к нашим студентам.
Время шло. Ребята ходили по сараю и пучили глаза. Я сидел на кресле и раскочегаривал кальян. Наблюдал, как Волков помогает себе руками. Он двигал ими, как пловец раздвигает воду.
— Ай, княжич! — дёрнулась Лида, когда он задел её волосы, — что вы делаете?
— Плыву в потоках силы, — Волков пучеглазо посмотрел на неё, улыбнулся, и поплыл дальше, — брат рассказывал, что это помогает.
Забавный у него брат, сказал часть правды, и тут же прикололся. Надо Володе зеркало показать, чтобы он увидел, как со стороны выглядит. Двуногая жаба, не иначе. Надеюсь, он дома так при гостях не ходил.
— А вы что делаете, граф? — бросила Лидия, поворачиваясь ко мне, в голосе прорезалось возмущение, — так вы нас учите? Кальян раскуриваете?
— Это для Вас он кальян, — улыбнулся я, — а для меня самовар, и я буду заваривать зелье на анютиных глазках, чтобы помочь вам.
— А самовар Вам уже не подходит, — Лидия махнула рукой на медного хозяина стола.
— Так мы в нём чай будем делать, — я махнул мундштуком кальяна и подал через него эфира с энергией тепла. — А эта колба сама просится для алхимии.
— Откуда вы только знаний понабрались, — буркнула Лидия, — такую вещь испортили…
— Получилось! — завопила Маша.
Она запрыгала и замахала руками. Обернулась к нам, и на её лице заиграла ослепительная улыбка.
— Получилось, — она махнула рукой в угол сарая, — там блестит зелёным. Ярко.
— Молодец, — улыбнулся ей в ответ, — теперь разгляди там же другие цвета.
Маша кивнула и, обдав нас восторгом, повернулась обратно и вновь выпучила глаза.
— Вот видите Лидия, — я снова подал энергии в колбу, — курение вредно. Курильщик сожалеет об испорченном кальяне, а ЗОЖник находит реперные точки.
Лидия ничего не ответила. Бросила на меня взгляд золотых глаз. Резко направилась к Маше и, замерев около неё, стала пялиться в тот же угол.
Только всё наладилось, и я приготовился заканчивать с зельем, как дверь в сарай распахнулась и на пороге возник Тихон.
Он часто-часто дышал. Один рукав пиджака болтался на честном слове. Второго не было. Рубашка оказалась порвана. Чернела пятнами грязи и краснела от крови. Из носа хлестало. Губы походили на два пельменя.
Тихон уцепился
рукой за косяк. Шагнул в сарай.— Что? Кто? — я подскочил к нему и подхватил подмышки.
— Там, — он с трудом разлепил разбитые губы, — Б…. О…
— Брат Осокина? — в голове мелькнули вчерашние угрозы. — Тихон.
— Там… — его губы снова задрожали, и Стоев повис на моих руках без сознания.
— Что с ним? — рядом оказался Волков.
Передал ему Тихона, махнул рукой и, с рычанием, выскочил из сарая.
Светлова Виктория Сергеевна. Профессор Истории древних цивилизаций и Археологии
Виктория Сергеевна бесилась. Бесилась потому, что бесилась. Вернее, она отдавала себе отчёт, что её бесит студент Орлов. И от того, что он её бесил, а она это понимала и ничего не могла поделать, бесилась ещё сильнее.
К своим двадцати пяти годам она получила высшее образование. Закончила аспирантуру по направлению археологии. Участвовала в раскопках. Имела десятки публикаций в научных журналах. Её ценили в Академии. Её мнением дорожили коллеги и научное сообщество…
Ну, ладно, про сообщество она перегнула. Всё же она отказала профессору из Германии в интиме, и тот зарубил некоторые её инициативы. А так бы о ней знал весь мир. Но Орлов…
Орлов будто вознамерился перевернуть её мир.
Нет, он оказался прилежным студентом. Материал изучал, отвечал правильно, но всякий раз вставлял свои пять копеек, что, мол, это не логично, и не так всё было. Приводил ненаучные доводы, а логические.
Признаться, когда Виктория задумывалась над ними, она понимала, что он прав. Ну, какой смысл тащить камень для дворца через вражеское государство или по морю? Значит, каменоломни были рядом, просто о них не известно. Более того, значит дерево использовалось для строительства, потому что лес рядом. А так, как дерево недолговечно — оно сгнило. Потому и сохранился лишь каменный фундамент.
Это логично, но источники говорили другое. Летописи вещали обратное. Коллеги со страниц научных трудов выдвигали и доказывали совсем противоположные гипотезы.
А его взгляд? Не она, он смотрел на неё, как на студентку. Словно это он её профессор. Его взгляд заставлял сомневаться и отводить глаза.
Отводить не только поэтому. Ей казалось, что он не раздевает её глазами, нет. Он словно, гладил ей взглядом. Ласкал. От чего она тоже терялась.
— Кирилл, — она вспомнила разговор, когда вновь назвала его по имени, но тут же исправилась. — Кирилл Дмитриевич, объясните, почему вы считаете, что храм Амона в Карнаке построен на тысячу лет раньше общепринятой даты?
— Потому что орнамент на колоннах повторяет узор с печати Джосера, — пожал он плечами, — а он правил задолго до официальной даты постройки храма.
— Это не доказательство, — Виктория нервно поправила прядь Волос под его взглядом, — узор мог быть скопирован позже.
— Конечно, — улыбнулся он, и ей захотелось сгореть со стыда, хотя на её стороне были все летописи мира, — но тогда объясните, почему в описании коронации Джосера упоминается величественный храм с колоннами до небес? Или, Вы, считаете, что писцы того времени обладали даром предвидения?