Духова гора

Утром я обнаружила себя в глубине норы среди притащенной откуда-то соломы. Кажется, кто-то ночью не спал и обустроил мне жильё с тонким намёком, что я отсюда никуда не денусь. Волкодлак расположился у входа носом вглубь моего убежища и молча меня разглядывал. Подавив вдох, я скользнула взглядом по передним лапам и замерла — серебряный ободок ещё недавно сидевший на пальце, как влитой, пропал! Обронила! Где-то среди веток и снежных наносов, или когда пёс тащил меня в зубах, я умудрилась потерять связующую с мужем ниточку!

"Кольца сами не падают, — уловив мои всполошённые мысли, Айкар пробрался внутрь и снова лизнул в лоб. — Значит, не судьба."

Загнав охватившие меня чувства в самую глубину, на время утренней охоты я повторила вчерашний трюк, стараясь отрешиться от происходящего, на что волкодлак лишь покачал головой, но никак не прокомментировал, после чего скрылся в лесу, а я вернулась на поляну. Он сам к этому не привык, а требует от меня!

Сытый и довольный зверь мурчал в глубине подсознания, предпочитая не вникать в приступ моего самоедства. Сделав глубокий вдох, я уселась возле изваяния и попыталась почувствовать запах серебра, из которого было сделано кольцо, терпкий и резкий с металлическим привкусом, но не смогла его обнаружить. Значит, всё же там возле холма. Прикрыв глаза, я пыталась почувствовать ту дорогу, которой тащил меня Айкар.

Заинтересовавшись, зверь выбрался из своего укрытия и с любопытством наблюдал за моими действиями. По его безмолвной подсказке я медленно пошла влево, оставляя убежище позади. Уже едва ощутимый запах волкодлака и оставленные им редкие пучки шерсти там, где он тёрся о древесину, проходя мимо деревьев, вели в самую чащу. Я прошла всю дорогу от поляны до холма и обратно, но даже намёка на нужный мне запах не ощутила.

Вернулась к убежищу уже ночью, обнаружив на поляне ожидающего меня вожака нечисти.

Всю зиму с её буранами и воющими метелями он неизменно приходил на обжитую мною поляну. Временами помогая мне раскопать моё укрытие, иначе я рисковала быть погребённой в своём неудачном выборе места обитания. Возможно, стоило выбрать менее заветренное место? Но возвращаясь каждую ночь в старую барсучью нору, которую уже считала домом, я падала от усталости и искать что-то новое была не в состоянии.

Привыкнуть к звериному рациону я так и не смогла, но во всём остальном мы научились ладить. Выслеживать добычу, чувствовать слабых, понимать язык природы удавалось лучше всего. Доказать же своё главенство, наоборот, получалось из лап вон плохо. Стая, в которую временами приводил меня Айкар, терпела рысь, но не признавала хоть мало-мальски достойной внимания и поменять эту ситуацию оказалось невозможным. Они по-прежнему видели во мне то безвольное напуганное создание, в которое вгрызались их клыки и впивались когти.

Первые тёплые лучи и аромат набухающих почек застали меня за очередным уроком от мохнатого наставника. Вдохнув полной грудью запах просыпающегося леса, я попрощалась с другом и потрусила к дому, радостно замечая как плавится снежный покров и то здесь, то там чернеют первые лесные проталины.

Боль и тоска стали привычными, саднили где-то в глубине души, но уже не отзывались странными снами. Снов вообще больше не было. Только иногда в последние дни с поветриями мне мерещился смутно знакомый запах, дать которому названия я не могла. Разум имеет хорошее свойство — забывать. Наверное, подчиняясь и подчиняя, сливаясь со зверем в единое целое, я начала забывать о том, что когда-то было дорого и делало мою жизнь цельной.

Сейчас оглядываясь назад, мне казалось, что всё было сном. Ярким, чётким, но только сном. Возможно, такая она моя судьба и ведьма была права. Я не буду счастливой, но смогу с этим жить. Скоро слияние завершится, по словам Айкара уйдёт не больше месяца, и я отправлюсь на ту сторону, где притихли в спячке вурдалаки.

Зимой людским поселениям не угрожает опасность, этот вид нечисти оказался подобным обыкновенным медведям. Мохнатый наставник показывал мне одного из них во время блужданий по Сумрачным болотам в неожиданно выпавший солнечный зимний день. В обычное время здесь царила привычная уже серость затянувших небо мрачных туч и густых лиственных крон, сейчас растерявших весь свой покров.

Топь промёрзла до самых глубин, укрыла в своих недрах чудовищ и успокоила гибельные источники. Разбросав снежный нанос, Айкар показал вмёрзшее в лёд существо. Вблизи и спящее оно не казалось таким уж страшным. Клочки длинной шерсти виднелись на изуродованном теле, острые чёрные когти казались именно когтями, а не чудовищным орудием. Вурдалак скорчился в позе эмбриона, сохранив на морде с застывшими широко открытыми глазами выражение грусти и беззащитности, на какое-то мгновение вызвав у меня приступ жалости.

Им осталось недолго спать и, когда они проснутся, придёт нужное мне время. Ещё слабые после зимы, затуманенные пробуждением разумы, с замедленной координацией. Подчинить их будет проще всего и тогда крепости перестанет угрожать опасность, а я смогу хотя бы иногда навещать родных мне людей. Возможно…

Хотя, кого обманываю? Совесть не позволит мне терзать их и себя. Зачем только пошла на поводу у Аргора и согласилась стать его женой? Сейчас бы он не мучился, не ждал…

Ступив на поляну, я сначала не осознала того, что здесь что-то не так. В отличии от леса, снег здесь уже неделю как сошёл, обнажив чёрную плодородную землю и едва не затопив моё укрытие протянувшимися к обрыву ручейками. Но к привычным запахам примешивался новый, разом разбудивший всё моё существо. Уже не было отдельно зверя и не было отдельно меня прежней. Наши души почти срослись и сейчас потянулись на знакомый запах, донёсшийся до носа весенним поветрием.

Он сидел на валуне неподалёку от креста. Осунувшийся, со спутанными волосами и тёмными кругами, что залегли возле глаз. Раньше я и не могла себе представить, что он может довести себя до такого состояния. Что же произошло там в крепости, оставившее суровые морщины на лице и залёгшую в уголках губ печаль?

Синие глаза, словно омуты, наблюдали за моими робкими шагами навстречу. Замирая после каждого шага, медленно приближалась, вдыхая запах, разом разбудивший все те чувства, что я подавляла в себе столько времени. Боль остервенело вгрызалась в душу, а сердце снова, как тогда при первой встрече, пропустило удар.

Тонкая золотистая нить, видимая лишь внутреннему взгляду, снова тянулась к нему, будто и не исчезала никуда, будто просто в какой-то момент я перестала её видеть. Там, где была пустота, сияло и грело душу тёплое чувство, навсегда привязывающее зверя к следопыту.

— Здравствуй, Мира, помнишь меня?

Радомир протянул вперёд руку, заставляя отпрянуть от резкого движения. Горькая улыбка скользнула по потрескавшимся губам, но он не пошевелился, с замершей в глазах надеждой, наблюдая за мной. Запах согретого солнцем спелого зерна окутал меня своим дыханием.

Волна нежности, от которой сердце забилось чаще, подтолкнула меня вперёд и, уткнувшись лбом в раскрытую ладонь, я заглянула в глаза друга.

— Помнишь…

Глава 17

Радомир улыбался так светло, что на душе от этой улыбки становилось теплее. Почему-то я знала, что пройдёт время и именно этот момент будет дарить мне силы бороться дальше. Айкар был прав, мы со зверем учились друг у друга и теперь я понимала те мотивы, что двигали его душой, потому что частично они стали моими.