Шрифт:
АЛЕКСАНДР ВОЛОДИН
Дульсинея Тобосская
Сценарий
Селенье
Декабрь. 1615 год. Селенье Тобосо. В зажиточном крестьянском доме, за пустым дощатым столом, сидели: Альдонса, девушка двадцати шести лет, ее отец, ее мать, ее жених и Санчо Панса, худой человек с выпуклыми светлыми глазами.
Отец сказал:
– А я думал, что вы полнее.
– Раньше я был полный, а теперь худой, - объяснил Санчо.
– И в книге написано, что Санчо Панса полный, - подозрительно заметил жених.
– Но потом я похудел.
– Когда же это с вами случилось?
– поинтересовался
– Недавно.
– Что-нибудь со здоровьем?
– спросила мать.
– Горе у меня было. Неприятность. Беда. Все закивали головами:
– Да...
– Да...
– Да...
Только Альдонса не сказала "да". Она была не то злая, не то сонная.
Отец сказал: Говорят, это был прекрасный человек.
– Цвет рыцарства, гордость Ламанчи, - подтвердил Санчо.
– Да и одной ли только Ламанчи!
Санчо с горечью произнес: Теперь, когда его нет, мир наполнится злодеями. Потому что все злодеяния будут оставаться безнаказанными.
– На улицу не выйдешь, - поддержала мать.
Санчо привычно проговорил:Смиренный со смиренными, гордый с надменными, он смотрел опасности прямо в глаза. Он не унывал в бедах. Он был влюблен ни в кого.
Мать не поняла: Вы изволили сказать, что он не был влюблен ни в кого?
– Он был влюблен ни в кого. Отец обратился к жениху: Понял?
– Не понял.
Мать попросила: Если можно, скажите еще раз, Санчо, он не был влюблен или был влюблен?
– Разумеется, был.
– В кого же, интересно было бы знать?
– съязвил жених.
– Ни в кого.
Отец начал гневаться: Ведь ясно, черт побери! Что ты привязался к человеку?
– А говорят, что в книге написано иначе.
– Владычицей его души была несравненная Дульсинея. Но она как бы была, но в тоже время ее как бы и не было! Но он был верен ей и отвергал королев, императриц и всякого рода дам.
– Значит она как бы и была?
– продолжал язвить жених.
– Как бы и была.
– Но уж во всяком случае, это была, наверно, знатная дама?
– сказал отец.
– Она была бесподобна по своей родовитости. Ибо на благородной крови произрастает красота более высокая, нежели у низкого происхождения.
– Теперь тебе ясно?
– спросил жениха отец.
– Почти что.
– Слава богу. Но что же мы не выпьем за знакомство? Такой человек, Санчо Панса - и не зазнался, пригласили - пришел. Теперь-то вас, наверно, все зовут. То никому не были нужны, а то всем понадобились!
Мать внесла бурдюк с вином и кроличий пирог. Санчо оживился.
– А вы уверены, что Дульсинея - знатная дама?
– жених ядовито спросил, обращаясь к Санчо.
– Сказано же, к чему сто раз повторять?
– свирепел отец.
– Ее знатность была видна на расстоянии арбалетного выстрела.
Жених заметил: Но ходят слухи, будто вы как-то застали ее за просеиванием зерна? Во дворе, как какую-нибудь затрапезную крестьянку?
– Да будет вам известно, что с нами всегда творились вещи, совершенно не похожие на те, что случались с другими странствующими рыцарями.
– С ними всегда творились такие вещи!
– подхватил отец.
– Завистливые волшебники видели, что их козни и каверзы на нас не действуют, так они - что? Вымещали свою злобу на той, что была
моему господину дороже всего. Вот они и превратили ее в крестьянку и принудили исполнять столь черную работу, как просеивание зерна.– И замолкни. И пей, - повелел отец жениху.
– Еще вопрос. Почему эта Дульсинея называется Тобосская?
– не унимался жених.
– Дульсинея Тобосская, это верно, так она называется, - сказал Санчо.
– Значит, она живет в Тобосо?
– Раз Тобосская, значит в Тобосо, где же ей еще жить?
– Мало ли в Тобосо девушек. Не наше дело в этом разбираться, возмутился отец.
– Но у такой знатной дамы должен быть дворец в Тобосо. Почему-то о нем ничего не известно, - настаивал жених.
Санчо был озадачен: Действительно, чем бы это объяснить?
– Это я вас спрашиваю, чем бы это объяснить?
– Дай человеку поесть, - вмешалась мать.
– Это жених нашей дочери. Дотошный парень, - обозлился отец.
– И все же прошу ответить на вопрос. Ибо это кровно меня касается. А также и всех остальных. Только все делают вид, что это их не касается. А я не хочу делать вид. Кто же такая эта знатная дама из Тобосо? Ее нетрудно здесь отыскать, - каменея, сказал жених.
– Как же ее отыщешь, если она была превращена в невоспитанную сельчанку! В заколдованную, оскорбленную,
униженную и подмененную! И вот почему я буду всечасно ее оплакивать. Ибо только благодаря несравненной Дульсинее село наше станет знаменито и прославится в веках, подобно тому, как Трою прославила Прекрасная Елена.
– Постойте, тогда уж не надо отвлекаться. Это господин ваш был, как говорят, помешан, но вы же, слава богу, в здравом уме? Вы упомянули здесь презренную крестьянку, в которую ваши недруги превратили Дульсинею. Тогда расскажите нам про эту крестьянку, и дело с концом. Если бы она сейчас попалась вам на глаза, вы бы ее узнали?
– спросил отец.
Санчо уже охмелел: Еще бы! Я распознал бы ее на расстоянии полета копья. Едва мы с господином выехали из лесу, как вместо нашей принцессы, которая вот только что восседала передо мною на иноходце, к нам приближается поселянка на ослице! "Ах, мошенники!
– кричу.
– Эх вы, волшебники зловредные! За что же вы так нам досаждаете?" Я спешился, взял за недоуздок осла той поселянки, в которую обратилась Дульсинея и сказал: "Королева, принцесса и герцогиня красоты! Вот блуждающий рыцарь Дон-Кихот Ламанчский стоит рядом со мной как столб, сам не свой. Это он замер перед лицом великолепия вашего!.." Тут и он опустился рядом со мной на колени и устремил смятенный взор на ту, которая была королевою и герцогинею, хотя и выглядела деревенской девкой, к тому же не слишком приятной наружности и с родимым пятном над губой.
– Вы сказали - с родимым пятном?
– встрепенулась мать.
– Над губой было пятно.
– Вот здесь?
– спросил отец.
Санчо повернулся так, чтобы припомнить.
– Здесь.
– Да это же Марсела!
– ахнула мать.
– Батрачка Марсела со своими сестрами ехала на базар!
– воскликнул и отец.
– Они еще рассказывали, как их напугали двое умалишенных!
Отец и мать накинулись на жениха.
– Сообрази, кто такая Дульсинея?
– Теперь успокоишься, изверг?