Думаешь, это любовь?

Где-то к половине восьмого я привела свой дом в состояние, от которого моя мама просто пришла бы в восторг. Я даже вытерла пыль с телевизора, который почти никогда не смотрела. Не люблю я все эти говорящие головы в квадратном ящике. Мне жалко времени, которое можно потратить на что-то более полезное, например, на то, чтобы поспать, почитать книжку, покурить, сидя на подоконнике. Чем я, кстати, и занялась. Я сидела и наблюдала за последствиями аварии, случившейся почти напротив моего дома. Авария была так себе, одно название. Царапина на крыле одной иномарки и небольшая вмятина на бампере у другой. Но хозяева машин так забавно бегали и звонили куда-то, что это можно было бы считать сериалом. И я просмотрела всю первую серию до конца, то есть до приезда милиции. Другие водители бибикали друг другу, а, увидев причину своей получасовой задержки, матерились в окна и бессильно проезжали мимо. Пешеходы смотрели на них с интересом и не без злорадства. Милиция была сурова и измотана. И тут я поняла, что сижу на подоконнике уже, наверное, больше часа, а Костя все еще не приехал.

– Ну и где он? – спросила я, пожав плечами.

Шушера недовольно прошлась около своей миски. Видимо, во время уборки я выкинула какие-то ее заначки. Мой вопрос обиженная кошка оставила без ответа. Я чуть помедлила, посмотрела на часы. Половина девятого – это уже не шутка. Лилия Филипповна обычно отпускала его не дольше, чем до одиннадцати. Значит, у нас почти не осталось времени. Я набрала его номер, но абонент был временно недоступен. Это означало, что он еще в метро. Оставалось только ждать и стараться не нервничать. Часы посчитали, что они были слишком добры по отношению ко мне все предыдущие годы, и замедлили свой ход практически до остановки. Минута цеплялась за минуту, отказываясь утекать в небытие, а я бродила по своей до омерзения чистой квартире, не зная, чем занять бесконечно тянущееся время.

– Нет, ну это никуда не годится, – возмутилась я, прождав неимоверно долгие семь минут. Я повторила набор номера, еще раз выслушала ту же фразу про недоступного абонента, только уже на английском языке. Через две минуты то же самое снова на русском.

Поскольку в метро пробок не бывает, он должен бы по-любому вынырнуть из него к девяти часам, даже если сел в вагон именно в ту минуту, когда я звонила в первый раз. В половине девятого. За полчаса он мог трижды доехать от своей работы на Пушкинской до моего проспекта Мира. ГДЕ ОН?

– Шушера, это твои проделки? Ты отменила нашу встречу? – с подозрением посмотрела я на нее.

Меня начинало трясти. Как всегда, Шушка как-то догадалась об этом, запрыгнула ко мне на колени и принялась тереться об меня всем своим шерстяным телом. Я старательно наглаживала ее ладонью, отгоняя поток мыслей о том, что мой Константин меня больше не любит, не хочет со мной встречаться, что мы никакая не семья, никогда ею не были и, что самое ужасное, никогда не будем. Я стала набирать его номер чуть ли не поминутно.

– Да, понимаю, что это полнейшее неуважение к себе, – виновато объяснила я кошке свое поведение. – Но ведь он-то все равно ни о чем не узнает, потому что, когда он включит телефон, я дозвонюсь до него всего один только раз. И скажу ему, что он – полное ничтожество. И что на этот раз я из-за него не выпью и капли.

«Мяу», – ответила Шушка и спрыгнула с моих колен. Видимо, я ее перегладила. Я вздрогнула, и мысли, которые лезли в мою голову, приняли совсем другой оборот. А вдруг что-то случилось, вдруг землетрясение и его прищемило земной корой? О чем я? Если бы в Москве началось землетрясение, я бы тоже об этом знала. Так, так… наводнение? Тоже нет. И дождем его смыть не могло. Авария?! А вот это – легко. Сейчас у нас так водят машины, так плохо пропускают пешеходов, даже на пешеходной «зебре», что никогда нельзя заранее знать, чем кончится переход через дорогу. Полный кошмар, а вдруг мой Костя лежит сейчас где-нибудь израненный, а его телефон валяется рядом, разбитый вдребезги.

– Это невыносимо! – возмутилась я. – Так недолго и сойти с ума. Невозможно так вот сидеть и ждать.

Примерно в этот момент раздался звонок в дверь. Ничего особенного, просто одно стандартное «дзинь», от которого у меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди. Я побежала к двери, остановилась, чтобы чуть-чуть унять дыхание, а потом распахнула ее и увидела Костю, стоящего как ни в чем не бывало на моем пороге.

«И что тебе надо? Где ты шлялся? Где тебя носило?» – захотелось вдруг мне спросить. Да не просто спросить, а, крикнуть так, чтобы сделать ему больно. Какое право он имел заставлять меня волноваться? Как смел он отключить телефон? Но я сдержала себя ценой невероятных усилий и произнесла только:

– Что так рано? – саркастическим тоном.

Костя потупился.

– У меня батарейка села, я не мог тебе позвонить. Меня задержали на объекте, надо было акт приема промежуточных работ подписывать, а прораб в пробке застрял, – смущенно пояснил он.

– Да? – насупилась я. – А попросить у кого-то телефон ты не мог? Сейчас, кажется, мобильник есть у любого гастарбайтера. Я уже думала, что с тобой что-то случилось.

– Я хотел так сделать. Но оказалось, что я не знаю твоего номера наизусть. Просто кошмар эти современные технологии. Я даже свой номер плохо помню.

– Отлично! – восхитилась я и протопала в квартиру, демонстративно даже не дав себя поцеловать. Я была обижена и не собиралась легко сдаваться. Я налила ему чаю, отрезала кусочек купленного заранее кекса, который планировала выдать сначала за сделанный вручную, но побоялась, что он его опознает. Поставила все это перед ним и стала с независимым видом смотреть в кухонное окно.

– Что-то интересное? – улыбнулся он и, подойдя ко мне, развернул меня к себе.

– Очень, – фыркнула я в ответ. – Я занимаюсь этим последние два часа, между прочим. Пересчитала все машины на шоссе. Авария тут была, милиция. Пробка. Все очень познавательно.

– Ну, прости меня. Я никак не мог с тобой связаться. Но ведь я знал, что ты дома, что нигде не ждешь меня. Это хоть как-то меня извиняет? – Он попытался заглянуть мне в глаза, но я старательно отводила взгляд.

– Я на тебя не злюсь, – соврала я.

– Я вижу, как ты не злишься. Ну, давай. Скажи мне все, что ты обо мне думаешь, и пошли целоваться. Я слишком соскучился по тебе, чтобы стоять тут и любоваться на пробку.

– Да? – ухмыльнулась я. – А чем плоха пробка? Нам с Шушерой очень понравилась.

– Так ты будешь мириться? – нахмурился он.

– Буду, – обиженно буркнула я. – Но ты должен понимать, что это просто свинство заставлять женщину так долго ждать.

– Я был бы рад вообще не заставлять тебя ждать, на самом деле, – с загадочным видом сказал он и откусил мой кекс.

Вкусный, что ли? Надо попробовать. Я протянула руку и взяла себе другой кусок.

– Так ты поняла, о чем я? – с еще более загадочным видом переспросил он.

– Не совсем. О том, что больше не будешь опаздывать? – спросила я с набитым ртом.

– А что, если я хочу предложить тебе нечто гораздо более серьезное? – торжественно произнес он, взяв меня за руки.

Я судорожно проглотила остаток кекса прямо так, не прожевав, отчего он немедленно встал комом у меня в горле, и я закашлялась.

– Что… кхе-кхе… ты имеешь… кхе… в виду? – выдавила сквозь кашель я.

– Сядь-ка, – скомандовал он.

Я плюхнулась на стул, а он поставил передо мной стакан воды.

– Ну и? – нетерпеливо заерзала я, но он дождался, пока я допью и полностью приду в себя.