Думсдэй: Пацаны

Я захрипел, согнувшись пополам, хватая воздух ртом.

Тело вспыхнуло жаром. Не как при лихорадке — нет, это было что-то другое. Будто каждая клетка моего организма разом загорелась.

Сердце бешено заколотилось, настолько быстро, что грудную клетку пронзила боль. В висках запульсировало. Вены вздулись, набухая тёмной, почти чёрной кровью. Я чувствовал, как мышцы дёргаются, словно их поражает электрическим разрядом.

А потом пришло осознание силы.

Кожа покалывала, будто по ней пробежались тысячи крошечных иголок. Пальцы дрожали, но в этом дрожании не было слабости. Только энергия.

Я поднял взгляд, и мир вспыхнул. Каждый цвет стал ярче, звуки — чётче. Я слышал всё: биение собственного сердца, медленные вдохи Амейзера, едва слышное бульканье жидкости в трубках.

— Verdammt defekte Probe! — зло прошипел Амэйзер.

Где-то в глубине черепа что-то щёлкнуло, словно я перешагнул грань возможного.

Я выпрямился, сжав окровавленные кулаки. Энергия поднималась, сворачивалась спиралью, собираясь в точку прямо за зрачками.

Я больше не нуждался в топоре. Да и в другом оружии тоже...

Вдох.

Выдох.

Я улыбнулся.

Глава 80

Вдох.

Выдох.

Я улыбнулся, чувствуя, как сила вновь проникает в каждую клетку тела, наполняя её злым, необузданным могуществом.

— Знаешь… твой эксперимент… — голос звучал немного чуждо. Я посмотрел на него сквозь стекло, из последних сил сохранявшее целостность. В нем отражался мой покрытый шипами силуэт с горящими глазами. — Охуенно работает.

Я резко распахнул веки.

Поток фиолетовой плазм вырвался из глаз.

Громыхнуло. Жаркая волна ударила в стену, вспышка прожгла бронированное стекло насквозь. Его оплавленные края светились красным.

Амейзер ахнул, отшатнувшись и заслоняя лицо руками.

Я шагнул вперёд, пролезая через образовавшуюся дыру. Способности восстановились… и даже практически полностью. Если бы не способ… и рога…

— Снимай с неё всё, — рявкнул я, указывая на девочку.

К ее спине была прикреплена какая-то установка, которую не зная отсоединить было не просто, да и катетеры в венах… я не хотел навредить ей еще больше.

Старик попятился, сжался, глядя на меня глазами, полными ужаса и упрямства.

— П-постой… Мне осталось всего чуть-чуть… Я почти закончил…

— Я тоже. — Я улыбнулся и схватил его за руку.

Кости хрустнули под пальцами, как хрупкий лёд.

— Scheisse! Verdammt noch mal! — зашипел он, скривившись от боли.

— Нихт ферштейн, ебана. — Я ухмыльнулся, сильнее сжимая его изломанную кисть. Говорят, что месть не приносит удовлетворения… сейчас, я готов был с этим поспорить. — Гитлер капут. И тебе капут, если не снимешь всю свою херню с девочки, чёртов Менгеле.

Что-то тёмное мелькнуло в его взгляде, злость, ненависть.

— Гитлер был неудачником, — неожиданно процедил он, стиснув зубы.

— Ой, да неужели? — фальшиво удивился я. — А то мне казалось, ты из тех недобитков, что кидают по утрам маленькую зигу перед зеркалом.

— Необразованный дилетант, — продолжал он, не замечая, как меняется мое лицо. — Он угробил страну. А Менгеле… Он столько ресурса загубил бездарно! Столько потенциала ушло в землю… А-А-А-А!

Я сильнее сжал его пальцы, и один из них со звонким хрустом сломался.

— Я понял тебя… Снимай с нее все что нацепил. Только аккуратно.

— Нет, — он зло сверкнул глазами. — Ты всё равно меня убьёшь.

— Убью, — охотно согласился я, медленно сжимая ладонь. — Вопрос только в том, как.

Его лицо на миг дёрнулось — страх мелькнул, но он тут же снова спрятал его за маской надменного упрямства.

— Я не боюсь пыток, — прохрипел Амейзер с вызовом глядя мне в глаза, и не обращая на наверняка адскую боль в руке. — Можешь… начинать… Meine Ehre heisst Treue!

— А… мне кажется, ты просто не понимаешь, насколько сильно я тебя ненавижу, — медленно сказал я, сверля его взглядом. — Если откажешься, знаешь, что я сделаю?

Я склонился ближе к его уху, чувствуя, как он вздрагивает.

— Здесь, в спешке… это будет слишком милосердно. Я не убью тебя прямо тут. Нет. Ты отправишься со мной.

Я провёл пальцем по его щеке, поднося заострившийся ноготь к глазу.

— Для начала, я свяжу тебя скотчем, чтобы ты не смог двинуться, и поставлю раком перед зеркалом. Затем поджарю твои яйца на медленном огне. После отрежу их и заставлю сожрать, при этом ты будешь видеть все…

— Verpiss dich! Hurensohn! Arschgesicht… — брызнула кровь. Его пальцы медленно, но верно превращались в труху.

— Но и это еще не все, — продолжил я, проговаривая появившуюся только что идею. — Ты будешь видеть все, включая то, как сзади к тебе подходят несколько нанятых мной темнокожих парней, голых и блестящих от масла…

— Достаточно! — его кожа побелела, как полотно. Его зрачки дрожали, и вот теперь он боялся. Обычные пытки… возможно, его бы не слишком убедили. Но вот другое…

— Я… сделаю, что ты просишь…

Я ухмыльнулся.

— Хороший нацист. — Я похлопал его по щеке, вытирая о неё кровь с руки. — Вырубай все. Только медленно.

Амейзер, шатаясь, подошёл к пульту и целой рукой начал осторожно отсоединять катетеры, затем отключил оборудование и пользуясь большим пультом отсоединил аппарат с иголкой, что была воткнута прямо в позвонки девочки.

Пациентка на кушетке осталась неподвижной.

— Что с ней? — я не сводил с него взгляда.

— Последствия переливания, — он вытер пот со лба. — Через несколько минут очнётся… Как и всегда.

— Как и всегда? — я склонил голову, ухмыляясь. — Ну что ж, значит, у нас есть несколько минут, чтобы закрыть старый должок.

— Ты обещал… — Амейзер вздрогнул, увидев, как я беру со стола скальпель. Наверное, нужно быть последовательным в своих действиях.

Я задумчиво покрутил инструмент в пальцах.

— Правда? — притворно удивился я. Затем с улыбкой склонился к нему чуть ближе.

— Не, не помню такого…

***

— Ты всё-таки пришёл… Мой герой.