Дура LEX

Дверь открылась. На пороге стоял высокий красивый усатый мужик в джинсовом костюме.

— Чего стучите? Не видите — мы переезжаем, — сказал мужик.

— Нам с консульским работником встретиться нужно.

— Я и есть консул, — ответил мужик. — Но мы сейчас переезжаем. Приходите через неделю.

— Мы очень любим вашу страну, — начал я. — Давно мечтали туда поехать. Вот мой паспорт с югославской визой, вот билеты на сегодняшний вечерний рейс. Мы потеряем столько денег, если мой друг не получит визу, весь наш отпуск пропадет. Пожалуйста, поставьте ему визу.

— Так ведь мы переезжаем, — повторил консул.

Мир опять сузился, теперь до консула. То ли древние заклятия я бормотал, то ли повторял «дяденька, не бейте», то ли солидным голосом, не унижаясь, просил войти в наше положение, я не помню. Помню только, что произносил звуки, смотрел на консула, а потом замолчал.

— Ладно, — сдался консул, — сейчас принесу заявление, заполните и дадите мне.

Алик заполнил заявление и отдал его лучшему усатому красавцу в мире — югославскому консулу. Консул просмотрел заявление и почему-то спросил, где работает жена Алика. Алик ответил, что в дизайнерской компании.

— А кто владеет компанией? — спросил консул.

— Итальянцы, — честно и неумно ответил Алик.

— А какие у них связи с Югославией? — продолжал допытываться консул.

— Да никаких, они с Сицилии, — уже умнее ответил Алик, уводя и без того далеких персонажей подальше от границы с Югославией.

На этом интерес консула потух, он достал из какого-то ящика печать и бахнул визовый штемпель в паспорт Алика. Я сказал «хвала», что означает по-хорватски «спасибо», и мы умчались. Следующая остановка — консульство ФРГ.

Войдя в приемную, мы увидели, что одна из стен увешана фотографиями Алика. Это были находящиеся в розыске террористы из группы Баадер-Майнхофф. Как и Алик, все особи мужского пола этой группы носили длинные волосы и усы. Мы сдали паспорт Алика и стали ждать. Пока сидели и рассматривали фотографии, Алик рассказал, как в Италии, где они жили несколько месяцев, прежде чем попасть в Штаты, его арестовали в супермаркете «Станда». Было это в марте 1978 года, через несколько дней после похищения итальянского премьера Альдо Моро «Красными бригадами». Тогда вся Италия была обклеена фотографиями членов этой организации, и Алик являл собой собирательный образ ее мужской части. Конец этой истории никак не связан с ее началом, потому что оказалось, что главная претензия к Алику состояла в отсутствии пробитого чека за йогурт, а не в похищении премьера Италии. Чек в итоге был найден в коляске годовалого сына Алика и Ляли. Счастливый конец рассказа совпал с выносом паспорта с вклеенной в него немецкой визой. С австрийской визой никаких проблем тоже не было, и к двум часам дня Алик был готов к вылету. Он не переставал удивляться, как это так быстро все получилось. До него наконец дошло, что он летит со мной и является участником, а не наблюдателем событий.

Мы пообедали в дешевой забегаловке, купили бутылку коньяку в дорогу и направились в аэропорт имени Кеннеди. Мы тряслись в поезде метро, и я размышлял над тем, какие страшные силы призвала Бернис мне в помощь. Алик, ничего не подозревая, что-то рассказывал.

В зале регистрации людей было не очень много, поэтому я сразу уловил славянские звуки, исходившие от двух парней в джинсовых костюмах. Очевидно, они прощались, так как обнимали друг друга. Наконец один из них ушел, и я подошел к оставшемуся.

— Куда летишь? — спросил я по-русски.

— Во Франкфурт, — тоже по-русски ответил парень.

— Поляк? — поинтересовался я.

— Чех, — ответил парень.

— Как тебя зовут? — спросил я и, прежде чем он ответил, представил Алика и себя.

— Марек.

— Так это же польское имя, — сказал Алик.

— Чешское тоже.

Мы все вместе зарегистрировались на рейс, в результате чего оказалось, что сидели мы рядом, в среднем ряду. Я показал Мареку бутылку коньяка, и он сдержанно обрадовался. Он вполне сносно говорил по-русски. Рассказал, что живет в Америке два года, а эмиграция его происходила следующим образом: три года назад ему посчастливилось получить путевку в Австрию, где он задержался на год, а оттуда уже попал в США как беженец.

«Боинг-747» компании «ПанАм» тем временем набирал высоту, оставив позади и внизу полыхающий огнями Нью-Йорк.

Я разлил по первой за встречу. Марек выпил коньяк залпом, как и мы с Аликом. Закусили орешками. Разливали мы почти в открытую — пассажиров было мало, и стюардессы проводили время, болтая в отсеке между салонами. После третьей я спросил Марека, что он думает по поводу сложности перехода границы из Югославии в Австрию.

— А мой брат Иван и еще одна знакомая, Эва, так и сделали, — радостно сказал Марек. — Там удобная тропинка есть. Главное, с дороги не сбиться, а то Эва чуть не умерла, гуляя по лесу. Она боялась выходить на открытое место, и все гуляла и гуляла. Ее случайно нашли австрийские пограничники, которые за ней следили. Оказалось, она углубилась в Австрию на двенадцать километров. Они ей сказали, что правильно делала, что боялась, потому что югославы часто ловят беглецов уже в Австрии и тащат их обратно. Им деньги дают за каждого пойманного. Иван тоже шел по этой тропинке, обделываясь от страха, но его ждал Мирослав и еще пара ребят с австрийской стороны. Большую группу мужчин югославы назад не потащат — можно и по шее получить, а стрелять на территории Австрии они не будут.

Мы разлили еще по одной и выпили за Ивана и Эву. Я вопросительно посмотрел на Алика, сидевшего справа от меня, но он не понял моего вопроса. Так еще в школьные времена бывало, когда я частенько просил его дать списать решение задачи, а он, не понимая, о чем я его прошу, громко спрашивал, в чем дело. Я снова посмотрел на Алика и вопросительно-утвердительно кивнул головой.

— Коньяк не пошел? — участливо спросил Алик.

— Пошел, пошел, — ответил я и принял решение. — Понимаешь ли, Марек, — это я уже к Мареку, — мы с Аликом должны будем перейти границу из Югославии в Австрию. Мы, собственно говоря, сейчас за этим и летим.

— А вам-то это зачем?

— Нам надо мою девушку переправить в Австрию. Мы с ней встретимся в Югославии, а оттуда хотим попасть в Австрию. Марек, мы не знаем, где тропинка.

Я снова разлил коньяк по стаканчикам.

— За девушек, — провозгласил Марек. Выпив, продолжил: — Я тоже к своей девушке лечу, к Ружене. Она в Линце живет, в общежитии для беженцев. Там и Иван. Он в Линце «Ладу» купил, дурень. Столько машин хороших, а он «Ладу» купил. У него в Чехословакии «Лада» была, вот он снова «Ладу» и купил.

— Марек, как ты думаешь, Иван бы мог нам рассказать, а еще лучше показать, где эта тропинка? С австрийской стороны, конечно. У нас в запасе есть два дня, мы бы могли мотнуться из Линца на границу и обратно.

— Конечно, мог бы. Мы бы вас встречали на границе, как Ивана встречали его друзья.

— Марек, давай выпьем за тебя с Иваном. Это не просто совпадение, это провидение!

Мы снова разлили по стаканам коньяк и с чувством выпили. Было видно, что Алик тоже поражен удивительным совпадением. Мы тут же достали карту, по которой определили, что нам надо будет сойти с поезда в Зальцбурге и оттуда поехать в Линц. До Зальцбурга наш билет уже оплачен, так как он находится по пути из Франкфурта в Загреб. Конечно, было бы удобнее не расставаться с Мареком, который направлялся прямиком из Франкфурта в Линц, но у нас каждый доллар был на счету. Мы договорились встретиться с Мареком завтра в Линце. Он нам дал номер телефона и адрес Ружены в Линце, и мы снова выпили. За свободу.

* * *

Во Франкфурте мы сели в поезд на Загреб, доехали до Зальцбурга и пересели на поезд, идущий в Линц. Страшно хотелось спать после бессонной ночи в самолете и пьянки. Кое-как придя в себя, мы начали обсуждать открывшиеся перед нами новые возможности.

— А если Марек с Иваном не придут нас встречать? — спросил Алик. — Кто мы им такие? Марек уже, наверное, забыл про нас.

— А что мы теряем? — отвечал я. — Все равно нам переться через границу. Так у нас хоть шанс есть, что нам покажут или расскажут, куда идти.