Дура LEX

— Ну что ж, мне для разговора с Леваном и Николаем достаточно информации, — сказал Лэйн. — Езжай к себе в офис, я тебе позвоню. А хочешь, оставайся, вечером я тебе дам прослушать запись разговора.

— Нет, у тебя еще мало информации для серьезного разговора. Хочу еще кое-что вам рассказать, повысить, так сказать, вашу эрудицию в данном вопросе.

* * *

— Хотите кофе или содовой? — спросил Лэйн.

— Нет, спасибо. Мы вас слушаем, — ответил Коля.

— Николай, вы сами решайте, что переводить, что нет. Так вот, я вполне доволен поведением Левана, у меня нет к нему никаких претензий. Но Леван в этом деле не один, у него есть напарник. Левана и Беслика Бароева выпустили на поруки до судебных слушаний. Пока Леван и Беслик отдыхают, прокурор собирает информацию. Работают агенты, допрашиваются потенциальные свидетели, вполне возможно, ведется слежка, не сомневаюсь, что были сделаны соответствующие запросы в российские правоохранительные органы. Мы с Брайаном тоже не сидим сложа руки. Мы готовим определенные ходатайства, пытаемся узнать, как идет следствие. Пока то, что мы узнали, очень нас расстраивает. Оказывается, Беслик Бароев нарушает условия, на которых его выпустили на поруки. Мало того, он безобразно ведет себя по отношению к Борису и его семье, оскорбляет их, требует назад гонорар и угрожает физической расправой. В критическую минуту, когда господин Бароев совсем распоясался в офисе Бориса, Борис был вынужден наставить на господина Бароева пистолет. Все бы ничего, если бы Борис не должен был отчитаться судье и прокурору о поведении господина Бароева. Отрицательный отчет немедленно повлечет за собой заключение в тюремную камеру на все время следствия вплоть до суда. Следствие может продлиться несколько месяцев, а может, и гораздо больше. Я практически гарантирую вам, что господин Бароев в тюрьму пойдет не один. Если у судьи и прокурора появится подозрение о социальной опасности одного из обвиняемых, второму тюремное заключение обеспечено тоже. Но и это не все. Что вы знаете о Борисе?

— Знаю, что он адвокат.

— Как давно вы его знаете?

— С начала всей этой истории.

— Вам не показалось странным, что после того, как Борис попытался дисквалифицировать переводчика, после того, как он поругался с прокурором прямо в зале суда, после всего этого господина Бароева выпускают на поруки при условии, что он будет жить в доме Бориса?

— Я не знаю вашей системы и не могу определить, странно это или нет.

— Ну так я вам скажу — очень странно. Мало того, за всю свою долгую практику я не могу припомнить подобного случая. Далее — мне стало известно, что, несмотря на перепалку в суде, у Бориса не такие уж плохие отношения с прокурором Гроссом. Я даже ненароком подумал, не спектакль ли они устроили на первом слушании. Николай, вы производите на меня впечатление умного человека. Я не знаю, кем вы работаете и кто вы на самом деле, но уверен, что говорю с человеком, который сможет дать правильную оценку действиям господина Бароева и принять все меры, чтобы больше такое не повторялось, иначе я не поставлю последнего медного цента на выигрыш в этом деле. Но и это не все. Брайан, как вы уже знаете, бывший морской офицер. У него свои связи в разных структурах. Единственное, что мы можем сказать: любые действия против Бориса или членов его семьи, будь то на территории США или России, могут иметь для всех джентльменов, вовлеченных в это дело, самые негативные последствия. Брайан, что ты скажешь по этому поводу?

— Могу только присоединиться к сказанному. Вы, Николай, наверное, в курсе, что между американскими и российскими правоохранительными организациями существует сотрудничество в определенных вопросах. Некоторые просьбы одной стороны серьезно рассматриваются и, как правило, выполняются другой стороной. Неужели вы думаете, что агент ФБР, официально направленный в Россию, будет без всякого присмотра разгуливать по Москве, где его может пришить каждый хулиган? У этих организаций свои гаранты безопасности. Нарушение правил игры тут исключено — это грозит не только опасностью для агентов страны-нарушителя, но и другими санкциями, например отказом в визе, кодовой депешей в Интерпол. Вот, допустим, захочет какой-нибудь гражданин России получить визу в Америку, а ему отказывают без объяснения причин. Один раз отказывают, другой, и никто не поможет разрешить этот вопрос. Даже американский сенатор не поможет. На его запрос иммиграционная служба США даст ответ: «Въезд нежелателен». И все! Ни почему нежелателен, ни откуда такая информация. А потом и Англия дверь захлопнет, и еще пара стран. А тот, кому они дверь захлопнули, у вас не последний человек. Ему и наведаться к своим деньгам в Швейцарию хочется, и в Альпах на лыжах покататься, и на Ривьере потусоваться. Этому человеку могут приватным образом объяснить, откуда такие неудобства в его жизни. А он уже сам найдет способ отблагодарить тех болванов, которые своими действиями лишили его стольких благ. Вы поняли нас, Николай?

— Страшные вы истории рассказываете, господа.

— Николай, не бравируйте. Устройте наблюдение за офисом Гросса — в пятницу, к двенадцати часам дня, к нему должен приехать Борис. Не спрашивайте, откуда мы это знаем. Чего мы не знаем, так это цели его приезда, но встреча точно инициирована Гроссом.

— Скажите, Лэйн, а если конфликтная ситуация с Бесликом будет полностью улажена, дело будет закрыто?

— Этого я вам никак гарантировать не могу. Но гарантирую, что если она не будет улажена, то и господин Ованесян, и господин Бароев в ближайшее время переедут на другое место жительства. Боюсь, надолго.

— В любом случае спасибо за заботу.

— Пятница послезавтра, Николай. Следующее слушание по делу Ованесяна и Бароева назначено на вторник.

* * *

Лэйн не позволил мне забрать с собой кассету с записанным разговором, но я ее пересказал почти слово в слово Айлин и Марику. С одной стороны, обоих порадовал состоявшийся разговор между коннектикутскими адвокатами и Колей, с другой — им представлялось невероятным, что вся история может благополучно разрешиться в результате простейшей мистификации.

— Не представляю, как ты сможешь выстроить свою адвокатскую карьеру, если прослывешь в общине тайным агентом ФБР, — сказала Айлин. — Люди просто тебе не будут доверять.

— Ну, с этим, Айлин, как раз все в порядке. Этнические общины отличаются незнанием законов, некоторой наивностью. Если даже такой слух поползет, все будут думать, что я могу решать вопросы на серьезном уровне. Спроси любого грузина, армянина, даже одессита, какой адвокат лучше — тот, кто знает право, или тот, кто знает судью?

— Меня беспокоит, что встреча с Гроссом уже послезавтра. У Коли маловато времени, чтобы разобраться с Бесликом и Дикой, — сказал Марик.

— По-моему, вы уже сами поверили, что у Бориса с Гроссом особые отношения. А кто сказал, что встреча с Гроссом будет приятной? Здорово выйдет, если тайный агент Борис будет арестован хитрым Гроссом прямо у Гросса в кабинете. Я поражаюсь тому, что старый, умудренный опытом Лэйн Стюарт не отговорил тебя от этого трюка. Как он будет выглядеть в глазах своего клиента, если Гросс превратит тебя из члена команды защиты в подозреваемого? По-моему, он старый дурак, если пошел на такую мистификацию, — сказала Айлин.

— Брайан его сильно накрутил. И в конце концов, существует же на свете какая-то коллегиальность. Они поняли, что их брат в беде, и решили мне помочь. Недаром адвокаты раньше так и обращались друг к другу — «брат». А во множественном числе по-староанглийски «brethren».

— Не забудь еще мантию надеть, — язвительно сказала Айлин.

— Айлин, ты несправедлива к Борису, — вмешался Марик. — Анализируя ситуацию, мы все пришли к выводу, что стандартного решения быть не может. Самым простым было бы обратиться в полицию или ФБР, как ты и предлагала с самого начала. Беслика бы немедленно арестовали, вполне возможно, что заодно с ним погорел бы и Леван. Вот после этого практика в русскоязычной общине была бы невозможна, да и появляться в русском ресторане стало бы небезопасно. Плюс смело можно было бы поставить крест на всех делах в Москве.

— Ты знаешь, перспектива лишиться удовольствия от русской кухни и музыки, вернее грохота, под который пожирается селедка с салом, меня волнует меньше всего, — ответила Айлин.

* * *

Сегодня четверг. Я сижу в офисе и ничего не делаю. Жду какого-то события, поставившего бы точки над i. Что предпринимают Коля и Леван? Мучают ли они сейчас Беслика в какой-то тайной брайтонской квартире, бьют ли его, приговаривая «веди себя хорошо»? Или собрали воровской совет под председательством Бурята, на котором Беслику выносится строгое предупреждение? Как я узнаю о предпринятых Колей и Леваном действиях? Мне позвонят с заверениями, что все будет хорошо? Может, сам Беслик позвонит и будет извиняться? Различные сценарии проплывают перед глазами, но ни один из них пока не материализуется.

Секретарша принесла кофе. Я не спрашиваю ее, кто звонил. Знаю, что дела запущены, что каждый день ничегонеделания приносит мне убытки. Я пил кофе и курил в ожидании звонка либо от Коли, либо от Бурята, либо от Брайана, либо от Лэйна.

По интеркому позвонила секретарша и сказала, что без предварительного звонка пришел какой-то мужчина. Я сжался, открыл и закрыл ящик стола. «Пригласите его», — сказал я секретарше.

Дверь открылась, и вошел Лева.

Я познакомился с Левой в «Русском самоваре». Он был известный фотограф, его фотографии печатались в «Лайфе». На момент знакомства ему было под семьдесят. Выглядел он как пожилой француз — щегольские усики, берет, элегантный пиджак. В ресторан он ходил, очевидно, каждый день, потому что, когда бы я туда ни заглянул, Лева был там.