Дура LEX
Шрифт:
Я решил сначала просто познакомиться с футболистами, а там видно будет. Валере же сказал, что собираюсь летом поехать на отдых в Югославию и хочу побольше знать о стране. Такое объяснение его вполне удовлетворило.
Через несколько дней я пришел к концу тренировки буффальской команды и вместе со всеми поперся в «Пондеросу». В этом ресторанчике алкогольные напитки не подавали. Валера достал из сумки бутылку водки и быстро разлил ее по стаканам, наполненным льдом. Я несколько удивился неспортивному поведению югославов, но, в конце концов, какое мне было до этого дело? К тому же с расслабленными людьми легче разговаривать, так что возлияние было мне на руку. Югославы с удовольствием отвечали на мои вопросы. Меня интересовало, что и сколько стоит в Югославии — обед в недорогом ресторане, продукты в магазине,
Я рассказал ребятам, что собираюсь путешествовать на машине с девушкой. Сказал, что хотел бы переехать из Югославии в Триест, посмотреть город и вернуться, но не хотел бы ради одного дня платить за итальянскую визу, и что многие югославы, я слышал, ездят туда-сюда без проблем.
— Без проблем, потому что мы знаем, куда ехать. А так могут быть проблемы, — усмехнулся центрфорвард. — Так что лучше не экономь на визах. Ты же уже американец, неужели не можешь по-человечески путешествовать? Или будешь, как русские футболисты, в гостиничном номере прошлогодние консервы есть?
Валера рассмеялся и разлил по новой. Я предложил тост за Югославию.
— Давай лучше за Америку! — перебил меня центр.
В тот вечер я подвез центрфорварда домой. Из его слов я понял, что возвращение на родину в его планы не входит. Он подписал контракт с буффальской командой на два года и надеялся, что затем либо продлит контракт, либо найдет другую команду, которая согласится его взять. Мы подъехали к его дому, и он пригласил меня зайти.
Центр снимал первый этаж двухэтажного дома. Обстановка была очень скромная: некрасивая американская мебель, конечно, большой телевизор и барная стойка. На стойке стояли бутылки. Он взял бутылку бренди «Наполеон» и налил нам в стаканы. Выпили, закусили лимоном, потом еще. И тут он говорит, что в Белграде оставил любимую девушку, просто не успел на ней жениться, нужно было срочно вылетать в Америку. Договорились, что поженятся следующим летом. Но свадьбы не будет, потому что, как ему сообщили друзья, она уже с кем-то встречается.
Душан (так звали центра) потихоньку набирался. Все это время мы с ним говорили по-английски, но вдруг он перешел на свой родной язык — наверное, сербский. В его речи проскакивали слова «курва», «гулянка», часто встречался корень «еб». Я стал его утешать на русском. Он прислушался — русский был ему сейчас явно роднее, чем английский.
После седьмой или восьмой порции Душан заснул. Я был пьян и решил не рисковать и заночевать у него — комнат было много. Нашел какую-то комнату с большим диваном, перетащил на него Душана, а сам устроился на кушетке в столовой. Заснуть не мог. Во-первых, страшно хотелось курить — при Душане я не курил. Во-вторых, уж слишком хорошо все складывалось: Зоран, который тут же согласился мне помочь, Милан, который согласился помочь еще быстрее. Теперь вот удача с Душаном. Да, Душан еще ничего не обещал, но он еще ничего и не знает. Наблюдая Душана в течение нескольких часов, я старался ответить на один-единственный вопрос: стукач ли он? Ничто в его поведении меня не настораживало.
Я вышел на улицу и закурил. Дом, где жил Душан, находился в хорошем районе Буффало — Уилльямсвилле. Около гаража стояла машина — очевидно, Душана — новый «Шевроле Камаро». Такой стоил не меньше 12 тысяч долларов, недешевая машина. Я понял, что сейчас не решу вопрос, насколько я могу доверять Душану. Завтра он протрезвеет, мы еще поговорим, а там видно будет. Я выбросил окурок и вошел в дом. Душан спал там, где я его оставил. Я прошелся по комнатам. На стенах — постеры незнакомых мне югославских групп, «АББЫ», каких-то английских
или американских групп. Кителя лейтенанта МВД или красной книжечки, торчащей из висящего пиджака, я не нашел.«Утром разберусь», — подумал я. Открыв глаза, обнаружил, что я в Коктебеле и никуда никогда не эмигрировал. «Ну что ж, и здесь жить можно», — начал я себя утешать, прекрасно понимая, что нельзя.
На завтрак мы ели хлопья с молоком. На Душане были шорты и майка. Он склонился над столом и громко чавкал. Его волосатые натруженные ноги были толще моего корпуса.
— Как ты относишься к Советскому Союзу? — спросил я его.
— Никак. В школе учил русский, помню, что были у вас Пушкин и Толстой, но я их не читал.
— Ты знаешь, что оттуда нельзя просто так выехать?
— А ты как здесь оказался?
— Ты что-нибудь слышал про еврейскую эмиграцию? В общем, евреев они нехотя выпускают, потому что на них надавили Штаты и европейские страны. А просто так человек не может поехать даже в Югославию, не говоря уже о Франции или Англии.
— К чему это ты мне рассказываешь? Я от политики далек. Мне бы в хорошую команду устроиться, дом купить, грин-карту получить.
— Душан, так получилось, что я расстался со своей любимой девушкой. Мы должны встретиться летом в Югославии. Как мне перебросить ее на Запад? Я думал о Триесте. Вчера ты сказал, что нужно знать, куда ехать. Куда ехать, Душан?
Душан, который вчера не выкурил ни одной сигареты, вдруг попросил дать ему закурить. Развалился в кресле, пуская дым, положил волосатые лапища на стул.
— Я дам тебе номер телефона одного человека — его зовут Карло, он наполовину итальянец, наполовину словенец. Ты позвонишь ему дня за три до перехода, скажешь — от Душана из «Партизана». Вы встретитесь недалеко от границы, он скажет где. Там ты ему передашь свою девушку, а сам поедешь через границу официально, по визе. Карло переведет твою девушку горной тропой через границу. Не бойся, он это делает чуть ли не каждый день — он переправляет через границу американские сигареты и итальянские золотые вещи. У него связи на границе, причем с обеих сторон. В Триесте вы встретитесь в кафе, он даст тебе название и адрес.
— А если Карло не окажется на месте, если он как раз в это время будет в Италии?
— Значит, будешь звонить ему каждый день по несколько раз.
— Душан, после того как мы оторвемся от туристической группы, с которой приедет моя девушка, у нас будет максимум сорок восемь, а скорее всего двадцать четыре часа, чтобы пересечь границу. Мне нужна точка недалеко от границы с Триестом, где мы могли бы пересидеть несколько дней.
— Карло все устроит. Но это тебе будет стоить.
— Сколько?
— Спросишь у Карло.
— Мы можем заранее позвонить Карло отсюда?
— Я сам ему позвоню. Через неделю ты будешь знать, сколько что стоит и будет ли Карло на месте. Если нет, его помощник сможет сделать то же самое.
— Душан, ты можешь держать наш разговор в секрете?
— А кому мне рассказывать?
— Не знаю, Душан. Этот вопрос никогда не задают. Ты можешь поделиться этой информацией с твоими товарищами по команде, Валерой, тренером, человеком, с которым ты познакомишься завтра. Я просто прошу тебя отнестись к моей просьбе серьезно, хоть я тебе и никто.
— А откуда я знаю, что ты собираешься свою девушку перебрасывать в Италию, а не преступника какого-нибудь?
— Карло все поймет. К тому же, как советская девушка-убийца попадет в Югославию? Кто ей даст визу?
— И ты мне не задавай такие вопросы, потому что я не знаю ответов. Приходи завтра на матч, мы будем играть с Кливлендом. А сейчас мне хочется еще поспать.
Надвигался конкурс по международному праву. Я попал в команду нашей юридической школы, состоящую из пяти человек. Мы все усиленно прорабатывали тему конкурса — конфликт между двумя соседними странами по поводу морских границ и территориальных вод. Какой принцип должен применяться в решении конфликта? Если принцип равноудаленности, то должна ли линия границы определяться с учетом островных владений стран — участниц конфликта? Мы должны были уметь представлять любую сторону в конфликте, поскольку на финальном этапе жребий будет решать, какую страну представляем мы, а какую наши противники.