Дурак и ведьма

– Куда же ты, Васенька? – с горечью спрашивала Ася, когда Васятка, не разувшись, бросал рядом с ней на диван портфель и, плотнее намотав шарф, собирался сорваться в ночь. – Ты хотя бы поел…

– У мамы поем, – отвечал он, хмуря брови в ответ на сощуренные глаза Аси. – Ей опять нехорошо. А ты поешь, не жди меня. Буду поздно. Так что ложись.

Он на цыпочках пробирался к ней, осторожно, чтоб не топтать, целовал ее в нос и пятился к выходу. Ася вздыхала.

Васятка не всегда возвращался домой. Иногда он оставался на ночь у матери. Мать охала и стонала, и гоняла его за лекарствами.

– Сердце болит, – жаловалась она, но к врачу не ходила. – Боюсь, что с работы уволят, а на пенсию я прожить не смогу, – говорила она в свое оправдание.

– Забудь ты про эту пенсию, – обижался Васятка. – А я на что?

– А на то что ведьма твоя меня со свету жить хочет! – злилась мать. – Денег ей твоих мало, жадная стерва. А ты, дурак, веришь ей.

– Ну сколько можно-то, а?

Но мать начинала снова стонать и охать, и Васятка прекращал разговор.

– Вот когда ты рядом, сыночек, мне как-то полегче, – признавалась мать, и Васятка оставался у нее. Спал в холодной постели, из которой, как ему казалось, он давно вырос, укрывался плюшевым одеялом, утыкался носом в жесткий ворс ковра на стене.

Первое время Ася звонила ему, спросить, вернется ли он домой, и Васятка тихонько пробирался на кухню, закрывал за собой дверь, чтобы мама не слышала, о чем он и с кем говорит, чтоб не расстраивать ее лишний раз. А потом Васятка стал оставаться все чаще, и Ася звонить перестала.

Он купил для нее колечко из белого золота – тоненькое, с капелькой янтаря в изящной оправе. Все мечтал остаться с ней в тишине, вдвоем, заказать ужин из ресторана, зажечь свечи, стать на одно колено по-рыцарски, сделать ей предложение. Но как-то не складывалось: то не было времени, то настроения – у него или у нее. А еще он боялся, что как только мать узнает о свадьбе, то сляжет с сердечным приступом.

Ася все чаще дулась, ходила насупленной, говорила, что скоро забудет, как он выглядит и кто он вообще такой.

– Да неужели ты не понимаешь, что она тобой вертит? – однажды вспылила Ася. – Вранье это все. Ничем она не болеет, просто хочет тебя вернуть.

– Не смей так говорить! – сказал Васятка резче обычного, и тут же пожалел об этом, увидев, как сверкнули у Аси глаза. – Это моя мама, – мягче добавил он, словно извиняясь. – И я ее очень люблю.

– Вот и люби ее, – сказала Ася и отвернулась к стене. – Это никогда не закончится.

Васятка хотел возразить, но почему-то не стал.

Когда через сутки он вернулся от мамы, вымотанный донельзя, Аси не было. Васятка устало лег на диван и долго смотрел на трещину в потолке. Прошел час или два, но Ася не возвращалась. Васятка сел, повертел тяжелой головой по сторонам и только тогда понял, что на самом деле произошло: Ася ушла насовсем.

Он взял телефон и набрал ее номер.

«Не звони мне больше, – сказал автоответчик голосом Аси. – Я выбрала за тебя. Будь счастлив».

Васятка закрыл лицо руками и повалился обратно на диван. У него не было сил куда-то бежать, искать ее, тем более он не знал куда.

Он лежал, но не засыпал, а словно проваливался вниз в темноту. Васятка не знал сколько прошло времени, когда он подскочил от звонка мобильника.

– Ася, где ты? – прокричал он в трубку, не посмотрев на экран.

Но это была мама.

– Мне кажется, у меня приступ, – холодно сказала она. – Дышать тяжело, все защемило слева, и болит голова. Мне надо…

Васятка не дослушал ее – мобильник полетел в стену и рассыпался от удара, оставив вмятину на обоях.

На столе он заметил бархатную подарочную коробочку, в которой он хранил кольцо для помолвки, Ася нашла его, когда собирала вещи, и просто оставила.

Васятка вздохнул. «Вот и конец».

Через полчаса он с вещами спешил в метро, чтобы успеть на последний поезд.

Утром случился кризис. Васятка сквозь туман в голове слышал, как пищали приборы, переговаривались врачи и сочувственно шептались медсестры.

Он ничего не чувствовал: ни страха, ни боли. Он просто уходил в пустоту и покой, уходил в темноту. Он думал, что, когда придет мама, все будет кончено.

Васятка читал про предсмертные видения, про черный тоннель и свет, и вошел в него без опаски. Свет возник внезапно – не маленькой точкой, а яркой вспышкой, не впереди, а везде – заливая темноту желтым теплым сиянием. Васятка отозвался на этот цвет, он что-то напомнил ему, что-то желанное, важное, он хотел раствориться в янтарном облаке, но вместо этого просто открыл глаза.

Он был здоров. Абсолютно. Ни перелома, ни кровоподтека, ни одного ушиба – ничего. Только было ужасно холодно. А еще он был голый.

«Значит, не умер», – подумал Васятка, не понимая, как он здесь оказался.

Он спрыгнул со стола, поежился, ощутив босыми ногами кафельный пол, завернулся в простыню и огляделся. Никого не было. Под стерильным белым светом поблескивали серебром медицинские инструменты. Васятке стало жутко, и он поспешил прочь отсюда.

– Ну чего ты шляешься? – окликнула его пожилая санитарка. – Из какой ты палаты?

Васятка пожал плечами.

– Батюшки, еще и голый. Ты психический что ли? Сядь на стульчик, и жди, я кого-нибудь позову.

Васятка сел. Рядом сидела очень старая бабушка – маленькая, сухая, с пергаментной кожей и белыми, как бумага, волосами. В голове у Васятки крутились неясные, не до конца осознанные мысли. Он словно забыл что-то важное, и вспомнить никак не мог.

В конце коридора показался грузный охранник. За его спиной маячил еще один – щуплый и молодой.

– Вот она, – сказал молодой. – Только ты, Сеня, повежливей.

– Вы, гражданка, чего тут делаете? – наклонился над бабушкой Сеня. – Как вы сюда прошли?

Старушка ничего не ответила, только затрясла головой.

– Говорю тебе, не было ее тут еще полчаса назад, – развел руками молодой. – Потом смотрю по камерам – сидит. Как будто из воздуха появилась. Мистика.

– Знаю я как у тебя эта мистика получается, – проворчал Сеня. – А девица, о которой ты говорил, она куда делась? Растворилась?

– А я тебе про что? Девица исчезла, а вместо нее – бабка.