Дурак космического масштаба

Заглянул Келли.

— Не боитесь вы со штрафниками? Мало ли? Мне тогда лендслер — того.

— Я час назад с алайцами летал. По сравнению с ними ваши штрафники — воспитанники дамского пансиона, — Энрихе отстегнулся и махнул Росу, подожди мол.

Он выбрался из шлюпки, отвел Келли в сторону.

— Алайцы мои, — сказал иннеркрайт тихо. — Если не вернусь — должны умереть. Вы за это отвечаете ЛИЧНО.

Последнее слово он произнес с умеренным ментальным нажимом. Потом быстро повернулся и полез в шлюпку.

Рос едва дождался пока иннеркрайт усядется. Руки его скользнули по пульту, и малая шлюпка, боевой модуль, отстреливающийся прямо из "оружейного кармана", плавно вошла в шлюзовую камеру. Ещё толчок. Энрихе почувствовал, как ласковая невесомость приподнимает ноющее тело.

Рос, казалось, вообще не управлял "двойкой", он двигался так, словно был слит с нею воедино. Сначала они планировали взять большую десантную шлюпку и стартовать через ангар. Но Тусекс заявил, что даже лёгкая "двойка" едва даёт в условиях атмосферы Плайты семнадцать единиц скорости, а кроме скорости в игре со "шнуром" рассчитывать не на что. И на конспирацию плюнули.

Лендслер так и так узнает, что одна из шлюпок ушла. И реакция его будет, скорее всего, зависеть от финала задуманного. Прямого запрета на поиски не давали, существовал всего лишь приказ комкрыла о четвёртом классе опасности. Келли выпустил шлюпку и взял ответственность на себя. При необходимости Рос заявит, что ослушался его — пилота дальше космоса не сошлют.

— Господа, прошу внимания, — сказал иннеркрайт, морщась от возникшей вдруг головной боли. — Все мои команды выполнять следует беспрекословно. Вопросы есть? Тогда заходим с той стороны, где уже прошел "шнур".

Рос кивнул, и шлюпка резко пошла вниз. Энрека впечатало в кресло.

— Лейтенант, потише, а то не довезёшь меня. В выжженной части никого нет. Но нам нужно как-то проскочить под этими фиолетовыми лучами. Я полагаю, это возможно. Только суетится не надо. Сгореть всегда успеем.

Шлюпка пошла тише, хотя "тишина" в том аду, который представляла собой атмосфера планеты, была понятием относительным.

Собака лежала безучастно, пристёгнутая специальными шлейками, но вдруг в ее глазах что-то мелькнуло, уши дернулись и встали, а в желудке Энрихо ёкнуло.

— Мы где-то рядом, — констатировал он. — И нам явно нужно нырять под генератор луча. Предложения будут?

— Надо, значит надо, — спокойно отозвался Рос, и руки его заплясали над пультом.

— Свалимся, командир, — попробовал возразить Коста.

Штрафники завозились на полу.

— Сейчас буду высаживать по одному, — с неожиданным холодом в голосе сказал Рос. Энрихе, и без того ощущавший смертельное давление погибающей планеты, вздрогнул. Штрафники потухли. С ними говорил человек, уже умерший. И не один раз.

— Не летали раньше, значит научитесь, — продолжал Рос тихо. — Второй пилот: горизонт — 13, ревер держать вручную.

Ревер — автоблокиратор скорости. Он включается, когда перегревается обшивка. Но можно тупо задавить податливую кнопку пальцем.

— Есть — вручную, — сипло отозвался Коста.

— Ну вот и хорошо, — безо всякого оттенка произнёс Рос. — Поехали.

— Севернее, — произнёс Энрихе, когда, наконец, сумел открыть рот, проглотив кровь. Безвкусную уже кровь — сколько ж можно её глотать.

Кьё заскребла лапами, пытаясь помочь движению шлюпки.

Оба штрафника на полу были бледными до зелени, лицо второго пилота закаменело, острый профиль Роса — вообще казался нечеловеческим в зелёном свечении над Плайтой. Небо, обожжённое странными фиолетовыми лучами, отдавало теперь мертвенной зеленью.

— Медленнее, лейтенант. Второго захода нам не сделать.

Энрихе тянуло в паутину. Ресницы смыкались сами собой, и перед ним в чёрной бездне играли чистые серебряные линии. Ханер камат. И вдруг в черном колодце восприятия он увидел блестящую человеческую фигурку.

— Снижаемся!

"Двойка" клюнула носом, когда он выдохнул первый звук. Рос — тоже увидел, но не внутри своего существа, а на мониторе — большая магнитная помеха! Неужели — шлюпка? Сорокаместная алайская шлюпка — это приличный кусок металла.

— Надо бы на корабль сообщить — пробормотал Коста, опасливо косясь на первого пилота.

— Сообщишь. Ты, — сказал Энрихе, сплёвывая на пол. Сколько уже можно глотать. — Давай-давай, — простимулировал он штрафника, который всё ещё ждал команды Роса. Ждал и боялся. Огромный, рукастый, выше лейтенанта как минимум на голову, он боялся его сейчас совершенно по-детски, забывая, что второй пилот и должен работать со связью, и что приказы здесь отдаёт всё-таки Энрихе.

Рос кивнул ему, наконец, не отрывая взгляд от экрана и двух боковых мониторов, зрение его было расфокусировано, как у человека, находящегося в глубоком трансе. Кивнул он неловко, боком, как дёрнулся. Он не был сейчас пилотом, он был шлюпкой и видел её экранами.

Энрихе знал, что существуют военные разработки, подключающие мозг пилота к системам шлюпки напрямую. И знал, из-за чего стопорятся исследования — не выдерживают люди такого вот прямого "обзора". Но сейчас он видел, что выдерживают. Если это необходимо больше, чем осознание самого себя. Просто убедить в такой необходимости нельзя. Это сумасшествие можно принять исключительно по доброй воле.

— Вижу, — сказал Рос.

И Энрихе понял, что он именно видит. В восприятии первого пилота складывались сейчас в одно сигналы всех систем шлюпки, и он "видел" эту сумму человеческими глазами, видел несуществующее и недоступное отдельно ни человеку, ни компьютеру.

— Действуй по обстановке, — согласился Энрихе и подавил кашель. Как только они выдерживают постоянные перегрузки, эти сумасшедшие пилоты? Шлюпку крутило и выворачивало, но Рос, устремившись глазами к невидимой цели, уверенно направлял полёт туда, где первый раз заметил магнитную аномалию.

Когда до земли оставалась пара тысяч единиц, кидать стало меньше. Энрихе восстановил дыхание, перестал давиться кровью, сунув, наконец, в рот капсулу с коагулятором сосудов. Штрафники тоже повеселели. Живы, они были живы. И даже вроде бы что-то нашли.

Шлюпка выглядела так, словно какой-то небесный монстр пожевал её и выплюнул за несъедобностью. Аварийный люк, однако, открылся довольно легко. И в широкий его проём они сразу увидели капитана. Тот лежал на полу без защитного костюма. Глаза были закрыты. И он — улыбался!