Дураки умирают последними

Не успел Алексей присесть на табуретку, как дверь за его спиной противно скрипнула и он, резко развернувшись, увидел, как в кабинет особиста заходит начальник охраны авиабазы. Сделав пару шагов, он остановился и оценивающе оглядел связанного штаб-майора и с некоторым сомнением в голосе задал вопрос:

– А не слишком ли резко, господин лейтенант?

– В самый раз, он ведь первый за оружие попытался схватиться, – выдохнул Алексей и подумав несколько мгновений, открыл окно и отдал приказ рядовому принести два ведра воды и когда он их доставил, вылил на голову особиста. Он пришел в себя, пусть и не сразу, но его глаза сфокусировались на Алексее и он, тяжело вздохнув, негромко заговорил:

– Вынужден признать, я ошибся в тебе и твоем подчиненном, лейтенант, слишком ты ушлым оказался. Надо было вас обоих сразу ликвидировать, но не видел в этом никакой необходимости, посчитав тебя за обычного столичного хлыща, по блату попавшего в центральный аппарат Управления контрразведывательных операций тайной полиции, но это оказалось совершенно не так. Жаль, далеко не все я успел сделать, но что уж теперь… Да, я проиграл свою партию, но ты ничего не добьешься от меня, да и в казематах тайной полиции пыточных дел мастера не смогут выбить из меня ничего, даже если из меня ремни нарежут…

Выговорившись, особист издевательски рассмеялся и в его глазах, что-то на какое-то мгновение вспыхнуло и тут же угасло, после чего обвис на стуле, к которому он был привязан ремнями. Резко рванувшись, Алексей пощупал пульс на шее, опасаясь, что он принял яд, но нет, штаб-майор был жив, хотя его дыхание и сердцебиение замедлилось в несколько раз, складывалось такое ощущение, как будто он сам себя ввел в состояние летаргического сна.

– Вот это да… – в изумлении протянул начальник охраны и, помолчав несколько мгновений, заговорил вновь:

– Краем уха мне доводилось о таком слышать, но никогда я в это не верил и вот на тебе, увидел собственными глазами.

– Что это? – резко насторожившись, спросил Алексей, сосредоточенно размышляя, что он имел в виду.

– Толком и не знаю, – выдохнул он, – наверное, и никто не знает, только бывает, случается во время задержания серьезного гальзианского агента он как бы выключается, а когда приходит в себя, оказывается душевнобольным. Больше я ничего по этому поводу не знаю, скорее это в вашем ведомстве должны иметь по этому поводу хоть какую-нибудь информацию.

– Понятия я о таком не имею, – нехотя буркнул Алексей и на какое-то время задумался, после чего внимательно посмотрев на офицера охраны, хмуро задал вопрос:

– Где у вас тут в городе есть самый лучший психиатр или кто там, кто в мозгах ковыряется, устраняя всякие нарушения или расстройства в психике?

– Да, есть частная клиника, дорогая очень, там самые лучшие специалисты в Эльмиоре работают, возглавляет ее профессор Сантье.

– Подготовьте две машины, вторая для вооруженного сопровождения, мы выезжаем в эту клинику и сдадим туда штаб-майора, глядишь, местным светилам удастся что-нибудь выковырять полезное из его мозгов, а полезного там должно быть немало, – распорядился Алексей, с глубокой задумчивостью продолжавший рассматривать особиста, все, что он видел, было настолько странным и неожиданным, что он не знал, что и думать, с такими делами он столкнулся впервые.

Начальник охраны авиабазы быстро удалился и вновь появился спустя десять минут, после чего они вынесли находившегося в беспамятстве особиста и, уложив на задние сидения, разместились в машине и поехали. Спустя час они въехали на территорию частной клиники, и здесь Алексей натолкнулся на серьезное препятствие, администрация ни в какую не желала принимать особиста без надлежаще оформленного договора. Пришлось жестко потребовать провести его к главному врачу для переговоров. Взглянув на мужчину в годах, в глазах которого читался немалый интеллект и полное отсутствие страха перед сотрудником тайной полиции, Алексей сразу понял, угрозами и приказами тут нельзя ничего решить, не тот был случай, тут требовался иной подход…

– Позвольте представиться, лейтенант шевалье Лексий Тутовин, охранитель Управления контрразведывательных операций четвертого департамента имперской тайной полиции.

– Профессор Сантье, – представился он в ответ и с любопытством посмотрел на своего собеседника.

– Профессор, я предлагаю вам разобраться с одним весьма неординарным случаем, но предупреждаю сразу, за разглашение результатов данного исследования вы будете нести самую суровую ответственность, так как дело непосредственно касается безопасности империи. Человек этот – гальзианский агент довольно высокого уровня, не знаю, как такое может быть, но он буквально на моих глазах замедлил свое сердцебиение и дыхание, а затем, очень похоже, провалился в искусственный летаргический сон. Так что допросить его не представляется никакой возможности именно по этой причине, я прошу вас хотя бы попытаться извлечь из его головы хоть какую-нибудь информацию. Вообще, насколько я понимаю ситуацию, мы имеем дело с некой программой, заложенной в психику, и меня интересует любая информация касательно данной технологии… Если вы с этим справитесь, не побоюсь сказать, что вы сможете добиться немалого при дворе, уж поверьте, тайная полиция об этом позаботиться, но в сами должны понимать, разглашение должно быть исключено. Именно по этой причине в палате, где будет находиться… пациент, будут находиться в круглосуточном режиме трое бойцов.

Профессор, внимательно выслушав Алексея, нахмурился и в задумчивости поднялся со своего рабочего кресла и, пройдясь вдоль стола, пристально взглянув в глаза неожиданного визитера, хмыкнул и мягким голосом заговорил:

– Весьма любопытное предложение от тайной полиции и уж тем более неожиданно его услышать от офицера, далекого от психиатрии. Скажите, откуда вы вообще взяли, что такое поведение гальзианского агента есть результат определенного воздействия на его психику?

– Признайте, профессор, ведь такое действительно возможно, я имею в виду внесение изменений в психику, – с легкой улыбкой отозвался Алексей, чем вызвал у профессора глубокую озабоченность. – И как я понимаю, вы об этом куда лучше меня знаете.

– Да, действительно, такое серьезному профессионалу под силу, но таких мастеров пересчитать можно буквально по пальцам, хотя не буду исключать возможность, что существуют на свете самоучки или те, кто работает на спецслужбы, и поэтому они остаются никому не известными, – с намеком ответил профессор, внимательно присматриваясь к реакции офицера, но не дождавшись, глубоко вздохнув, добавил: – Насколько я понимаю, вы, молодой человек неплохо осведомлены.

– Только краем уха, профессор, и не более того, – признал Алексей и подойдя к психиатру, прямо задал вопрос:

– Ну так как, профессор, беретесь за это дело?

– Я не в силах отказаться, это вызов моему профессионализму, но предупреждаю сразу, на углубленное исследование потребуется не один месяц напряженной работы. Дело это требует деликатного подхода, а на это требуется время.

– Отлично, профессор, но сколько времени потребуется для того, чтобы выяснить, было ли такое воздействие или все же нет? – деловито поинтересовался Алексей, ждать несколько месяцев он не мог, время поджимало.

– Несколько часов, но более точно я вам сказать не могу. Давайте приводите пациента, и я возьмусь за него прямо сейчас.

Понимающе кивнув, Алексей покинул кабинет профессора и, вернувшись к машинам, отдал команду отконвоировать особиста в кабинет профессора и троим бойцам остаться и сторожить, после чего потребовал от начальника охраны авиабазы организовать пересмену караула. Поразмыслив какое-то время, он отпустил начальника охраны вместе с его бойцами и, устроившись на лавке, стал терпеливо ожидать результата. Обо всем произошедшем необходимо было доложить в местный филиал Управления контрразведывательных операций, а то его действия воспримут как беспредел, что весьма вероятно, но соваться туда без подтверждения его подозрений было никак нельзя.