Дураки умирают

Но вместо этого они занялись любовью. У нее была для него другая история, но Джанель полагала, что он для нее еще не созрел. Сначала должен был влюбиться в нее, как она влюбилась в него. Пока он не мог переварить новые истории. Особенно об Элис.

Глава 31

Я добрался до той вехи, которая встречается на пути всех влюбленных. Они до того обалдевают от счастья, что не могут поверить, что заслужили такую благодать. И начинают думать, а не видимость ли все это? Вот и мне ревность и подозрительность стали мешать наслаждаться любовью. Однажды она не смогла встретить мой самолет, потому что пробовалась на роль. Другой раз не стала оставаться на ночь, потому что ранним утром ей предстояло ехать на съемку. Несмотря на то что она ублажила меня во второй половине дня, чтобы я не скучал без нее, я решил, что она врет. Вот и теперь, ожидая, что она солжет, я сказал ей:

— Слушай, сегодня днем я встретился с Дораном за ленчем. Он говорит, что в свое время ты завела себе четырнадцатилетнего любовника.

Джанель изогнула бровь, улыбнулась той нежной, трепетной улыбкой, за которую я мог простить ей все.

— Да. Уж не помню, сколько лет тому назад.

Она наклонила голову, задумалась, словно вспоминая тот любовный роман. Я знал, что она с теплотой относится ко всем своим романам, даже к тем, что заканчивались скандалом. Она вновь посмотрела на меня.

— Тебе это мешает жить?

— Нет, — ответил я, но она знала, что мешает.

— Мне очень жаль. — Какие-то мгновения она смотрела на меня, потом отвернулась. Зато сунула руки мне под рубашку, погладила по спине. — Это совершенно невинная история.

Я ничего не ответил, только отстранился, потому что ее прикосновения заставляли меня забыть о всех ее прегрешениях, действительных и мнимых.

— Доран также сказал мне, что тебя судили за растление малолетних. Все-таки ему было только четырнадцать.

Я надеялся, что она солжет. В принципе, плевать я хотел на ее малолетнего любовника. Я не стал бы упрекать или винить ее, будь она алкоголичкой, проституткой, убийцей. Я хотел любить ее, и ничего больше. Она наблюдала за мной, словно придумывала, как доставить мне удовольствие.

— И что ты хочешь от меня услышать? — спросила она, встретившись со мной взглядом.

— Просто скажи правду.

— Что ж, меня судили. И оправдали. Судья снял с меня все обвинения.

У меня с плеч словно гора свалилась.

— Значит, ты этого не делала.

— Чего — этого? — уточнила она.

— Ты знаешь.

Вновь она улыбнулась. И в ее глазах читалась насмешка.

— Тебя интересует, трахалась ли я с четырнадцатилетним подростком? Да, трахалась.

Она ждала, что я уйду из комнаты. Я не двинулся с места. Насмешки в ее глазах прибавилось.

— Для своего возраста он был очень даже большой.

Меня это заинтересовало. Заинтересовало смелостью брошенного вызова.

— Это, конечно, многое меняет, — сухо ответствовал я.

Я пристально всматривался в нее, когда она рассмеялась. Мы злились друг на друга. Джанель потому, что я посмел осудить ее. Я уже собирался уйти, но меня остановили ее слова:

— Это любопытная история, тебе понравится.

Она сразу заметила, что я заглотнул наживку. Любопытные истории я обожал. Ночами, бывало, как зачарованный слушал ее рассказы о жизни, угадывая, что она оставляла за кадром или адаптировала для моих нежных мужских ушей, как адаптируют для ребенка какой-нибудь ужастик.

Как-то раз она сказала мне, что за это она больше всего любила меня. За неиссякаемый интерес к историям. И отказ высказывать свое мнение. Она могла видеть, как я обсасываю историю, думая о том, как бы я рассказал ее сам, где смог бы использовать. И я никогда не осуждал ее за содеянное в прошлом. Вот и теперь она знала, что за эту историю я ее тоже не осужу.

* * *

После развода у Джанель появился любовник, Доран Радд. Он работал диджеем на местной радиостанции. Высокий парень, чуть старше Джанель. Очень деятельный, обаятельный, веселый, он сумел устроить на радио и Джанель. Она объявляла прогноз погоды. Как ни странно, платили за это в Джонсон-Сити очень неплохо.

Доран хотел, чтобы его знал весь город. Ездил на огромном «Кадиллаке», покупал одежду в Нью-Йорке, клялся, что пробьется в люди. Театр завораживал его. Он ходил на все постановки заезжих театров, после спектакля посылал одной из актрис записку, приносил цветы, приглашал пообедать. Его удивляло, с какой легкостью они укладывались в его постель. Но потом он понял, как им одиноко. Невелика радость после великолепия сцены возвращаться в номер второразрядного отеля с гремящим допотопным холодильником. Он всегда рассказывал Джанель о своих похождениях. Они были больше друзьями, чем любовниками.

Однажды ему представился шанс. В городском концертном зале выступали отец и сын. Отец умел играть на рояле, но зарабатывал на жизнь разгрузкой вагонов в Нашвилле, пока не выяснилось, что его девятилетний сын может петь. Отец, которому до смерти надоело таскать тяжелые ящики, сразу смекнул, что сын поможет ему избавиться от опостылевшей работы.

Он понимал, что у сына хороший голос, но не мог оценить, насколько он хорош. Поэтому остановился на том, что научил мальчика церковным псалмам и стал ездить с ним по библейскому поясу. [15] Юный херувимчик, славящий Иисуса чистейшим сопрано, привлекал множество слушателей. Отцу такая жизнь очень даже нравилась. Уложив мальчика спать, он всегда мог провести час-другой, а то и всю ночь с симпатичной молодухой. Она доставляла ему куда больше удовольствия, чем состарившаяся жена, которая, естественно, ждала мужа и сына дома.

15

Библейский пояс — территория на Юге и Среднем Западе США с преобладанием приверженцев протестантского фундаментализма. Библия до сих пор настольная книга во многих фермерских семьях.

Но мать тоже мечтала о тех радостях жизни, которые мог принести ей голос сына. Обоих обуревала жадность. Чем-то они напоминали голодающего на необитаемом острове, которого внезапно спасли и пообещали обернуть явью все его мечты.

Поэтому, когда Доран прошел за кулисы, чтобы рассыпаться в комплиментах мальчугану и сделать родителям выгодное предложение, он встретил самый радушный прием. Доран сразу понял, что у него в руках золотая жила, а вскоре у него не осталось сомнений, что, кроме него, об этом никто не догадывается. Он заверил родителей, что не собирается брать процентов с выступлений мальчика на концертах. Он хотел лишь стать его менеджером и соглашался получать тридцать процентов с годового заработка в том случае, если он превысит двадцать пять тысяч долларов, которые полностью отходили им.

От такого предложения родители мальчика отказаться не могли. Если они будут получать двадцать пять тысяч долларов в год, такую невероятную сумму, чего волноваться о том, что Дорану достанутся тридцать процентов от остального? Да и как их мальчик Рори мог заработать столько денег? Они просто в это не поверили. Доран также сказал мистеру Горацио Баскомбу и миссис Эдит Баскомб, что все свои расходы он будет оплачивать из собственного кармана. Контракт подготовили и подписали.

Доран тут же развил бурную деятельность. Занял денег, чтобы выпустить альбом псалмов. Он тут же стал хитом. В первый же год Рори заработал более пятидесяти тысяч долларов. Доран переехал в Нашвилл и наладил контакты в музыкальном мире. Джанель он взял с собой и назначил административным помощником в свою новую музыкальную компанию. Во второй год заработки Рори превысили сто тысяч, главным образом благодаря синглу со старинной религиозной балладой, которую Джанель отрыла в пластинках Дорана. В творческом плане Доран был полный ноль. Сам он никогда бы не смог оценить балладу по достоинству.