Дуративное время

– Ты силно умный!...
– охранник сделал Барахтелову замечание.

Тот скользнул себе в карман, вынул малиновую книжечку.

– Хочешь такую же?

– Дай пасматрю, - охранник немедленно перешел к переговорам, повинуясь склонности к торгашеству и надувательству, которую впитал с молоком матери. Эту мать он не ценил и не уважал, потому что с момента его появления в магазине она, покойница, успела выслушать со стороны немало оскорбительных слов, которые омрачали ее блаженство.

– Будэт много дэнег, - сказал Барахтелов, умело подстраиваясь под особенности спеллинга.

4

Медор Медовик и сам не гнушался полевой работой. Переделав неотложные дела, он маскировался под рядового пассажира и катался по облюбованному троллейбусному маршруту.

Солидный, с газетой в руках, он чутко прислушивался к чужим разговорам.

Некий мужчина, благоуханный, допытывался у двух барышень:

– Вы знаете, что со второго числа по четвертое идет метеоритный дождь?

– Нам это не интересно.

– Ну, я-я-я-ясно, звезд с неба не хватаете....

Он обнаружил под боком Медовика:

– Вы знаете, что со второго числа по четвертое идет метеоритный дождь?

– Конечно...

– А вы видели?

– Я его устраивал.

– Ну, я-я-я-ясно...
– протянул тот разочарованно.

Майор свернул газету в трубочку и сверкнул очками:

– Не скажешь ведь, что я не хватаю звезд, если у меня их до дури, я ими швыряюсь, когда свободен от троллейбуса. Давайте вместе! Хотите?

Звездочет непонимающе молчал.

– Я набираю астрологическую специальную группу, - Медор Медовик распахнул бумажник, набитый поликлиническими талончиками.

5

Блошкина, пожалев его старые кости, отправили в родственные ему регионы.

"Все решается в регионах, товарищ Блошкин, - внушительно разъяснил ему Балансиров.
– Вот и поезжайте к себе в регион, где мы имели удовольствие познакомиться. И общими усилиями обезвредить вражеский десант в пятую колонну".

"Круть-круть-круть", - понимающе кивнул Блошкин, и Круть, дремавшая в углу, с готовностью приоткрыла левый глаз.

Как только его утвердили в должности, Блошкин списал себе в книжечку объявление, вывешенное в местном продмаге: "Беременным женщинам и лицам с циррозом печени алкогольные напитки не отпускаются".

Некий возмущался:

– Это почему же? А если беременная мне берет?

– Да с какой стати она тебе водку будет брать?

– А чего?

"Продавщица Жотова, - выводил Блошкин в книжечке, хмуря брови. Директор Жотов".

Покупателя он тоже, конечно, знал лично, но тот, к сожалению, об этом не помнил и часто не узнавал Блошкина.

– Мил человек, - позвал старик и сунул руку в карман, нашаривая талончик в городскую поликлинику.
– Поди сюда, что скажу.

Глава 4

1

Ватага старшеклассников, написавших сочинение про картошку, ввалилась в школьный буфет. Кто-то кривлялся, кого-то ломало, иные ржали - громче, чем обычно, ибо пребывали в некоторой растерянности после знакомства с аппаратом доктора Протокопова. Открывшееся давало им полное право кривляться, ломаться и ржать, и этим правом приходилось пользоваться преувеличенно и с оттенком неудовольствия.

Вожак, плосколицый верзила с белыми солеными кругами под мышками пиджака, сделал знак, приказывая замолчать. Он притворился, будто выбирает себе винегрет, тогда как на самом деле начал прислушиваться к разговору нянечки с посудомойкой. Полная, кругленькая нянечка, вожаку по плечо, уронила руки по швам и подалась вперед, заколдованная беседой. Живыми остались только дряблые мускулы ее перестоявшегося лица.

– Небось, пироги пекли? студень варили? салаты готовили?

– спрашивала она.

Оказалось, что нет, посудомойка не сделала ни первого, ни второго, ни третьего.

– А я вас понимаю, - сказала нянечка.
– Готовишь, а они придут и все сожрут.

Выдержав паузу, она призналась:

– А я всю ночь не спала, сварила ведро студня. Разложила все на двенадцать тарелок. Самой бы все съесть, и не надо ни сосисок, ни колбасы.

Верзила обернулся к товарищам и тихо сказал:

– Берем в кольцо.

Собеседниц окружили, те смолкли.

– Галина Терентьевна, вас вызывают в поликлинику, - с наглым участием, еле сдерживая смех, предводитель молодежного крыла движения УМКА протянул перепуганной нянечке белый талон.

2

Круть, соблазнившаяся на собеседовании силовыми функциями, прохаживалась возле вокзала. Она - ей почему-то нравилось думать о себе в женском роде, хотя она была мужского - подыскивала себе кандидатов для бригады убойного реагирования.

Привокзальная площадь располагала к дальнему следованию. Круть побродила возле оружейного магазина, постояла у киоска с плакатом "Истина в блине", поглазела на другие необходимые в дороге товары.

Аппарат Протокопова не произвел на Круть большого впечатления. Все это она знала и раньше. И личные обстоятельства, которые предполагалось осознать через аппарат, уже давно устраивали Круть. Она и сама намеревалась вступить в какую-нибудь силовую группировку. Петру Клутычу отчаянно повезло, что он, Петр Клутыч, подвернулся первым. Круть моментально усвоила принцип, которым с ней поделился Петр Клутыч: найти себе подобного действительно нелегко. Зато найти глупее себя - сколько угодно. И случай не заставил себя ждать, на выходе из вокзала Круть стала свидетелем скандала, начало которого, к сожалению, было пропущено. Цветочница, немного увядшая дама, препиралась с мужчиной, владельцем дырявого рюкзака и носителем удивленных глаз.

Мужчина чего-то хотел и к этому желанному делу склонял цветочницу, но всему есть предел.

– Повесь себе на шишку, - рассвирепела торговка. Дальше она заговорила яснее, так как мужчина водил шалым взором туда-сюда и застенчиво лопотал. Совет собеседницы его не устроил.

– Товарищ милиционер! Товарищ милиционер! заберите его!

Круть отступила при виде товарища милиционера, который как раз проходил мимо, явленный в чине майора маленького роста. Не глядя, не спрашивая, майор злобно оскалился, схватил надоедалу за рукав и сильно дернул. Потом толкнул и пинками погнал перед собой, вне себя от ярости. На углу, возле метро, пнул еще раз и велел убираться.

– Заберите меня! Ну же, заберите меня!
– ломался и кривлялся задержанный, порываясь упасть на колени. Он поглядывал на метро, где, как известно, есть место, куда забирают.

– Пошел, пошел на хер, - защищался рукой милиционер.
– У меня без тебя бед хватает! Пошел отсюда, кому сказано!

И ушел. А незнакомец остался. Он страдал от неопределенности существования, но тут к нему приступила Круть, давно расплывшаяся в довольной улыбке:

– Братан!...

Обнимая мужчину за плечи, Круть проводила взглядом милиционера, который уже был далеко. Соблазнительная добыча ускользнула, ушла, как табор журавлей в небо. В руках попискивала синица. Круть сунула руку в карман и нашарила пачку талончиков.