Дури еще хватает

Так или иначе, провел большую часть второй половины дня, наблюдая одним глазом за гольфом и возвращаясь временами к роману, чтобы почистить и переписать последние несколько глав. 78 685 слов. Мать честная. Иногда вспоминаю, как подавлен я был в первый понедельник Грейшотта. А ныне я на волосок от того, чтобы все закончить… не то чтобы сделанное мной всенепременно так уж хорошо. Надо постоянно напоминать себе об этом.

Ладно, сейчас 11.03, а лечь сегодня лучше пораньше. Поболтаем завтра, «если найдется время»…

Суббота, 25 сентября 1993

Странный день. В туманах какого-то давнего времени я согласился приехать в Кембридж, дабы изобразить своего рода «знаменитость» в игре «Дуэль университетов», которую ведет Бамбер Гаскойн. Проводится она во время «Уик-энда выпускников» — это такое новшество со звучащим по-американски названием. Я приехал пораньше, чтобы прогуляться до ленча по магазинам. Чтоб мне пропасть, Кембридж в последнее время стал очень людным — почти непригодным для проживания. Прежде в нем таких толп не наблюдалось, а если бы в Лондоне стали возникать подобные пробки, там начались бы бунты. Бунты. Купил несколько книг по анатомии и болезням лошадей — посмотреть, правильно ли я описал недуг Сирени. И купил наконец «Тайную историю» Донны Тарт, о которой столько разговоров, — наверное, стоит ее прочитать. Никаких следов книги под названием «На игле», которую порекомендовал мне Саймон Доналд, не обнаружилось. Это роман шотландца Ирвина Уэлша — по-моему, так его зовут.

В «Аспирантское Логово» [108] поспел к ленчу. Сидел за столом вице-канцлера напротив Бамбера и Жермен Грир и между двумя донами. Милый малый, экономист-австралиец по фамилии Аркур — справа от меня и зоолог, которого зовут, насколько я запомнил, Уильям Фостер, — слева. Присутствовал также Себастьян Фолкс, что приятно, поскольку я как раз взялся за его роман «И пели птицы…». Еще одним членом нашей команды была Валери Гроув.

Игра происходила в Сиджвик-Сайт, в «Лектории леди Митчелл». Нужно ли говорить, что мы их разгромили. Жермен Грир потом сказала мне: «Иисусе, вы такой боевитый», я счел это чрезвычайно лестной оценкой. При всем при том она слишком добра. Разговаривая с ней, понимаешь, что она все еще испытывает постоянную необходимость что-то доказывать на свой счет, а при ее уме и самоуверенном красноречии это выглядит странно. Да нет, не выглядит. Все мы такие, с красноречием или без. Просто проявляется это у всех по-разному. Задержался в Кембридже, чтобы дать пару интервью и так далее — одно университетскому журналу «КАМ», другое газете «Универ».

108

Пренеприятнейшее прозвище Кембриджского аспирантского центра (прим. СФ).

По дороге домой слушал репортаж со второго дня Кубка Райдера. Чем он закончится, хрен его знает. Немного посидел перед теликом, немного потрудился над романом. Лондон это тебе не Грейшотт…

Спи, дурень.

Воскресенье, 26 сентября 1993

Проснулся довольно поздно, немножечко повозился с романом, а большую часть дня провел, глядя Кубок Райдера и грызя ногти. Мы проиграли, увы-увы. Очень досадно, а виноват во всем Барри Лэйн, имевший преимущество в три лунки и потерявший его на следующих пяти. Ну и Константино Рокка тоже напортачил. Стыд и позор. Еще один мрачный провал мейджоровской Англии.

После полудня стряпал обед, к приходу Кима Доминика Лоусона, Найджела и Реи Шорт и доктора Роберта Хюбнера почти все было готово. Найджел в великолепном настроении, даром что он стоит на грани еще одного роскошного английского поражения. Ну, не совсем на грани, в субботу он основательно переиграл Каспарова. В общем, вечер удался. Ким был в прекрасной форме, мы поговорили немного о шахматах. А потом ввязались в дурацкий спор с довольно поверхностным Хюбнером на тему — меняет наше восприятие вещей саму их природу или не меняет. Он не ставит ни в грош все, что уклоняется от его германизма в духе Ding an sich [109] . А это, по правде сказать, глупо. В конце концов, и Шредингер был немцем [110] . И Гейзенберг. А они полагали, что наше восприятие вещей определенно их изменяет. Во всяком случае, на квантовом уровне.

109

Вещь в себе (нем.).

110

Ну ладно, австрийцем, но вы же понимаете, о чем я (прим. СФ).

Мы с Кимом пообещали на следующей неделе побывать на одной из игр Найджела. Думаю, в субботу, когда он будет играть белыми и получит шанс победить. После ухода гостей Ким задержался у меня еще на час. Дольше не смог: завтра в Шеппертоне начинаются репетиции «Франкенштейна».

Понедельник, 27 сентября 1993

Много писал — теперь выясняется, что мне трудно закончить роман. Написано больше 80 000 слов. Никогда не думал, что этот день настанет… но меня все еще отделяют от финиша две главы. Их нужно сделать правильно, а это очень непросто. Из квартиры не выходил. Позвонил в Ньюмаркет — ветеринару, чье имя мне назвали в Королевском колледже хирургов-ветеринаров. Он не смог припомнить болезнь, допускающую ошибочный диагноз. Это трогательно. Придется найти ветеринара, которого я смогу пригласить отобедать со мной и растолковать ему все за столом.

Смотрел первый эпизод «Кракера» Робби {113} , отлично. Он в великолепной форме, очень хорош. Не переигрывает, само совершенство. Потом записал это. Боюсь, получилось занудно.

Пора баиньки.

Вторник, 28 сентября 1993

Ох, Найджел. Ох, Найджел, Найджел, Найджел. Упустил победу. Свою первую большую победу. О черт, черт и дважды черт. Только что видел это по ТВ. Он мог поиметь Каспарова, связал его по рукам и ногам. И прошляпил выигрыш. Бедный сукин сын, ему сейчас, наверное, тошнее тошного. Он блестяще пожертвовал ферзя и должен был выиграть. Совершенно ясно, что должен был. Даже я, мать его, видел это. Растреклятье. Что за год для британского спорта. Существует ли у нас шанс побить голландцев и выйти в финал Кубка мира? Если и существует, то слабенький. Гадость, жуть и тихий ужас.

113

«Кракер» («Взломщик») — британский детективный сериал (таинственно трансформировавшийся на российском ТВ в «Метод Крекера», хотя никаких печенек и даже людей с такой фамилией там нет); в главной роли полицейского психолога, «взламывающего» натуру преступника, обаятельного пьяницы доктора Фитца — Робби Колтрейн.

Еще один день полностью провел дома. Ни глотка наружного воздуха. В итоге зарос щетиной и провонял, а потому зажег благовонные — или «ароматические», как их теперь все называют, — палочки. Сегодня роман продвигается лучше. Почти добрался до отметки в 86 000 слов. Позвонил ветеринар из Ньюмаркета и присоветовал газовые колики, которые можно диагностировать как спазматические, что гораздо хуже. Может, они и сойдут, там видно будет.

Посмотрю «Городские истории», которые через полчаса начнет показывать «К-4», и лягу. Увы-увы.

Среда, 29 сентября 1993

90 113 слов. Вчера в час ночи вдруг понял, что все написанное мной за день неправильно, — расстроился. Ну, не все, почти. Понял, что последняя глава должна вытекать из предпоследней. А вчера я перенес ее действие на следующее утро и поместил сцену, в которой Тед рассказывает о результатах своего расследования, на время после ленча. Теперь она разворачивается за обедом, что, по-моему, лучше.

Встал пораньше, немного поработал и к десяти отправился на озвучку. Вернулся, купив по дороге пару «Док Мартенсов», писал до 6.00. В 6.30 встретился в клубе «Граучо» с Дэйвом Джеффкоком. Он продюсер той штуковины с Ювеналом, в которой я буду сниматься завтра и в пятницу и о которой, досточтимый Дневник Душечки, ты еще все услышишь. Напрасно я в это ввязался. Мог бы, черт подери, покончить с романом на нынешней неделе. Выпил полтора бокала красного вина. Не больше. Вернулся, кое-что подчистил, пересчитал слова. Роман уже длиннее «Лжеца». Как будто это имеет какое-нибудь долбаное значение, Стивен, мудак ты законченный.

Прошлой ночью мне действительно понравились «Городские истории». Дьявольски хорошо. За ними последовал по Ай-ти-ви совершенно гнетущий документальный фильм о жестоком обращении с детьми. Какой это ужас.

Джон Смит отстоял сегодня, слава Христу, принцип «один член, один голос». С очень, очень незначительным перевесом. БКТ потеряла право представительного голосования.

Охо-хо. Пойду-как я роль учить.

ПОЛНОЕ УЖАСА ДОБАВЛЕНИЕ: сделав эту запись, решил создать резервную копию «Гиппо». После возвращения из «Граучо» я провел 2,5 часа, переписывая написанное за день. В итоге сохранил не тот файл и переписал переписанное, если такое выражение имеет смысл. То есть мог бы и в «Граучо» ночь просидеть. Вся работа насмарку. Мать-перемать.

Четверг, 30 сентября 1993

Ну и денек, чтобы меня поимели маринованной луковицей. Ну и денек. Встал рано, отправился в клуб «Граучо», где Би-би-си разбила базовый лагерь.

Программа, которую ведет Иэн Хислоп, называется «Смех и ненависть», а цель ее — анализ и освещение сатиры. Первый пилотный выпуск и первый эпизод посвящены Ювеналу, коего играю я. Ну-с, как легко представить, изобразить Ювенала можно лишь одним способом — напялить тогу и разгуливать по улицам Лондона, декламируя сатиры. Не загонять же историческую фигуру в студию, убранную в тосканском дорическом стиле. Ювик с улиц, почитай, и не вылезал. Нет ничего постыднее на свете, чем стоять в тоге перед Английским банком, в нескольких милях от съемочной группы с ее длиннофокусной оптикой, и орать гневные стихи в спрятанный на тебе радиомикрофон. Туристы принимают тебя за разновидность экскурсовода, узнавшие тебя биржевые спекулянты подходят вплотную и просят автограф. Срамота невыразимая. Добавьте к этому хлипкую обувку, сандалии и самый дождливый на памяти нынешнего поколения день в конце сентября — и вы получите отменный рецепт позора и ужаса. Съемки продолжались весь день — в Сити, на станции метро под Банком и, хвала небесам, в Конвэй-Холл.