Дурная кровь

для ланча. Могу приготовить всё, что придёт вам на ум, но не ждите чего-то модного.

В её исполнении слово «модный» звучало так, словно оно было ругательством.

— Я бы не отказался от лепешек с подливкой, — южный акцент Дина заставил

женщину улыбнуться.

— С беконом, — добавила она. Это был не вопрос.

Дина было не провести.

— Да, мэм.

— Мне французский тост, — попросила Лия. Ри фыркнула — что-то подсказывало

мне, что «французский тост» слишком уж походил на что-то модное. Но всё же она

записала заказ Лии и повернулась ко мне. — А тебе, милочка?

Эти слова напомнили мне о чём-то. Я была в Не-закусочной не впервые. Я почти

видела себя за столиком в углу с горкой цветных мелков.

— Я буду блинчик с голубикой, — сама того не ожидая, произнесла я. — С

клубничным соусом и молочным коктейлем с «Орео».

Мой заказ заставил невозмутимую женщину замереть, словно это сочетание

показалось ей знакомым, как мне показался знакомым Аптекарский сад.

Вы не из тех, кто станет сплетничать с чужаками, — подумала я. — Но

возможно, вы расскажете что-то интересное одному из своих.

— Наверное, вы меня не помните, — произнесла я, — но когда-то я жила в Гейтере

с моей матерью. Её звали…

— Лорелея, — опередила меня Ри. Затем она улыбнулась. — А ты, значит, Кэсси.

Совсем взрослая, — она снова внимательно осмотрела меня. — Ты похожа на мать.

Я не была уверенна в том, было ли это комплиментом — или предупреждением.

Разговори её, — подумала я. — Пусть расскажет о маме. О городе. О Мэйсоне

Кайле.

— Я не очень хорошо помню, как мы здесь жили. Знаю, что не больше пары

недель, но…

— Пары недель? — брови Ри взлетели так высоко, что они едва не исчезли в линии

роста её седеющих волос. — Кэсси, вы с мамой жили здесь больше года.

Год? Я почувствовала себя так, словно она ударила меня в живот. Я могла простить

себе пару забытых недель своего детства, проведенного в постоянных разъездах. Но год?

Целый год моей жизни, который мог бы дать полиции зацепку в деле моей матери, если бы

я вспомнила хотя бы название города?

— Ты была крохотной, — продолжила Ри. — Где-то шесть лет. Тихой. Хорошо себя

вела, не то что моя Мэлоди. Ты её помнишь?

Стоило мне услышать это имя, у меня перед глазами мелькнула маленькая девочка

с собранными в хвостики волосами.

— Ваша внучка. Мы дружили.

У меня никогда не было друзей. Никогда не было дома. Такова была правда моего

детства.

— Как поживает твоя мама? — спросила Ри.

Я сглотнула и опустила взгляд на стол.

— Она умерла, когда мне было двенадцать.

Ещё одна правда моего детства, оказавшаяся ложью.

— О, милая, — Ри протянула руку и сжала моё плечо. Затем, в деловой манере

женщины, вырастившей не одно поколение детей, она обернулась к Слоан с Майклом и

приняла их заказы.

Вы знаете, что такое скорбь, — подумала я. — Вы знаете, когда стоит

поддержать человека, а когда — не вмешиваться.

Когда Ри отправилась на кухню, Майкл озвучил свои наблюдения.

— Ей нравилась твоя мать, но в ней есть и злость.

Если мы с мамой жили здесь почти год, что заставило нас снова уехать? И какие

проблемы моя мать могла оставить после себя?

Получив еду, я могла думать лишь о том, как заставить Ри заговорить. Я должна

была узнать подробности — о жизни моей матери в Гейтере, о Мэйсоне Кайле.

Как оказалось, мне не пришлось уговаривать Ри. Когда мы закончили наш завтрак,

она пододвинула к нашему столику стул.

— Что привело тебя в Гейтер? — спросила она.

Убийство. Похищения. Столетия постоянных пыток.

— Мы приехали развеять прах матери Кэсси, — ответила за меня Лия. — Тело

Лорелеи нашли несколько месяцев назад. Кэсси говорит, что её мать хотела бы упокоиться

именно здесь.

Хоть я уже признала, что почти ничего не помню о Гейтере, Лия была Лией, так что

Ри поверила каждому её слову.

— Если я чем-то могу помочь, — напрямик сказала Ри, — Кэсси, милая, дай мне

знать.

— Есть кое-что, — я ждала этого шанса. — Если мы с мамой провели здесь год,

значит, мы жили здесь дольше, чем где бы то ни было. Я почти ничего не помню. Знаю,

что маме здесь очень нравилось, но, прежде чем я развею её прах… — на несколько

секунд я закрыла глаза, позволяя своему настоящему горю выбраться на поверхность. — Я

хотела бы вспомнить, почему.

Я не была и близко такой же хорошей лгуньей, как Лия, но я знала, как

использовать правду.

Мы жили здесь дольше, чем где бы то ни было. Я почти ничего не помню. Я хотела

бы вспомнить, почему.

— Не знаю, что я смогу тебе рассказать, — Ри была удивительно прямолинейной.

— Лорелея была не из общительных. Она приехала в город с каким-то вздорным

представлением, заявляя, что она медиум. Она помогала людям «связаться с духами их

близких», предсказывала судьбу, — Ри фыркнула. — Городской совет не позволил бы ей

остаться надолго, но Марцела Уэйт обожает такие штучки. В этом городе она известна

благодаря трём вещам: своей болтливости, мертвому богатому мужу и тому, что она

изводит членов городского совета до тех пор, пока не получит желаемое.