Дурная примета

Отпрянув, смотрю в его глаза. Он тушуется. Сам уже понимает, что только что сказал.

– Убери руки, - произношу ровно.

Он одергивает их так быстро, будто по мне сейчас ток пустят.

Встаю с его колен, прячу грудь под майку, сосредоточенно поправляю на себе халат и на автомате выхожу из комнаты.

Глава 14

Разбиваю два яйца, добавляю щепотку соли и три столовых ложки муки. Концентрирую внимание на рецепте, словно не выпекала кабачковые оладьи раз триста.

Сняв с крючка венчик, начинаю методично взбивать массу для выпекания. Он стучит о стенки миски в унисон с моим сердцем.

Несколько минут назад Оля сказала, что «дядя пришел».

Со вчерашнего вечера, когда мы чуть было не занялись с ним сексом, я его не видела. Даже не слышала, как ушел на работу, потому что, проведя бессонную ночь через стенку от него, сама уснула только под утро.

Всю ночь я ломала голову, как мне вести себя дальше. Фыркать и дуть губы, когда я здесь на полном его иждивении, нельзя. Улыбнуться и сказать: «милый, для тебя я буду, кем хочешь… хоть Милой, хоть Машей, хоть Дашей»? Раздвигать ноги, как только ему взгрустнется?

Нет. Лучше заберу Олю и сбегу, как от Антона.

Муж на регулярной основе ходил налево. Я знала и молчала. Были случаи, когда он сравнивал меня со своими любовницами. Я снова молчала, потому что меня это не трогало.

Все, что исходит от Майкла, бьет в сотни раз больнее. Он по-прежнему делает меня зависимой. От своего голоса, взгляда, улыбки.

Вчера я потеряла волю, едва его запах коснулся моих рецепторов. Он как паралитический газ, только наоборот. Обостряет все чувства и отключает мозг.

Господи, какая я овца!..

Безвольная тряпка, о которую можно вытирать ноги всем, кому не лень. Разве, держаться от него дальше, уже не должно было стать моим условным рефлексом? Но, нет же, Яна с одного раза не понимает, Яна снова мечтает услышать, что она первая попавшаяся под руку дырка.

Отставив в сторону взбитую массу, наливаю в сковороду масло.

Из квартиры доносятся приглушенные голоса Майкла и Оли. Похоже, она окончательно освоилась и приняла его за своего. Это хорошо, конечно, но порадоваться не дают натянутые в звенящие струны нервы.

Я все еще не знаю, как мы будем с ним общаться дальше. Наверное, ему тоже не по себе, раз не подошел поздороваться сразу, как делал это обычно.

Натворили дел…

– Мама, смотри! – дочка вбегает в кухню и дергает меня за край футболки.

В ее руках пластиковый чемоданчик, под завязку забитый наборами фломастеров, цветных гелевых ручек, мелков, трафаретов и еще кучей принадлежностей для рисования.

– Привет, - звучит над головой низкий голос Майкла.

– Привет, - отвечаю, не глядя в его сторону, - спасибо, она любит рисовать.

– Я заметил…

Оля, довольная, убегает, в комнату, а я отворачиваюсь к плите жарить оладьи. Он не уходит, садится за стол и молча смотрит мне в спину.

По ней будто паяльной лампой проходят. Вверх – вниз, вверх – вниз…

– Ян…

– Ужинать будешь? Я плов приготовила.

– Ян, обиделась, да?

– Нет.

– Чувствую себя последней скотиной.

– Забей, - бросаю через плечо.

– Забить?.. – шумно выдыхает, - Ян, может, хватит?

– Ты о чем?

– Ты снова прячешься в свой панцирь.

– Какой еще панцирь?

– Такой панцирь! – повышает он голос.

– Не кричи, пожалуйста…

– Прости… В прошлый раз было то же самое, вместо того, чтобы врезать мне по лицу, ты сказала свое коронное «забей».

Я давлюсь воздухом, потому что ждала от него чего угодно, но не того, что он вернется к тому нашему разговору. Думала, спишет свою вину на невменяемое состояние, скажет, что ничего не помнит и вообще не понял, что это была именно я.

– А что ты хотел от меня услышать?

– Не знаю… Ты должна была защищаться, плюнуть в лицо, дать по яйцам… бл@ть... Ян, повернись ко мне, я не собираюсь разговаривать с твоей задницей.

Мгновенно вспыхнув, резко разворачиваюсь к нему.

– Что?!

Прожигая меня тяжелым взглядом, встает и начинает приближаться. Останавливается в каких-то двадцати сантиметрах от моего тела и опирается руками в стол по обе стороны от меня. Меня потряхивает, но взгляда я не отвожу. Позади на сковороде шкворчат оладьи, а я вжимаюсь поясницей в каменную столешницу, рискуя получить ожоги от раскаленного масла.

– Я виноват и обещаю, что больше этого не повторится…

– Я тоже… - нервно облизываю губы, - тоже обещаю, что этого не повторится.

Майкл, хмурясь, смотрит на мои губы и коротко кивает.

– Да… ни к чему усложнять…

– Угу… Тогда, может, отойдешь от меня?

– Отойду… - тихо проговаривает парень, - и в следующий раз, если начну распускать руки, смело бей между ног.

– Договорились…

Он возвращается за стол, а я – к оладьям.

Ситуацию можно считать разрешенной, если бы не одно «но». Меня насторожили его слова про мой панцирь.

Какой еще, нафиг, панцирь?.. Моя привычка сглаживать конфликты воспринимается окружающими как слабость? Или я вчера должна была устроить истерику со слезами и битьем посуды? Поставить ему ультиматум, либо он забывает Милу и влюбляется в меня, либо я запрещаю ему видеться с дочерью.

Бред сивой кобылы… Будто у меня есть право что-то ему предъявлять…

– Ян, - слышу за спиной, - не накручивай, ладно?..

– Я очень стараюсь.

– Умница, - в голосе мелькает улыбка, - после ужина пойдем заполнять бланк заявления на развод.

– Хорошо, - оглядываюсь назад, - как оно дойдет до суда? По почте?

– Нет. Мы подадим через интернет.

Я сильно сомневаюсь, что в нашем районном судебном участке принимают заявления в таком порядке, но все-таки согласно киваю. Если Майкл говорит делать так, значит именно так лучше.

– Я связывался с твоим мужем, он против развода.

– Я так и знала.

– Это его проблемы, вас все равно разведут, - продолжает говорить он, - сначала сделаем все по закону, будет упираться, надавим…