Дурные намерения

Ларри читал в интернете про картины, которые казались живыми. «Мона Лиза» Леонардо да Винчи, преследовала глазами зрителей, когда они перемещались, как будто её не нарисовали, а сфотографировали в тот момент, когда она смотрела на объектив камеры. Слышал он и про менее известное произведение, названное художником «Руки противятся ему». Очевидцы утверждали, что дети, нарисованные на картине, перемещаются.

Фрегат производил схожее впечатление. Он казался объёмным, выполненным в трёх плоскостях, а не в двух. И волны перекатывались под кораблём, и если долго смотреть на картину, то можно и морскую болезнь заработать.

Ларри моргнул, и наваждение прошло. В ожидании Ани, он достал портмоне и пересчитал деньги, убедившись в том, что ему хватает на покупку картины. Оглянувшись вокруг себя, он решил, что смотреть на картины и людей он больше не хочет, а поскольку занять себя ему было не чем, он снял «Фрегат» со стены и начал упаковывать его в вощеную бумагу.

Посетители выставки подходили и отходили, рассматривали картины и восхищались. Одна женщина решила, что Ларри выставляет эти картины и задала ему вопрос, на который он ответил, что ей нужно дождаться вышивальщицу. Девушка, толкнувшая Ларри в коридоре, вошла в зал вместе с подругами, и уровень шума повысился.

Он закончил обматывать картину в бумагу. Получилось небрежно, но получилось. Отрезав канцелярским ножом метра четыре шпагата, он перевязал её крест-накрест.

В зал вернулась Анна, когда Ларри упаковал картину:

– О, вы так торопитесь уйти? – поинтересовалась она.

– Нет, – Ларри разогнулся. – Просто захотел вам помочь.

Он достал портмоне и отсчитал нужное количество купюр. Анне кошелёк девать было бы не куда, но на её поясе висела сумка под деньги.

– У вас было ко мне какое-то условие, – напомнила она ему.

Он достал из портмоне визитку.

– Я бы хотел пригласить вас на ужин. Сегодня вы, конечно, заняты выставкой, но как насчёт следующей недели?

4

Выйдя из здания Выставочной галереи с упакованной картиной подмышкой, Ларри оглянулся. По широкой набережной гуляло огромное количество людей, которые приехали в город на отдых. Все в шлёпках, плавках, купальных костюмах, пляжных туниках, открывающих на всеобщее обозрение далеко не всегда красивые части тела. Во всём многообразии пляжной одежды Ларри выглядел как белая ворона в своём лёгком светлом костюме.

Он свернул вправо и пошёл вдоль здания Выставочной галереи, чтобы уйти с набережной и сесть в такси. Идти пешком домой вверх по улице с картиной в руках, которая весила килограмма четыре, ему совсем не улыбалось.

Перед ним, прямо по центру площади, стоял торговый центр «Ахинмай», который когда-то давно служил морским вокзалом. Но теперь вся территория пляжа была отдана на откуп отдыхающим, а в бухте плавали лишь яхты и скутера.

Ларри вышел на площадь, свернул направо и пошёл прочь от набережной, сначала мимо лотков, в которых продавали шашлыки, шаурму, мороженное, прохладительные напитки и прочее, потом мимо магазинов. Он дошёл до заграждения, которое отделяет территорию набережной от других улиц, чтобы машины не заезжали туда, где гуляют отдыхающие. За заграждением стояли многочисленные такси, которые могли отвезти в любую точку города и даже в другие близлежащие города.

Ларри подошёл к первому попавшемуся таксисту, чья машина не была похожа на раздолбанное ведро с гвоздями. Добродушного вида толстяк в ситцевых штанах, белой рубашке с коротким рукавом и чёрной матросской кепке с надписью на ленте «Черноморский флот», но без кокарды, стоял рядом с подержанной, но хорошего вида «KIA Rio» белого цвета.

– Отвезите меня в «Мачту», – попросил его Ларри.

– Легко, – улыбнулся толстяк.

Ларри открыл заднюю дверь машины и аккуратно положил на сиденье картину. Сам он сел на переднее пассажирское сиденье.

Пешком, с набережной до его дома в микрорайоне «Мачта», можно было дойти минут за тридцать, но не потому, что Ларри жил так близко к пляжу, а потому что Ахинмай был выстроен вдоль бухты, и ширина его от кромки воды в бухте до подножия Хешикского хребта гор не превышала пяти километров. Такси по узким улочкам города петляет не больше пятнадцати минут, в зависимости от плотности движения.

– Вы с выставки идёте? – спросил таксист, выезжая задом с парковочного места.

– Ага, – Ларри не испытывал большого желания общаться с незнакомым ему человеком.

– Я смотрю, она пользуется спросом, сегодня много человек шло с картинами.

Таксист разговаривал с сильным хохлятским акцентом, что резало слух.

– Там было на что посмотреть, – ответил Ларри.

– Много народу было? – не унимался таксист.

– Хватает, – кивнул Ларри. Он подставил лицо прохладному воздуху, дующему через открытое окно.

Таксист щёлкнул языком:

– В этом году туристов как никогда много. В Турции вот пожар в отеле случился, потом ещё землетрясения! Там штукатурка со стен сыпалась, можете представить!? Все бегут оттуда! Ещё и вирус начал распространяться! Это наказание, а не отдых. В Египте стреляют! Кругом террористы! В Крым многие боятся ехать. А я там был месяц назад, всё тихо, спокойно, только цены кусаются. Мне наплыв, конечно, только на руку, без работы я не сижу, но такие столпотворения! Это же невыносимо! Не продохнуть! Шестьдесят шесть тысяч человек в нашем городе живёт, так? Этим летом их, наверно, шестьсот шестьдесят шесть тысяч…

Ларри понимал, что поток слов с хохлятским акцентом ему не остановить, пока не остановится такси, поэтому он с буддистским спокойствием отрешился от происходящего. Он думал об Анне, о том, как сексуально она выглядела в своём топике и шортиках, и насколько она была бы сексуальней, если б осталась только в своих чёрных африканских косичках, одетая в солнечный свет. Ларри не был влюбчив, но у него не выходили из головы её лицо, её манера говорить и уверенная осанка. В ней чувствовался вызов, который Ларри охотно бы принял.

И, конечно, он думал о том, чтобы встретиться с девушкой ещё раз. Увидеть её тёмно-зелёные глаза и тёмные волосы. Она не ответила ему ни да ни нет по поводу возможной встречи. Просто взяла его визитку и сказала, что позвонит, но пессимист в нём нашёптывал ему, что она не позвонит. Оптимист же в нём внушал веру в то, что он был обаятелен как никогда, и никакая девушка, сколь бы ни был силён её характер, не устояла бы перед его харизмой.

Ларри никогда не испытывал чувства любви, да и сильного чувства увлечения у него не было. С женой отношения получились продолжительные, потому что у них был отличный секс, потом появился ребёнок, а потом случился развод. Ларри считал, что невелика потеря. На текущий момент более или менее продолжительные отношения у него были с замужней женщиной, лет на десять старше его. Но тут всё более прозаично: она платит. Сегодня он увидел девушку, которая отлично укладывалась в его представление о том, как должен выглядеть женский пол. Юная нимфетка. Позвонит или не позвонит? Гамлетовский вопрос.

Такси всё время поднималось в горку, но Ларри почувствовал, что угол наклона стал круче, а это значит, что они почти доехали до места его проживания. Он начал приходить в себя от сладкой дрёмы. Таксист продолжал свой монолог, ему было всё равно, слушают его или нет:

– …и вот что получается: туристов так много, что на всех воды не хватает. В «Мачте» ведь тоже воду отключают!? (В этот момент Ларри кивнул, но таксист этого даже не увидел). Везде отключают. Это беда. Три миллиона человек отдыхающих было в нашем Ахинмае за это лето. – Таксист куда-то махнул рукой, и Ларри решил, что до того, как стать таксистом, он был учителем истории.