Дурочка

Прохожу мимо окна в ресторане и ловлю на себе задумчивый взгляд Артема. Будет ли он, на балу, и будет ли он там один?

Глава 3

Мы входим в фойе и проходим охрану. На руки нам ставят штампы видные только при определенном освещении. По глазам пропускающих, вижу, платье что нужно.

На мне черные капроновые колготки и плюшевый снуд интенсивного фиолетового цвета с несколькими серебристыми пампушками. На ногах туфли на высокой шпильке с серебристыми вкраплениями на черном фоне. Платье из сквозной черной органзы, юбка пересобранного фасона солнца, под которым видны насквозь шелковые черные трусы высокой модели и плотный лифчик. Фасон классическо-строгий, под горло, но прозрачный. Я сделала выводы из сегодняшних замечаний в туалете.

– Как голая, – замечает сквозь зубы Юлька. – Может до сих пор таблетка действует?

– Трусишка, – радостно сообщаю я, представляя больше реакцию мамы, чем всех остальных гостей грядущего торжества. – Купальники бывают с меньшим количеством ткани. Все закрыто. Прозрачное, так задумано.

– Потом будут говорить, что ты пришла в одних трусах и без лифчика.

– Почему если женщина ходит в одном лифчике без трусов это прилично, а наоборот нет? Слишком авангардно?

Платье было в одном из модных журналов за последний месяц.

– Ты такая забавная, Алис.

Улыбаюсь.

– Правда? – я ей так благодарна.

– Нет! Просто хотела тебя подбодрить. Местные не оценят, – Юлька любит риск, но сейчас паникует. По мне так, на пустом месте, все-таки на мне и лифчик и трусы. И даже снуд.

Сама она одела в коктейльное платье, практически без каких-либо украшений. Ей идет. Юлька блондинка, с фигурой танцовщицы, так что даже скромная классика выглядит на ней по-царски.

– И что же, по-твоему, ценят?

– Классику ценят.

Получает от меня в награду презрительный взгляд.

На нас смотрят все без исключения. И у платья необычный эффект, женщины не улыбаются совсем, зато мужчины очень широко. Дальняя стена зала оборудована под сцену, на стенах весят шедевры Врубеля и других мастеров импрессионизма. Мне кажется, импрессионизм вызывает у людей такие же реакции. Особенно, когда на картинах обнаженные дамы.

Пока шли, в спину донеслось, мычание видимо глуховатого старого генерала.

– Это что проститутка?

– Нынче кого угодно пускают.

Встречаю убийственный взгляд Юльки, но мне все равно. Потому что я тоже вижу, как смотрят. И это приятно. Дразнит. Бросает вызов и заставляет чувствовать драйв. Мы подходим к нашему столу, рассчитанному на шесть персон. Родителей пока нет. Зато есть Берцев. В строгом костюме с галстуком-бабочкой.

– Артем, – радуется Юлька.

Их поцелуи и обнимашки, рассказывают, что память моя не полностью восстановилась. Холодно киваю, садясь на свой стул.

– Как дела у Никиты? Его не будет?

Кто такой Никита, я совсем не помню. Юлька сказала, что мы действительно только потанцевали, затем появился Артем, и я недолго думая решила с ним уехать. Бросила бедняжечку практически одну, голодную в ночном клубе полном мужчин. Я видела, там был бар, так что не поверила ей. А теперь выясняется, бросила не одну.

– Надеюсь, хорошо потанцевали? – спрашивает Артем, но сам смотрит на меня.

– Отлично! Он и в самом деле танцует, и здорово. Чем он занимается? – Юльке хотелось узнать больше о неизвестном Никите. Любопытно она тоже провела ночь в постороннем доме? В моих руках снова оказался фужер с водой, который я верчу в руках, слушая их. Жуть, какая. Это Юлька накормила таблеткой «от головы» меня, а неудобно мне так, словно я и в самом деле наворотила дел.

– Разные дела.

– Я не поняла, так ты его не знаешь?

– Он мой брат, – Артем хитро улыбается и снова смотрит на меня, чуть наклоняясь вперед. – Похоже, кто-то совсем ничего не помнит?

Чувствую, как начинаю краснеть. Черт, а ведь и в самом деле, это будет удобно. Воспоминания возвращаются, но при этом ощущение, как в детстве, взрослые говорят обо мне при мне. К тому же есть просьба мамы. Она такая нелепая, не удобная. Что бы он меня хотел. Я поднимаю глаза на Артема, пытаясь по его внешнему виду определить – он меня хочет? Хочет или нет?

– Да, совершенно ничего, – отстраненно улыбаюсь, не зная как быть. – Ты прости, так вышло. Отличный вечер. Но проснуться в чужом доме с незнакомым человеком, это слишком, даже для меня.

Юлька поддерживает меня натужным смехом. Я сжимаю бокал в руках и не ставлю его на стол. Не могу.

– Совсем?

Вопрос с подковыркой.

– У меня болела голова, я выпила обезболивающего, а дальше ты видел, как на меня влияет алкоголь.

– Не верю, – Артем улыбается, и весь его вид отдает скептицизмом.

– Не-а, ты просто не знаешь, она, когда танцует, становится как в трансе, – защищает меня Юлька.

Он ставит локти на стол и наклоняется еще больше в мою сторону, практически прижимаясь к моему плечу. Откланяюсь от него максимально далеко.

– Ты обалденно танцуешь. Я никогда не видел, чтобы кто-то так двигался. Завораживающе красиво. Где ты училась, – он заглядывает в мои глаза и от этого перехватывает дыхание.

Делаю большой глоток из фужера, мне не хочется об этом говорить.

– В детстве ходила в кружок.

– У нее травма. И мы занимались в профессиональной школе, вместе. Твоя мама помнишь, тогда обвинила меня во всем, – Юлька не любит, когда хвалят не ее таланты.

– Ты двигалась…Как первобытная плясунья, как колдунья, не знаю. Самозабвенно. Очень раскованно. Как…

– Как ведьма на шабаше, – шучу я, и мы с Юлькой смеемся.

Артем не смеется, в его лице сквозит восхищение. Это приятно и смущает. Он то и дело переводит взгляд с моих глаз на мои губы. И каждый раз мне хочется сглотнуть. И я сглатываю, тихонько выдыхая. Кажется, понятно, о чем он думает, но я не уверена в этом. Ощущаю, как становлюсь влажной, откликаясь на его комплементы. Я хорошо помню его обнаженным. И мне любопытно, у меня у одной приливы влаги не в то место? Почему нельзя потрогать его? Это же только любопытство. Чтобы не коситься на его пах, не вежливо отворачиваюсь от него. Вместо поддержания разговора, рассматриваю рассаживающихся людей. Чувствуя на себе его тяжелый взгляд. Скоро должны прийти родители. Мне же не свойственно флиртовать с партнерами отца, а уж тем более бросаться в кровать с первым встречным.

Начинается банкет. Выходят с речами губернатор, его приближенные, меценаты города. Среди них Танталов. Он давно не молод, лысоват, носит старомодные роговые очки. На вид ему хорошо под 60. Он, конечно, подтянут для своего возраста и совсем не выглядит дряхлым, но возраст ничем не скроешь. Так же как и властную манеру. У человека тяжелый взор, привычный утюжить окружающих подозрениями и недоверчивостью. Все вместе складывается в образ опасного параноика в дорогом смокинге, притворяющегося хорошим.