Душегуб

Я быстро начала набирать на клавиатуре три точки, они означали для Ви-руса знак, срочно покидать систему, потом были секунды, до того момента, когда кнопка на переносимом устройстве загорелась красным, оповещая, что Вирус на месте.

Как только это произошло, свет потух и включились красные лампы, включена экстренная эвакуация, как при пожаре. Птичка в клетке, а ловушка за-хлопнулась.

Надеюсь, смогу вырваться, и очень надеюсь, что моя помощница хоть что- то обнаружила. Звук сирены давил своим мелодичным, настойчивым звуком. Подбежав к входной двери, я толкнула. Ожидаемо та была закрыта.

– Вирус.
– проорала я.- пожарный выход.

– Прямо по коридору...
– голос оборвался и я услышала, как звук от него ломается и трансформируется, программу повредили, это было невероятно. Я рва-нула прямо по коридору, мимо комнаты управления. Никаких опознавательных знаков, решила побежать по правую сторону, обычно логичное расположение, са-мое правильное и именно этот коридор был ближе всего от выхода лаборатории.

Проверещало и потухло сообщение на часах, один их Дронов выведен из строя. Это был ближайший ко мне гаджет, второй полетел в дальний край бунке-ра- именно там располагались пустые клетки.

И тут, медленно на стене, напротив меня, стали появляться четыре глубо-кие отметины, с характерным звуком. Убийца был тут и он был невидим для меня. Пистолеты натренированным движение сделали несколько коротких выстрелов. Если это нечто может убивать, оно реально, а значит его можно физически уни-чтожить, а если я это не вижу, значит имеет то, что делает его невидимым, созда-вая иллюзию. Любая голография, хотя и способна ввести в заблуждение, тем не менее не может стереть объект из реальности, а значит:

– Свет, - проорала я, маячок, закрепленный на плаще, незамедлительно со-рвался, теперь надо смотреть на пол и стены внимательно, я потихоньку отступала снова к выходу. Мигающие красные фонари, немного сбивали мой фокус.

Я сделала небольшой шаг назад, еще один, и тут, от стены образовалась тень. По ней открыла пальбу. Нечто с грохотом упало на пол. Голограмма частич-но съехала, показывая, что на меня только что напало.

Безумный взгляд ярко алых глаз, страшная черная, как будто эбонитовая кожа. Это существо было двуногим, впереди на руках, если это можно назвать ру-ками, красовались огромные когти. Страшная перекошенная морда, то ли челове-ка, то ли какого-то фантастического монстра. Оно смотрело на меня в упор, го-лодными, мелкими глазками.

– Что ты такое?
– я попыталась определить степень повреждения этой сущ-ности, но та начала открывать свою пасть. Словно не имея костей, рот мерзости открывался и по размеру уже достиг половины своего собственного тела. Множе-ственные ряды мелких и желтых зубов внутри растягивались Господи, да оно хо-чет сожрать меня. Не оставалось никаких сомнений- именно это нечто и сожрало девушку.

Зверюга приосанилась, готовясь к прыжку, я же приготовилась стрелять, как вдруг нас двоих отшвырнуло в противоположную стену взрывной волной. Мы, ударившись об нее, повалились на пол. Голова кружилась и тошнило, а еще я не могла сфокусироваться, звон в ушах и потеря ориентации. По чавкающему зву-ку я поняла, что зверюге тоже досталось. Решила не оставлять твари и шанса за-стать себя врасплох, выстрелила длинными очередями в сторону. Чавканье пре-кратилось.

Дыра от взрыва позволяла яркому солнцу заливать некогда пустой и тем-ный коридор. Темная фигура, в плаще, вышагивала мне на встречу. Кто- то подо-шел - друг это или враг определить было невозможно. Проваливаясь в темноту, звала Душегуба.

Открыла я глаза в небольшой комнате, с выкрашенными в светло голубой цвет стенами. Поморгала глазами, болела правая сторона лица: судя по припухло-сти, там сильный ушиб. Села на скамье, на которой до этого лежало мое бедное тело и поняла, что нахожусь не в палате госпиталя, даже не в лапах преступников или убийц, это была... тюрьма. Подошла к гладкому звуконепроницаемому стеклу и прижалась к его прохладе ушибленной щекой.

На мне была пижама голубого цвета. Голубой цвет: полицейский под аре-стом или правонарушение, совершенное должностным лицом. Что же это такое. Зная, что нельзя кричать и вести себя не подобающим образом. К нарушителям спокойствия могли применяться самые жесточайшие меры наказания. Я вернулась и села на кровать- потекли часы ожидания.

Одно меня не могло не радовать, я жива. С другой стороны, люди, одетые в голубую униформу проживали не долго- ровно до оглашения приговора. Через какое время за мной пришли, я настолько изнывала от одиночества и замкнутого пространства, что готова была решиться на физические наказания, лишь бы не си-деть в этом, абсолютно лишенным звука, месте.

Три охранника с оружием в руках вывели меня из камеры. Надо сказать, что находилась я не в общем блоке для преступников в форме, а в отдельном, ка-меры снаружи не могли мной посмотреться, это секретное подразделение, под контролем Комитетчиков. А это дурной знак, они в принципе могли меня при-стрелить, без объяснения причин. С одной стороны я надеялась на блондина, но головой понимала, что Душегуб навряд ли решил меня посадить за стекло. Что- то подсказывало мне, что передо мной будет разыграно представление. И что оно инициировано заговорщиками.

В комнату для допроса, которая мало чем отличалась от подобных ей в по-лицейском управлении, зашло двое Комитетчиков, все в черном. Один из них расположился рядом, напротив меня за столом, другой встал напротив зеркала. Интересно, кто за нами сейчас наблюдает в соседней комнате, Душегуб? Он ведь не может не знать, где я, или же мистер Икс, которого мы разыскиваем?

– Станислава Никитина?
– начал допрос сидящий за столом. Его лицо было изуродовано шрамами от какой-то болезни. Странно, что он не хочет избавиться от этого, в наш век просвещённой медицины, такие проблемы убирались на раз.

– Да.

Он продиктовал мой номер, а так же лицензию и ее срок. Потом стал зада-вать вопросы о семье. Когда с моей автобиографией было покончено, он спросил:

– Как вы думаете, почему вы здесь?

– Сейчас вы мне и ответите на этот вопрос.
– я не буду облегчать ему рабо-ту.

Тот осклабился, конечно, это прямое нарушение протокола, он должен был для начала представиться и заявить суть обвинений:

– Вас обвиняют в государственном преступлении, в частности, в превыше-нии своих полномочий, Кодекс о должностных преступлениях статья сто семна-дцать пункт три.

– В чем же это выразилось?

– Вы представились сотрудником Комитета и выбивали признательные по-казания у человека.

Я сразу вспомнила журналистку.

– Что вы скажете на этот счет?

– Я скажу, что в связи с расследованием уголовного дела, я нахожусь под контролем Комитета и отчитываюсь о своих действиях непосредственно вашему агенту.

– Кому?
– этот вопрос задал стоящий у зеркала, он играл роль плохого по-лицейского, периодически делая резкие движения и нелогичные перемещения вдоль зеркальной стены, как бы отвлекая меня от своего напарника.