Душехранитель
Шрифт:
Что не так? Что не так она делает?! Сон-подсказка… Сон-испытание… Сон, повторяющийся из ночи в ночь…
В памяти воскресла фраза Лукреция, процитированная Мишелем Монтенем, которого когда-то давно, еще в студенческие времена, читала, не вдумываясь в смысл, прежняя Рената Сокольникова.
«Смертные перенимают жизнь одни у других и, словно скороходы, передают один другому светильник жизни»…
Девушка поднялась, отерла слезы и добралась до окна. Уже ставший привычным вид на уральские горы, на излучину реки Юрат… А чуть ниже — все портит агитационный щит: «Россель — наш губернатор!» Насмешка материализма над романтикой. Никуда
Саша привез Ренату в Сатку и поселил в гостинице, недорогой, но уединенной. Окруженной хвойным лесом, горами. И — самое главное: здесь их не трогали. Это был шанс переждать бурю.
Одно плохо: что-то сломалось в верном «Чероки». Немудрено, конечно, после таких скачек по полям и оврагам, но знак тревожный. Телохранитель предпочитал, чтобы все работало, как часики, и потому уже третий день возился с джипом, невзирая на ледяной ветер с гор и колючую морось.
Рената подошла к большому зеркалу, отразившему ее с головы до ног. Она завидовала — той, из Зазеркалья, у которой не болят зубы, не мечется душа, отсутствуют проблемы. На которую не ополчался весь мир непонятно из-за чего. Которая не прячется по углам, как последний изгой…
Рената смотрела на себя — стройную, идеально сложенную, с точеными чертами лица, густыми золотисто-рыжими волосами. Но сейчас янтарные, чуть раскосые глаза девушки из Зазеркалья были затравленными, как у выброшенного на улицу котенка. Не по такой Ренате сходили с ума мужчины. И в точности такую — униженную, забитую — Ренату хотели бы видеть женщины из новосибирского «бомонда», которые прежде скрипели зубами при ее появлении, не в силах обуздать своих спутников, бросающих жадные взгляды на дочь Александра Сокольникова. Сейчас на Ренату, наверное, не оглянулся бы даже официант ресторана, где она любила бывать…
Щелкнул замок в двери, и девушка, одним прыжком оказавшись в постели, прикрылась простыней. Рывок вызвал резкую боль в зубе.
Саша бросил пиджак на спинку стула и тяжело упал в кресло. Рука его бессильно свесилась с подлокотника.
— Что с тобой? — держась за щеку, спросила Рената.
Телохранитель откинул голову на кресельный валик и прикрыл глаза. Кожу на его перепачканных машинным маслом пальцах и ладонях покрывали волдыри от сильных ожогов.
— Что это у тебя? Нас выследили? — в ужасе допытывалась девушка.
— Мы бы здесь не сидели… Позвони в ресторан, закажи поесть…
Говорил Саша с превеликим трудом.
— Тогда… глаза не открывай, ладно? Я оденусь.
С трудом сглотнув, он чуть заметно кивнул. Рената лихорадочно быстро натянула на себя джинсы и майку.
Нет, что-то случилось…
— Откуда эти ожоги? Саша?
Тот не ответил, провалившись в забытье. Рената позвонила в ресторан, сделала заказ, потом села возле телохранителя на корточки и прикоснулась тыльной стороной кисти к его лбу. Раскаленный, как печка. Уж не воспаление ли это легких? Было бы немудрено. Она ведь просила его переждать холода и не мучиться с машиной. Нет же! Телепрогнозы, видите ли, обещают еще большее похолодание…
— Саш! Переляг на кровать! — тихо сказала девушка, погладив его по плечу.
— Угу… — промычал молодой человек.
Он едва доплелся до постели. Девушка торопливо расстегнула и стащила с него рубашку, чтобы постирать. Что же они будут делать, если выпадет ранний снег? Нужны теплые вещи, на них потребуются деньги. И это полбеды. Хуже, что силы телохранителя не бесконечны, они иссякают с каждым днем…
Мучаясь зубной
болью, Рената приложила скомканную черную сорочку Саши к щеке. Ей все больше и больше нравился его запах — даже этой насквозь пропитанной горячечным потом рубашки.— Разбуди меня через пару часов, ладно? — послышался его голос из комнаты.
— Нет уж! — Рената открыла воду. — Теперь-то ты выспишься!
— Рената, я серьезно!
— Я не слышу-у-у-у! — нарочно усиливая напор, откликнулась девушка.
Саша притих. «Вот и пусть спит. Хватит уже валяться под машиной на ледяной земле, — думала она, как зачарованная глядя на водяной смерчик, что крутил «цыганочку» над сливным отверстием ванны. — Любой на его месте уже свалился бы с пневмонией»…
Зуб болел все невыносимее. Рената проглотила «Анальгин», следом — принесенный из ресторана завтрак.
Подмяв под грудь подушку, телохранитель все это время спал. Девушка давно заметила: он почти не расслабляется, спит все время на животе, в позе постоянно готового к броску дикого зверя. Лишь один раз он пошевелился, отворачивая лицо, и одновременно что-то пробормотал. Ренате показалось, что это какое-то имя. По звучанию было похоже на «Таня»…
Обезболивающее не помогало. Рената не знала, куда деваться, и впервые прочувствовала смысл выражения «хоть лезь на стенку». Она ушла в туалет, опустила и стульчак, и крышку, села, скорчилась и зарыдала. Легче ей по-прежнему не становилось.
— Рената? — Саша постучался в дверь. — Выходи оттуда!
— Зуб… — оправдываясь, сообщила она, бочком выбираясь в коридор, и виновато посмотрела на него: — Я тебя все-таки разбудила?
— Пойдем!
Рената подчинилась. Телохранитель усадил ее на стул.
— Попробуй ни о чем не думать и расслабиться. Если можешь — доверься мне…
— Конечно… — прошептала она.
Сейчас она доверилась бы даже палачу, лишь бы тот избавил ее навсегда от этого истязания. Что уж говорить о преданном охраннике, который уже столько раз выручал ее? В особую помощь с его стороны она, конечно, не верила: он ведь не врач. Но хотя бы развлечет — и на том спасибо.
Сашины пальцы — обожженные, наверняка тоже взрывающиеся адской болью — мягко коснулись головы Ренаты. По телу девушки заструилась приятная дрожь, истома. Не вызвало у нее почти никакого удивления и внезапно возникшее желание поцеловать его руки, прижаться к нему, забыть обо всем. И Рената даже не заметила, что боль исчезла. Почти тут же пропало и ощущение этих нежных, но уверенных прикосновений.
— Вам получше? — спросил вдруг бубнящий, словно из бочки, голос над самым ухом.
Рената оглянулась и едва не заорала от неожиданности. К ней наклонялся какой-то пожилой мужчина с мрачным, почти черным, в оспинах, лицом; две глубокие морщины окружали его рот и почти сходились на подбородке с ямкой. Покатый, как у древнего майя, лоб тоже был изборожден морщинами, сильно выделялись надбровные дуги, а из провалов глазниц внимательно смотрели умные, близко, по-обезьяньи, посаженные глаза.
Девушка подскочила, ринулась к пистолету. Незнакомец угадал ее намерения и завладел оружием раньше.
На Ренату, пряча пистолет за ремень брюк, смотрел Саша. Он все понял и ни о чем не спросил.
— Боже ты мой! — прошептала девушка. — Что… это было?! Я свихнулась? Это что — галлюцинации?!
— Т-ш-ш! Не кричи! — Саша плавным движением, словно в танце, скользнул к ней, обнял, усмирил ее выпрыгивающее из груди сердце. — Ты ведь обещала довериться мне, когда садилась…
— Тебе, но не… Что это было?!