Душелов. Том 6

— Эстетичная, значит?.. — тихо, задумчиво проговорила Карэн, смотря на свою маленькую грудь. — Спасибо…

— За что это?

— Раньше я никогда не думала об этом в таком плане. Считала, что если у всех окружающих его девушек грудь больше моей, и он надо мной часто по этому поводу смеялся, то значит это со мной что-то не так, и мне просто очень сильно не повезло. А оказывается, на это можно посмотреть и с такой стороны…

— Вот вообще-то потому, что ты не видела чего-то столь очевидного, я и назвала тебя только что дурой.

— Да. Спасибо, — и пока Ева не знала, как на это реагировать, Карэн, не переставая ярко улыбаться, спросила: — Так что ты там вытащила интересного из Элиаса?

Глава 12

Девушка нервничала. И нервничала очень сильно.

Как ей изначально казалось, она была готова ко всему — даже к смерти через жестокие, нескончаемые пытки, хотя, конечно же, ей очень сильно хотелось всеми возможными способами избежать подобной кончины. Однако, как оказалось на практике, она и подумать не могла, что обычное патрулирование может в итоге обернутся подобным образом.

Вероятно, ей даже было бы куда проще, если всё было по-классике — с болью, пытками, допросом и конечным хладнокровным избавлением от них. А так, всё вышло слишком странно…

С одной стороны — они очевидные пленники, которых держат на привези не только с помощью их собственных жизней, но и с помощью жизней друг друга, а с другой стороны — во всём остальном с ними общаться и ведут себя совсем ни как с пленниками.

И помимо этого хватает иных странностей, часть которых они заметили ещё прежде, а часть совсем недавно выявили. Например, что их группа, в составе которой есть совсем ещё маленькие дети; что их слова о том, что они из другой Империи, которая располагается вообще на другом континенте; что заболевший ребёнок, у которого нет Дара и которого они столь отчаянно хотят спасти, что пошли в логово своего кровного врага.

Именно из-за этого они с Элиасом не понимают, как им не то что «лучше всего действовать», а вовсе — как действовать. Ситуация настолько нестандартная, что теперь им даже примерно непонятно, в каком направлении двигаться.

Понятное дело, в приоритете у них обоих, как было, так и остаётся их собственное выживание — это превыше всего в реалиях нынешнего мира. Но… что делать дальше? Пытаться избавиться от этой странной группы? Попытаться остаться в стороне? Или вовсе — помочь им, ведь они им, по сути, и не сделали ничего плохого, а их главная цель — спасение жизни ребёнка?

Сколько они это не обсуждали — так и близко не пришли к какому-то единому мнению. Поэтому перед тем, как разойтись, они с Элиасом договорились получше узнать этих людей, и уже в ходе добытой информации решить, как им поступать с ними дальше.

Правда, даже если бы они не пришли к этому выводу, поменялось бы мало что — она бы в любом случае сейчас направлялась с этим парнем обратно к тому самому месту, где они встретились, всматриваясь при этом в каждое его действие и сразу же анализируя то.

Причём делала она это не столько обдуманно, сколько машинально — всё-таки живя с рождения в здешних условиях, иначе поступать практически не выйдет, ведь любое упущенное мгновение может стоить жизни. Это один из тех рефлексов, который вырабатывается с самого детства и остаётся с человеком до самой его смерти. Посему требуется подходить к анализу действий и возможностей своего возможного убийцы с высшей степенью доскональности.

И в случае этого парня, ещё в самом начале боя с ним, она поняла одно: он опасен. Очень опасен. И основная его опасность кроется даже не в его поражающих боевых способностях и явно хорошо развитом Даре, а в другом… в его личности.

Пускай он и ведёт себя сдержано, вежливо и даже учтиво, но его мёртвый, нечеловеческий взгляд, совершенно несвойственный парню такого возраста, говорит всё сам за себя.

Максимально похожий взор она видела только у людей, потерявших всё самое ценное в их жизнях. Как правило у тех, кто разом потерял дорого человека или вовсе — всех родных. После этого такие люди теряют смысл жизни и ломаются, больше напоминая ходячие трупы, чем людей, а их глаза идеально передают, насколько им плевать на происходящее с ними.

И контактируя несколько раз с такими людьми, она сделала для себя один очень важный, по её мнению, вывод: при любой возможности от них нужно держаться как можно дальше — настолько, насколько это вообще возможно. Этим людям попросту нечего терять и из-за этого совершенно непонятно, что твориться в их головах и что они могут выкинуть в любой момент.

В случае же с этим парнем она, так вообще, предпочла бы сразу сбежать при первой же возможности, поскольку находиться рядом с ним для неё, это словно находиться рядом с огромной бомбой ужасающей силы, которая в любой момент может взорваться и уничтожить вместе с собой всё вокруг.

Но увы, как бы она того не хотела, за неимение такой возможности, ей пришлось идти в патруль с ним, а после, достигнув без проблем места назначения, просто продолжать находиться рядом с ним.

Усугубляло же всё — отсутствие возможности нормально контактировать с ним. Знай она Имперский язык, как Элиас, смогла бы хотя бы примерно понять, чего стоит ожидать от него. А даже если бы нет, то ей всё равно было бы хоть немного, но легче.

И когда она об этом подумала, парень, подняв небольшую палку с земли, начал что-то вырисовывать на снегу. Она же, в свою очередь, разумеется, тщательно наблюдала за ним, не отводя взгляд и на секунду. Правда, ещё на половине его «рисунка» она осознала, что это такое.

— Так ты знаешь наш язык? — спросила она, прочитав написанное на снегу на их языке слово «понимаешь».

Но парень, на удивление, промолчал. И вместо этого указал палочкой на себя, после на неё, а следом перевёл на надпись на земле, зачеркнув ту.

Девушка начала думать, что это может означать.

И то ли из-за сумбурности и необычности ситуации, то ли из-за внутреннего, необъяснимого страха перед ним, вызывающего напряжение во всём теле, размышляла она очень долго.

Перед тем же, как дойти до самой логичной теории, она перебрала множество других теорий, что-либо сразу же рассыпались, будучи нелогичными, либо же имели слишком мало доказательств, указывающих на их верность. Или хотя бы на верность их направления.

В конечном же итоге, она огляделась по сторонам, нашла глазами небольшую веточку и, подобрав её, точно так же, как и он, написала на снегу: «Ты умеешь читать на нашем языке, но не говорить?».

Парень подошёл к ней, отчего она рефлекторно сделала несколько шагов назад, и указал палочкой на слово «читать», после чего кивнул. После этого он сразу перевёл конец палочки на слово «говорить» и замотал головой, явно отрицая это.

«Понятно. Значит, он действительно не может по какой-то причине говорить на нашем языке, но при этом знает его в письменном виде,» — и тут она задумалась. — «А почему он вместо того, чтобы просто кивнуть, выделял слова по отдельности? Разве в этом была какая-то необходимость? В этом был какой-то смысл? Хотя… вероятно, был. Скажем, если он не знает всех слов в этом предложении. Или вовсе — если он обучен только десятку самых простых слов. Тогда это всё объясняет. К тому же, учитывая, откуда он родом, это звучит достаточно логично. Скорее уж, тут вообще удивительно, что он хотя бы эти слова знает. Может быть, это как-то связано с их словами о том, что они из Империи, находящейся на другом материке? Скажем, вероятно во время путешествия в другую Империю, на их поезд напали — и напали удачно — но они смогли выжить и скрыться. Тогда это бы так же объясняло их юный возраст, наличие детей в группе и мёртвый взгляд этого парня, который легко мог потерять при этом кого-то из близких. Так, а как тогда это связано с тем, что он немного знает наш язык? Чёрт. Слишком мало вводных. Не от чего оттолкнуться, чтобы построить хоть какую-то более-менее правдоподобную теорию. Но раз уж мы можем с ним хоть как-то контактировать — надо попытаться доставать эти „вводные“,» — с такими мыслями девушка, взяв поудобнее палочку, принялась писать новое предложение на снегу.