Душеприказчик поневоле
Шрифт:
— Стефания, можете идти готовить обед, — Светлана улыбнулась няне. — Если что-то будет нужно, я сама подойду.
Та быстро кивнула и покинула гостиную. Проводив ее взглядом, Юрьева посмотрела на мужа, и меж ее изогнутых бровей пролегла складка.
— Виталь, как думаешь, Софья не обманула нас по поводу того мага? — тихо и немного печально спросила она.
Душа Вероники Павловны затрепетала, и я с трудом разобрал ее шепот: «Я знала! Знала!»
— Солнышко, попытка не пытка, ты же знаешь. Даже если все это неправда, мы должны были проверить. Пока тот сундук стоит в доме, там решительно
Я с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться.
— Мы все равно как-то должны сделать там ремонт, дорогой. Это часть истории моей семьи, память в конце концов. Там я провела лучшие годы своей жизни. А сейчас даже фотографии не могу Сашке показать, — она прижала к себе сына. — Все альбомы там остались.
— Давай дождемся ответа. Может быть, есть способ как-то снять это проклятие? Не сносить же здание до основания!
— Может, как только все закончится, сделаем там музей? — Светлана подняла на мужа глаза. — Выставим там историю нашей семьи. Или что-нибудь другое.
— Сейчас он больше похож на музей ужасов, — передернул плечами Виталий. — Ты же знаешь, мне ради тебя никаких денег не жалко. Но этот дом внушает мне какой-то суеверный страх. Только его вижу, как перед глазами смерть Вероники Павловны и ее последние слова.
— Да уж, ужасная смерть. Хорошо, что виновные наказаны. Жаль, только бабушку это не вернет.
— Я все ломаю голову. Она же ненавидела тебя, почему ты так ее любишь?
— Я тоже не понимала этого, пока мама не объяснила. У Вероники Павловны было сложное детство. Родители остались ни с чем и очень много работали, чтобы построить стекольную империю. Ее растили, как крепкого управленца. Да и потом, думаешь, я не знаю, что она тоже меня любила? Конечно, я это не сразу сообразила, а только когда у нас Сашка появился. Для детей всегда хочешь самого лучшего. Стараешься избежать тех ошибок, которые допустил сам. Так и Вероника Павловна. Она желала счастья мне и маме. И делала, как умела.
— Святая ты у меня женщина, дорогая. Сколько вы ссорились, сколько враждовали, а ты все равно очень тепло о ней вспоминаешь.
— Если бы не она, я бы не стала такой, какая я есть сейчас. Я все думаю, как бы она обрадовалась, узнав, что у нее такой чудесный правнук. У него ее глаза.
— Все равно ситуация получилась некрасивая. И как же служанка решилась так поступить?
— Не знаю, Виталь, не знаю. Мы столько раз об этом говорили, даже читали протокол следователя. Да и уже все это давно в прошлом…
Светлана показала сыну смешную рожицу, и тот засмеялся.
Я услышал достаточно. Дернув рукой, в которой засели огненные иголки, мы устремились прочь от дома. Вероника Павловна ни слова мне не сказала, только чуть заметно пульсировала бледно-рыжим светом.
«Переживает» — догадался я.
Постепенно пейзаж от типично городского стал сменяться знакомыми черными скалами и алым туманом.
А еще через полчаса я уже отпустил Веронику Павловну возле деревьев и внимательно на нее посмотрел.
Игра в молчанку длилась долго. Призрак тускло светился оранжевым цветом, опять начал
распадаться, скрываясь в тумане. Я не мешал ей обдумывать ситуацию.Веронику Павловну действительно отравили, только вот не Светлана, а служанка. Я сначала думал, что это даже не яд был, а аллергическая реакция, но разговор в доме Юрьевых все поставил на свои места.
— Вот значит как, — наконец, прошелестела душа. — Спасибо.
— У меня к вам вопрос, — я сел на пыльную землю, — что вас держит на Изнанке?
— Теперь уж и не знаю, — растерянно ответила она.
— Вы очень сильная магичка, Вероника Павловна. Раз ваше проклятие до сих пор не выветрилось.
— Мне сейчас даже неловко за такое. Нет, я все сделала правильно. Воспитывала, ругала — это все пошло на пользу.
— И Светлана вам благодарна, — добавил я. — А идея музея вам нравится? Представьте только, что в красивых шкафах будут стоять изделия ваших заводов. Фигурки, бутылки, светильники. Будут памятные таблички с вашими портретами, правила, как воспитывать детей и внуков.
— Это может привлечь потенциальных покупателей, — отозвалась она, покачиваясь в алых вихрях. — Да, так и напишите ей. А в названии пусть будет что-то про любовь. Проклятие я сниму, как наберусь сил.
Ее голос звучал устало и как сквозь толщу воды.
— Я помогу вам, — мне пришлось подняться. — Вам нужно только захотеть этого.
— Прямо сейчас? — с надеждой спросила она.
— Да. Поделюсь с вами, мне несложно.
— Хорошо, я готова, — она гордо вскинула голову и замерла.
Я подошел и обнял ее. Руки ощутили легкое сопротивление, а вслед за этим из глубины души поднялась жаркая волна, которая вдохнула в силуэт Вероники Павловны немного магии.
— Передай ей, что я тоже ее люблю… — раздалось у самого уха.
С этими словами ее душа исчезла, оставив после себя огненный вихрь, который окутал меня с головы до ног.
Боли не было, лишь ярко-оранжевые языки вокруг. Я завороженно смотрел на него, любуясь сочными цветами ее магии.
Мне вдруг стало так хорошо и так спокойно, что я невольно вспомнил слова Греты. Да, отпустишь душу и как будто из отпуска вернулся.
С этими мыслями я и покинул Изнанку, бодрый и отдохнувший. Но вместо белого потолка над головой увидел сизые змейки дыма.
Что-то горит?
— Туши его! — услышал я нервный вскрик Филиппа Петровича.
Через секунду мне в лицо плеснули ледяной водой.
Я подскочил на кровати и ошалело уставился на стоящих передо мной людей.
— Какого лешего?! — взревел я.
— Так, вы горели, Виктор Викторович… — растерянного ответил начальник стражи. — Еще чуть-чуть и появилось бы пламя. Думали, сейчас займется кровать, а там и весь домик.
Кто-то протянул мне полотенце, но я не видел кто, потому что все маленькое помещение заволокло паром. И он шел от меня.
— Все нормально! — скривился я. — Спасибо.
— Вам точно не нужна помощь? — раздался голос Андреяна.
— Точно! — в горле першило, из груди рвался кашель.
Удаляющиеся шаги возвестили о том, что меня оставили одного. Я добрался до окна и открыл его, выпуская белую муть на улицу.
— Чуть не сгорел на работе, — выдохнул я.