Души Рыжих (Кай Санди - 5)

Что? Шрам этот? Нет, это я заработал гораздо раньше, когда - гм, принимал роды у дракоидного козла Его с альфы Цефея экзозоологическая экспедиция в Метрополию транспортировала. Человек шесть чудаков на одного козла. Точнее - козлиху. Хотя и наделенную, как говорится, драконьим норовом, приметами и повадкой.. И все эти ученые мужи - чтоб их, дурней, отродясь не видеть - его самцом считали, только вот очень упитанным...

А в тот раз реакция старину Русти не подвела - вовремя пригнулся... Ну потом док Сандерс себя на высоте проявил - обоих братцев за загривки оттрепал и определил на хозработы - мне в помощь... Но только - далеко не случайность все это..."

Русти осторожно постучал в дверь.

– Не заперто!
– раздалось в ответ.

– Можно войти, миссис Шарбогард?

– Надо же! Вы научились правильно выговаривать мою фамилию, это впечатляет. Заходите, заходите, не стесняйтесь, а то я от скуки скоро с ума сойду.

– Ну, соскучиться у нас тут трудно...
– возразил Русти, - временами приходится и бутылки в полете перехватывать - здорово вам это удалось, миссис. Прямо как у заправского волейболиста.

Он с опаской посмотрел на собеседницу.

В этот раз хозяйка каюты была настроена более миролюбиво.

– Присаживайтесь, боцман, и угощайтесь пивком. К сожалению, наш новый капитан сообщил мне сегодня, что его запасы заканчиваются.

– Не мудрено...
– неодобрительно буркнул Русти, искоса оглядывая горку пустых банок, торчавшую из-за кресла. Не то чтобы он был таким уж пуританином, но вот вид дамы, лихо поглощавшей пиво, слегка нарушал цельную картину его мировоззрения.

– Я вот по какому поводу, надо бы дежурство на камбузе организовать. Все-таки без женской руки на кухне как-то неуютно, - сделал неуклюжую попытку подольститься к суровой венгерке Русти - Вы бы хоть изредка могли помочь мне с готовкой, миссис.

– Ну что ж, - Эльза мечтательно закатила глаза - Пожалуй, вам пора попробовать настоящую мадьярскую кухню. Что вы скажете, например, насчет "телятины по-геллертски"? Для этого надо, предварительно хорошенько отбив мясо, обвалять его в муке и поставить жарить с малым количеством жира. Потом отдельно в сливочном масле поджарим мелко-мелко нарезанные грибы и ветчину, польем их молоком и сметаной, добавим соль и молотый черный перец, а потом, когда снимем с огня, - зеленый горошек. И нужно не забыть посыпать все это тертым сыром, прежде чем ставить блюдо в духовку для подрумянивания...

У бедного Русти, который за последние четыре часа в хлопотах не успел перехватить даже корочки хлеба, начала выделяться обильная слюна, и он с тихой ненавистью посмотрел на чертову докторшу.

– Миссис, не надо издеваться над бедным боцманом. Если вы поджарите мне парочку оладьев с вареньем, я вас расцелую. Но на худой конец я не стану возражать, если завтра в качестве дежурного по кухне вы хотя бы разогреете стандартный завтрак для всей команды.

– Какие проблемы, мой дорогой Русти, - низким контральто проворковала Шарбогард, - не забудьте только разбудить меня пораньше.
– И она ненавязчиво подтолкнула к двери несколько смущенного такой удивительной уступчивостью боцмана.

Обрадованный, что он нашел хоть одного дневального на столь ответственный участок работы, Русти бодро заспешил к Федеральному Следователю узнать у него новости об их предполагаемом отбытии с планеты. Господин Санди днем говорил, что освободится к шести вечера, и уже на пороге его каюты Русти мельком глянул на свои часы, проверяя, не рано ли он пришел. Однако, к его огромному изумлению, левое запястье было пусто. Он на всякий случай взглянул на правую руку и быстро проверил карманы. Часы исчезли бесследно!

"А я, понимаете, - излагал обычно этот эпизод Русти, - развесив уши, миссис Шабро... Шарбо... Шарбогард, одним словом, комплимент отвешиваю, что мол, этак вот при ее-то комплекции не всякий и простую баскетбольную подачу примет... Миссис на слова мои о комплекции вовсе не обижается, разрешает ее до своего бокса сопроводить, угощает пивком и рецепт "телятины по-геллертски" рассказывает, а потом вдруг стремительно этак старину Русти выставляет в коридор - мол, пора бы после такого вот дня и передохнуть... Старина Русти хвать - а часиков-то и нет! На левом, на запястье... Хорошие, между прочим, часики были - настоящая швейцарская работа, сорок функций ну и так далее... Ну уж тут Русти не знает, что и подумать. Слава Богу, как раз к тому времени из своего похода господин Следователь с лягушатником возвращаются и с собою тянут четыре контейнера с антиплазмой, Борова-Бишопа живого и невредимого, только кислого очень, и чудака этого - кэпа Чикидару, Джона-Ахмеда..."

Сбивчивый рассказ боцмана добавил примесь легкой мигрени в сложный коктейль, что к тому моменту уже наметился в черепной коробке Кая.

– Я постараюсь поработать с людьми...
– наметил он диспозицию на ближайшие часы.
– А вас попрошу запереть Бишопа покрепче и не спускать глаз с нашего теперешнего капитана. Юридически у меня нет оснований сажать его под замок, да и заправку горючего и ремонтные работы мы без него не осилим в нужные сроки... Но с ним что-то не в порядке... Кстати, надо освободить его каюту - в нее свалили все что ни попадя... Нехорошо. Капитан не должен чувствовать себя нашим пленником. Но, повторяю, не спускайте с него глаз! Действуйте!

* * *

Осмотр поврежденного стабилизатора не прибавил Чикидаре оптимизма. Безусловно, в Больших Корпусах или в каком-либо из разбросанных окрест законсервированных цехов можно было найти все необходимое. Для ремонта чертовой железки - не так уж она и пострадала. Но надежды на то, чтобы смыться с гостеприимной Брошенной до того, как сюда нагрянут мальчики Папы, становились иллюзорными. Правда, нет худа без добра - под обеспечение поисков потребного для ремонта материала можно было выцыганить у федералов свободу передвижения по окрестностям. Да его, впрочем, никто и не арестовывал, чтобы так уж сидеть взаперти на собственном судне...

Загружать контейнеры с антиплазмой в грузовой отсек пришлось ему вдвоем с боцманом: мрачный, словно император Харура, Лемье счел свой долг выполненным и удалился к себе в каюту, и не подумав предложить им свою помощь в этом деле.

Пребывать в мрачном состоянии духа для Жана Лемье было, вообще говоря, делом не новым - всякий раз, когда какой-нибудь энергичный тип - из молодых да в ранние - успевал опубликовать результаты - так похожие на те, что года три назад получил и только еще намечал со вкусом перепроверить он - Жан Лемье, - мрачная депрессия накатывалась на вирусолога, и единственным выходом из ее объятий было - резко изменить направление поиска и двинуться к новым сияющим вершинам... Чтобы в конце пути снова увидеть на них чье-то чужое седалище, водруженное туда благодаря наспех сварганенным, а то и из пальца высосанным и быстренько доложенным на очередном престижном форуме плодам научного онанизма. После чего цикл начинался заново.

Но сейчас чувства, охватившие Лемье, не шли ни в какое сравнение с той хандрой, что овладевала им после очередного щелчка по носу, нанесенного рукой судьбы. Тоска и углубленный мазохистский самоанализ уступили место неожиданно подкатившим ему под самое горло злобе и жажде справедливого возмездия.

Жан вскочил с лежанки, на которой расслабился было, как любил это делать всегда во время очередного приступа самобичевания, и выскочил в коридор, который хотя бы можно было мерить шагами - взад-вперед. Под ноги ему тут же попался давешний идиотский ящик, вытащенный им из своего бокса. Он остервенело пнул деревянную емкость, и по коридору россыпью полетели разнокалиберные стальные шарики.