Душитель из Пентекост-элли

Глава 8

Питт стоял на пороге комнаты, где было обнаружено тело. Инспектор Юарт, с посеревшим лицом, уже был здесь. Из коридора доносились истерические рыдания – в них слышался нарастающий страх и отчаяние женщины, потерявшей контроль над собой.

Томас увидел в глазах Юарта тот же ужас, который испытывал сам, и его охватило неожиданное чувство вины. Он отвернулся.

На кровати лежало тело хрупкой молодой женщины, почти девочки. Волосы ее растрепались по подушке, а рука, поднятая над головой, была привязана чулком к левому столбику кровати. На предплечье была натянута голубая подвязка для чулок. Желтое с оранжевым платье сбилось выше бедер, обнажив ноги убитой.

Как и в случае с Адой Маккинли, на шее новой жертвы тоже был затянут чулок, и ее опухшее лицо было в багровых пятнах. Верхняя часть тела была облита водой. Все, что случилось в Пентекост-элли, повторилось в точности.

Похолодев от предчувствия, суперинтендант посмотрел на ботинки убитой. Черные, начищенные до блеска, они лежали на полу, так же изощренно пристегнутые один к другому.

Питт поднял глаза и встретился взглядом с инспектором.

Рыдания в коридоре стали тише и перешли в прерывистые всхлипы.

У Юарта был вид человека, увидевшего кошмарный сон, но, проснувшись, убедившегося, что сон стал реальностью, от которой невозможно уйти. На его лице нервно подергивался мускул, кулаки были сжаты, чтобы скрыть дрожь в руках.

– У нее тоже повреждены пальцы на руках и ногах? – Томас чувствовал, как пересохло у него в горле, а собственный голос показался ему неприятно скрипучим.

Его коллега, глотнув воздух, слабо мотнул головой, но не ответил, тоже не доверяя своему голосу.

– Какие-нибудь… другие улики? – осторожно спросил Питт.

Юарт наконец смог сделать полный вдох и, взглянув в широко открытые вопрошающие глаза суперинтенданта, понял, что страшит их обоих.

– Я… я еще не осматривал комнату. – Голос инспектора дрожал. – Предпочел сразу же позвать вас. Как только Леннокс предупредил меня, что все повторилось, я… все оставил как есть… – Он еще раз втянул в себя воздух. – Я вышел из комнаты, боялся, что меня стошнит. Если это повторилось, я хочу, чтобы вы сами все увидели, как оно есть. А не я… один. Я… – Он опять посмотрел в глаза Питту. Над верхней губой и на лбу у него выступили капельки пота. – Я лишь поверхностно осмотрел все и ничего такого не нашел. Настоящего обыска не производил, не осматривал стулья и не заглядывал под кровать.

Безмолвный вопрос продолжал висеть в воздухе, а с ним и осознание страха и допущенной непоправимой ошибки. Костиган не убивал Аду, и кто-то снова совершил такое же убийство, но только в другом месте, в этой комнате. Неужели это Финли Фитцджеймс? Или Яго Джонс? Или кто-то, о ком они даже не подозревают, кто прячется где-то в темных октябрьских улицах, дожидаясь своего часа… Как тот маньяк, два года назад назвавший себя Джеком Потрошителем.

Томас перевел взгляд на девушку на кровати. У нее были темные густые и кудрявые волосы, она казалась болезненно-хрупкой, а низкий вырез ее платья позволял видеть белую, нежную, без каких-либо изъянов кожу. Жертва была совсем юной, на вид ей было не более семнадцати или восемнадцати лет.

– Кто она? – спросил Питт прерывающимся голосом и сам удивился тому, как нервничает.

– Нора Гаф, – ответил Юарт, стоя у него за спиной. – Я мало знаю о ней – так ничего и не добился от ее товарок. Они все в истерике от страха. Леннокс пытается их успокоить. Бедняга. Но думаю, на то и существуют доктора, чтобы помогать в таких случаях. Он оказался поблизости отсюда, на этой же улице. Весь вечер провел у больного пациента. – Инспектор хмыкнул. – Во всяком случае, здесь он оказался вовремя.

Из соседней комнаты все еще слышались рыдания, но теперь они уже были приглушенными, без истерических ноток. Лучше было предоставить Ленноксу делать то, что он делал. Допрашивать сейчас напуганных женщин не имело смысла.

– Давайте лучше осмотрим комнату, – устало предложил Томас. Он терпеть не мог эту часть своих обязанностей, да и едва ли надеялся, что осмотр что-либо даст. К тому же полицейский боялся того, что может обнаружить. Теперь единственным человеком, находившимся вне всяких подозрений, оказался казненный Костиган.

– Я начну с постели, – сказал суперинтендант Юарту. – А вы займитесь шкафом и сундуком. Не пропускайте ничего, что заслуживает внимания. Ищите письма. Любые записки или не принадлежащие ей вещи. Возможно, украденные или взятые напрокат. Любую ценную или дорогую вещь.

Инспектор не двинулся с места. Питт с удивлением подумал, что тот никак не может оправиться от потрясения. В лице его коллеги не было ни кровинки – оно казалось лицом мертвеца или же восковой куклы.

– Юарт, – тихо сказал Томас. – Начните с сундука. – «Так, по крайней мере, он будет стоять спиной к кровати», – подумал он про себя.

– Нет… я… хотел бы осмотреть постель, – пробормотал инспектор, отводя глаза. – Это моя обязанность… Я в порядке. – Голос его был глух: он находился в плену чувств, переполнявших его, и не последним среди них было чувство гнева.

– Начните с сундука, – повторил Томас. – Я сам займусь постелью и стульями.

Но и теперь Юарт не сдвинулся с места. Кажется, этот человек хотел что-то сказать, но не находил слов или же не решался. Он олицетворял собой полное отчаяние.

Они стояли в молчании, в тихой комнате, где на расстоянии вытянутой руки лежал труп убитой девушки. В комнате было душно. Пыльный луч света из окна падал на потертый ковер.

За окном кричал, продавая свой товар, старьевщик.

– Вы знаете что-то о смерти Ады Маккинли, что скрыли от меня? – проклиная себя, спросил Томас.

Глаза Юарта удивленно расширились:

– Нет, что вы!

Питт поверил ему. Значит, это не то, чего он боялся. Удивление Юарта было искренним.

– Вы считаете, что Костиган был невиновен? – спросил он.

– А вы? – в свою очередь задал вопрос инспектор.

– Да, считаю. Но кто же тогда убийца? Финли Фитцджеймс?

Юарт поежился.

– Нет… – быстро возразил он. Слишком быстро, даже не подумав.

Суперинтендант отвернулся и принялся за дело. Леннокс уже осмотрел тело убитой. Теперь не страшно, если полицейские потревожат его. Глупо было в этом случае думать о какой-то деликатности, но у Питта это получилось совсем непроизвольно, словно перед ним была не мертвая оболочка, а живой человек, достойный жалости и уважения.

Под подушкой он нашел носовой платок, такой же белый, как и простыня. Поначалу Томас принял его за уголок загнувшейся простыни, но когда потянул за него, в его руках оказался тонкий батистовый носовой платок, аккуратно подрубленный от руки, с вышитой монограммой на уголке. Шрифт был готический, с первого раза не разберешь. Но Томас все же прочитал: «Ф.Ф.». Он ожидал чего-то подобного, был почти уверен, что так будет, но все равно это было для него шоком: у суперинтенданта замерло сердце и перехватило дыхание.