Душитель

В результате Майкл остался в гостиной наедине с Брэнданом Конроем, к их обоюдному неудовольствию. Майкл ушел бы, но из упрямства решил утвердить свои права на территорию. Здесь по-прежнему был его дом — дом братьев Дэйли, — хотя вскоре Брэндану предстояло их сменить. Эта розовая туша уляжется в постель Джо-старшего, точно так же, как она уже утвердилась в отцовском кресле за обеденным столом и в гостиной. Но пока что, покуда Майкл лежал на кушетке, он держал Конроя на расстоянии. Он мог бы, как ребенок, заявить, что никуда отсюда не уйдет, и Конрой ничего не сумел бы сказать или сделать, чтобы выдворить его отсюда. Может, он будет дурачить Брэндана до тех пор, пока тот не отправится домой, вместо того чтобы подняться наверх и лечь рядом с Маргарет.

Если Конрой и был этим обеспокоен, то не подавал виду. Он смотрел телевизор, надев очки в черной оправе, неловко сидевшие у него на носу, точно маска. Когда он с большим усилием сбросил обувь, Майкл произнес:

— Чувствуйте себя как дома, Конрой.

В девять Майкл настоял на том, чтобы посмотреть «Шоу Джуди Гарланд» вместо «Бонанцы». [7]

— Но «Бонанца» цветная.

— Знаю. — Майкл бы и сам предпочел «Бонанцу», но ничего не мог поделать.

7

Известный в Америке телесериал-вестерн.

— А ты зараза, сынок.

Майкл промолчал. Он лежал плашмя, положив голову на подлокотник кушетки, и прекрасно понимал, как выглядит со стороны эта фривольная поза. Байрон в Дорчестере. К черту. Майкл будет лежать, как ему вздумается. Это его кушетка. Он назло пролежит здесь всю ночь. Нет ничего приятнее маленьких шпилек.

— И долго это будет продолжаться?

— Что, Брэндан?

— Твоя хандра.

— Я бы назвал это печалью.

— Печалью? И долго ты еще будешь ей предаваться?

— Эми умерла совсем недавно. Куда вы торопитесь?

— Да брось! Ты начал хандрить задолго до того, парень.

— Правда? Наверное, утратил счет времени.

— Ты грустишь по отцу.

— Наверняка он бы на моем месте делал то же самое.

— Не так долго. Знаешь, иногда наступает время, Майкл… Нельзя скорбеть вечно. Жизнь — для живых.

— Хм. Да вы открываете мне новые грани. Я бы сказал, что время — для живых. Но у папы больше не осталось времени. Как и жизни. Его, так сказать, выселили из этого здания, беднягу.

— Я пытаюсь говорить серьезно, как мужчина с мужчиной, а ты шутишь. Не понимаю тебя, Майкл.

— Неудивительно. Разве в семьях не всегда так? Отцы и сыновья…

— Ты винишь меня в смерти отца?

— А должен?

— Нет, конечно.

— Тогда почему вы спрашиваете?

— Потому что я страшно тебя раздражаю и никакие могу понять, в чем, черт возьми, причина.

— Просто мы разные, Брэндан. Как слои в ирландском салате. И не берите в голову.

— Я и не беру в голову. Совершенно не беру.

— Не похоже.

— Это меня ничуть не волнует.

— Ладно, Брэндан, давайте помолчим и посмотрим Джуди Гарланд.

— К черту Джуди Гарланд.

Майкл иронически закатил глаза.

— Если хочешь что-то мне сказать — так скажи. Хватит шуток и ехидных словечек, вы с Рики ведете себя как дети. Будь мужчиной, ради Бога.

— Я пытаюсь. Ради Бога.

— Господи, как добиться от тебя прямого ответа? Ты думаешь, твой отец погиб по моей вине?

Майкл пожал плечами.

— Ответь, Майкл, да или нет? Ты думаешь, что твой отец погиб из-за меня?

— Да.

— Да?

— Ответ утвердительный. Так точно. Вот именно. Ага.

— Но как?

— Не знаю.

— Он не знает… А ты нахал, сынок, вот что. Нравятся мне эти кабинетные детективы. А что, по-твоему, я должен был сделать?

— Бежать быстрее.

— Быстрее?

— Да, быстрее.

— И что тогда? Меня бы застрелили вместо него? Если помнишь, я и так получил пулю в брюхо и чуть не умер. Ты знаешь, что я до сих пор мочусь кровью?

— Нет, не знаю.

— Так вот учти, я мочусь кровью. Что ты на это скажешь?

— Не пейте что попало.

— Давай, шути. Ты позабыл, что меня подстрелили, потому что тебе нравится жалеть самого себя.

— О да, на это уходит много времени.

— Если бы я умер, ты бы успокоился?

— Вероятно, это было бы неплохое начало.

— Прекрасно. Возможно, я туповат, я крепколобый старый ирландец, но я все понимаю. Хватит. Ты меня слышишь? Ты собираешься и дальше так себя вести? Ладно. Но учти, я понимаю, в чем тут дело. Это и кошке ясно. Мальчику не нравится, что его мамочка нашла себе другого мужчину. Поэтому ты винишь меня во всех грехах. Как это…

— Банально?

— Да. И кстати, ты ошибаешься. Я страшно переживаю из-за смерти твоего отца. Я готов сделать что угодно, лишь бы найти того пацана.

— Правда? А что вы реально сделали для того, чтобы его найти? Расскажите, что вы сделали? Где же этот пацан, Брэндан?

— А я откуда знаю?! Если бы я знал, то перевернул бы небо и землю, чтобы его достать!

— Что-то я не вижу, как вы переворачиваете небо и землю.

— А что ты посоветуешь?

Майкл пожал плечами:

— Я не полицейский, как и Эми.

— Это не ответ. Скажи, парень, что мне делать? Как тебя успокоить?

— Хватит, — произнес женский голос.

Майкл обернулся и увидел мать. Та стояла на нижней ступеньке лестницы, в голубом халате, скрестив руки на груди. Он сел.

— Вам придется примириться друг с другом. Вот что я хотела сказать. Майкл, веди себя поуважительнее. Брэндан, пора спать.

— Брэндан, пора спать, — издевательски повторил Майкл.

Конрой отыскал ботинки и зашлепал к лестнице. Маргарет посторонилась, чтобы разминуться с ним в узком проеме — им двоим едва хватило места. Пробираясь мимо нее, Конрой случайно сорвал деревянный шарик со столбика перил. Этот шарик, размером с апельсин, уже лет тридцать держался на честном слове. Конрой с удивлением взглянул на него, точно шарик прилип к ладони. Он вернул его на место и невозмутимо зашагал дальше. Рука Брэндана цеплялась за шаткую балюстраду — неуместно большая на деревянных планках, до блеска отполированных детскими ладошками.