Два дня перед каникулами

За него никто не осудит, никто даже не пожурит - просто некому журить.

Но сам ты всю жизнь будешь помнить, что ты вор, который тащит то, что плохо лежит.

Ещё не легче... Быть вором Мишке совершенно не хотелось.

А впрочем... Ведь проблемы пока что нет. Может, ничего брать и не придётся. Надо подумать над тем, что сказал Хозяин...

– Маш... Как ты думаешь, что означает то, что сказал... он?

Маша пожала плечами:

– Странно он сказал, как будто загадкой... Как там? "Там, где нет людей ни тогда, ни сейчас. Там, где много людей и тогда, и сейчас". Что это может значить... Кто знает.

– Нет людей ни тогда, ни сейчас...
– пробормотал Мишка.
– Ну вот в этом доме людей не было в 39-м и нет в наше время. Это понятно. В церкви на колокольне тоже никто не живёт, и вообще мне кажется, что она как-то... особняком. Как он там говорил? "Места тайные, места уютные"? Ну вот чердак подходит. И колокольня тоже. Значит, искать надо... на чердаках?

– Или в подвалах, - вслух рассуждала Маша.
– И искать дома, где раньше никто не жил и никто не живёт в наше время? Таких почти нет. Сейчас пол-города снесено, старых домов почти не осталось. А до глухих деревень мы просто не доберёмся - мы даже здешних дорог не знаем.

– И карты у нас нет, - кивнул Мишка.
– Значит, остаётся искать в городе - он, по крайней мере, компактный.

– Ага, компактный, - улыбнулась Маша.
– Десять километров из конца в конец и на двух берегах реки. Мы с девчонками как-то гуляли, я потом в интернете по картам расстояние посмотрела...

– В 39-м он был меньше, - задумчиво сказал Мишка.
– Был заводской район на правом берегу и железнодорожный - на левом... А остальное - это были просто деревни. Даже не помню, был ли мост. Железнодорожный если только.

Маша посмотрела на него удивлённо:

– Ой, а я об этом как-то и не думала... А по железнодорожному речку можно перейти?

– Наверное, можно... Тем более - поезда не ходят. Сами железнодорожники же как-то выходят на мост. И ещё плотина есть - наверное, можно по ней перейти. Это сейчас везде заборы, а тогда их могло и не быть...
– он осекся.
– Ну, в смысле, нам сейчас заборы вряд ли помешают. Так... а где искать в городе?

– Где может быть много людей и тогда, и сейчас?
– вслух подумала Маша.

– Вокзал, - вдруг сказал Мишка.
– Точно, вокзал. И у него есть колокольня. И ещё можно проверить церковь у плотины. Точно, по плотине и перейдём.
– Он еле удержался, чтобы не рассмеяться, лицо разгладилось.
– Всё, Маш, живём! Считай, что мы уже дома.

Девушка вздохнула с видимым облегчением. Показалось Мишке, или она посмотрела на него с благодарностью и даже с каким-то уважением?

Вот так. Какие-то разрозненные куски истории города задержались в памяти - это спасибо отцу, он интересовался, иногда рассказывал, только вот Мишка не особо слушал... Его бы сюда - моментально бы вывел. И уши бы заодно надрал. Не столько за портал, сколько за неосторожность и отсутствие знаний о тех местах, где живёшь.

Зато мы узнали, куда пропали ценности из церкви. Вот-вот. Один-один, улыбнулся своим мыслям Мишка.

– Ты чего такой довольный?
– удивилась Маша.

– Выход же почти нашли, - не стал раскрывать истинную причину Мишка.
– Угли прогорели, золы много. Давай попробуем картошку испечь.

С картошкой возились долго, первые несколько недоделали, следующие сожгли, но в результате все же съели по несколько штук обжигающей, рассыпчатой мякоти - жаль, что без соли. Испачкались в золе, став похожими на спецназовцев в боевом гриме, и долго отмывались водой из бутылки, чтобы по темноте не ходить к колодцу.

Потом просто сидели у костра, глядя на огонь.

Мишка краешком глаза следил за Машей и опять ловил себя на мысли - а она ведь действительно красивая. Вот особенно сейчас, когда сидит напротив, накинув куртку, и огонь отражается в стёклах её очков... Почему он никогда не обращал на неё внимания? Они ведь и правда знакомы давным-давно. А ещё она умная. И рассудительная, в отличие от него самого.

А Маша думала о том, что вот оно, приключение, о котором она мечтала всю жизнь. Но всё оказалось буднично и немного страшновато. Хотя, если бы сейчас ей предложили выбор - поехать тогда с Мишкой к старому дому или нет, она бы всё равно согласилась.

Да и Мишка её удивил. Она всегда привыкла считать его безбашенным и ни за что не отвечающим разгильдяем, общающимся только с такими же, как он, вроде Даньки. Оказалось, нет - он не только не бросает её, но и умеет рассуждать, может собрать и проанализировать информацию, знает историю родного края... Не так он прост, как кажется. Не зря он подсознательно нравился ей чуть не с детского садика...

Темнело - до разгара белых ночей ещё почти месяц. Лес понемногу оживал ночными звуками - где-то куковала кукушка, ухнула сова... Далеко-далеко раздался протяжный вой, и Маша поёжилась.

Мишка, словно угадав её мысли, встал и наклонил бутылку над прогорающим костром:

– Пойдём-ка в дом...

– Миш, это... волки?
– осторожно спросила Маша.

– Я не знаю, - Мишка оглянулся на дом - сейчас он показался ему надёжной крепостью.
– Но я от отца слышал - у его коллеги по работе дом в деревне, так у них там волки зимой даже собак со двора утаскивали...

– Ой, - Маша вскочила.
– Это что, здесь?

– Нет, на другом берегу... Деревня так и называется - Волково. Но всё равно, лучше быть осторожнее, и дверь изнутри запереть - мало ли что...

Действовали быстро. Залили костёр, на всякий случай завели велосипеды внутрь дома, подсвечивая мобильником, заперли изнутри входную дверь на грубый железный крюк. Потом занялись сеном - за полчаса перетаскали в комнату приличную охапку, теперь можно без опаски ложиться на пол. Сено было старым, но всё равно комнату наполнил приятный запах сухой травы. Мишка расстелил поверх шерстяное одеяло, бросил свою джинсовую куртку:

– Ну, вот и постель... Ложись, а я с краешку пристроюсь.

Будильник Мишка поставил на 7 утра, но проснулся в половине шестого - от холода. Было уже достаточно светло, в окна заглядывало солнце, но утренняя прохлада ощущалась хорошо - тем более, избу давно не протапливали. Маша спала, укрывшись осенней курткой чуть не с головой, и Мишка, подумав, накинул на неё свою половину одеяла. Встал, потянулся, отряхнул помятую одежду от сена - спали хоть и на одеяле, но сухие травинки оказались вездесущими. Поднял с пола "хлопушку", сунул её сзади за пояс.